Господа фтыкатели! Это очередной эксперимент. Фтыкайте и будет вам щастье!


Не скрою, когда эти пожелтевшие конверты, с хрупкими тетрадными листками внутри, попали ко мне в руки, первое, что я сделал, это зевнул. Зевнул так, что за ухом хрустнуло. Нет занятия более унылого, чем листать, перелопачивать чью-то жизнь. Бывшую и закончившуюся. Уныние и скорбь, вот что вызывают подобные раскопки. Всё равно, что гаммы долбить часами.

В субботу, когда вся семья отправилась на дачу, а я, разругавшись с супругой, остался дома, за окном разгоралось нечто Пришвински поэтическое. У соседей, упиваясь своей властью над миром горланил только что оскоплённый Витас. Стрелки часов показывали без четверти одиннадцать. Послонявшись бесцельно по квартире минут десять и не найдя себе применения, я увидел эти письма, принесённые накануне, одноклассником и другом детства Мишкой Верховым.

Со слов Мишки, это стоило прочесть. Тем более, что написаны были сии корреспонденции нашим общим знакомцем и соратником по детским оргиям, Толей Соловьёвым.
- Старичок, - загадочно ухмыляясь, проговорил Мишка. – Если это тебя не заинтригует, плюнь кому-нибудь в морду.
Захохотав, Мишка хлопнул дверью и был таков.

Поставив на журнальный столик три бутылочки «Туборга» и устроившись поудобнее в мягком кресле, я раскрыл первое письмо и, настроившись на деловой лад, прочёл начальные строки.

Письмо №1

Привет Витька!
Прости, что не писал, было не досуг. Собственно мы ещё в дороге, письмо черкнул на ходу, в плацкарте, на том месте, что возле гальюна. Ночь, не спится. Ребята наши давно угомонились, а я решил вот тебе рассказать, что да как.

Паровоз наш, или чё там нынче запрягают, мчится сквозь ночь, по СВЖД, в сторону Ёбурга. Вербовщик, приятный дядька, а вот его старшины, как он их называет, какие-то злобные упыри. Ни с кем не заговаривают, не пьют. Такое ощущение, что это надсмотрщики на галере. Ну, да бог с ними. По крайней мере, когда на Саньку наехали двое хачей, один из надсмотрщиков их так отмудохал в тамбуре, что до конца путешествия мы урюков больше не видели.

А помнишь, как всё начиналось? Объявление в газете. Требуются разнорабочие на нефтяные скважины в Норвегию. Обучение за счёт фирмы, и зарплата несусветная, естественно в Норвежских юанях. Тогда мы с Санькой и решили счастья попытать. Ну, так хрена ль дома высиживать, разве что яйца?
Сбегали мы тогда в эту фирму, заполнили кучу анкет, заплатили по пятьдесят рублей и ушли ржать над собой дураками. Так ведь и думали, что кинут.

Насобирают лаве как можно больше, и только мы их и видели. Ан нет! Через две недели пришло письмо, в котором было сказано, что конкурс документов нами пройден на ура. Далее предписывалось подъехать по адресу, для окончательной беседы с представителем фирмы-работодателя.

Так мы попали в команду, которая в данный момент в составе тридцати с лишком человек едет покорять новые для себя горизонты. Ночь. Упившиеся «нефтяники» спят сном праведников, а я вот сейчас допишу и баиньки тоже. Не скучай Витёк, много не пей. При случае буду писать тебе, насколько позволят обстоятельства. Пока!

Письмо №2

Витюха, привет!
Мы уже в Свердловске, то бишь в Ёбурге. Не пойму, что выиграл город и горожане, после того, как поменяли имя пламенного революционера, на погонялу пламенной же проститутки?! Типа переоделись. Ну, да бог им судья. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Приехали в город утром и тут же нас пересадили на большой автобус, знаешь, на таком у нас Амкаровцы ездят? Дальше нас привезли в Кольцово и утрамбовали в самолёт. Так что город рассмотреть не удалось. Мне показалось, что когда шли на взлёт, я всё же успел срисовать телевышку. Это возле неё находится сквер Павлика Морозова. И рядом соответственно учебка, в которой из меня когда-то делали радиста.

Сопровождающий сказал, что лететь нам больше десяти часов, так что перед потрясающей работой хоть выспимся по-человечески.
Чё-то я всё о себе. Ты то хоть как? Эх, жаль связь пока односторонняя. Ну, ничего. Прибудем на место, и тогда ты тоже сможешь мне написать. Тёте Вере пить не давай, она мне сам знаешь, как мать. Держись там. Санька тебе кланяется. Жму краба! Твой Толян!

Письмо №3 (сильно загрязнённое и потрёпанное)

Ну, вот мы и на месте братка. Только место это мне жутко не нравится. Норвегией, платформами, впрочем, как и нефтью, здесь совсем не пахнет.
Полёт наш занял, каких то пять-шесть часов и выгрузились мы далеко не там, куда нас обещали привезти наши работодатели. Вернее всего это письмо ты уже не получишь. Пишу автоматически, зачем? В надежде, что кто-нибудь, когда-нибудь увидит эти строки и примет меры.

Самолёт приземлился глубокой ночью и нас сразу же, особо не церемонясь, выгнали на улицу. На дворе мороз, да и не двор это, а большая поляна в лесу. И лес обрамляющий поляну настоящий, кондовый. Гигантские ели, каждая могла бы посрамить кремлёвскую, новогоднюю. Всё в снегу, морозец, думаю, где-то под тридцатник давит.

Нас строят в колонну по двое и заставляют бегом передвигаться в сторону бараков. Это одноэтажные строения, собранные из панелей. Как они сюда забрасывали стройматериалы? Одному богу известно. О чём думаю идиот?! Бегом покрываем сто метров до жилищ. Жилищ? Один из конвоиров, а это походу именно конвоиры, распахивает дверь, и мы попадаем в натопленное помещение, размером с небольшой спортзал.

Команда построиться. Наш сопровождающий, звать которого Илья Родионович, но нукеры зовут его за сильно оттопыренные уши Чебурашкой, командует построение в одну шеренгу. Строимся и ждём недоумевая. Наконец распахивается внутренняя дверь и в зал заходит человек.

Мужчина, лет сорока пяти. Высокий, крепко сложенный, брюнет. Похож, как на молдавана, так и на цыгана. Собственно разница невелика. Тёмно-карие глаза, умные и, как мне показалось, безжалостные.
Человек идёт вдоль строя и разглядывает вновь прибывших. За ним, как собачки на поводке семенят пятеро охранников с автоматами. Похоже, мы попали в переделку. Мысли в голове мечутся вспугнутыми тараканами. Где мы? Кто мы?

Наконец человек останавливается посередине строя и глядя перед собой говорит: - Итак, господа добровольцы. Вы задаёте себе вопрос, куда же мы попали? Объясняю. Это лагерь, для подготовки, ну скажем военных специалистов. Нет-нет, обольщаться не нужно. Никто не собирается делать из вас террористов и камикадзе. Вы мясо, отходы. В ваших анкетах чёрным по белому сказано, что все вы сироты, которых в случае чего терять некому. Поэтому в вашу задачу будет входить грамотная и красивая смерть, на благо мира во всём мире.

Вы груши, макивары, манекены. Наши бойцы будут отрабатывать на вас удары, технику. Вас будут выпускать по одному и группами на «свободу». С определённым запасом продуктов и приспособлений для выживания. Умелые, а здесь все такие, получат холодное и огнестрельное оружие. В ваших анкетах сказано, что все вы прошли войну. Кто в Ичкерии, кто в Карабахе. Наши головорезы должны будут найти вас и убить соответственно. Можете поступать с ними адекватно. Не исключаю возможности, что самые лучшие из вас, получат право пополнить наши ряды. Прошу задавать вопросы.

Сказать, что наш маленький отряд пребывал в шоке, это не сказать ничего. Так вот значит, для чего нас вербовали и везли. Живые мишени, как в том фильме с Ванн Дамом. Чем дольше бежишь, тем дольше живёшь. Ущипнуть себя, чтобы проснуться у себя в комнате? Смысла не вижу. Всё более чем прозрачно. Эх, Родина-мать, походу влип твой сын по полной программе.

А человек, назовём его Командир, внимательно изучал реакцию узников. Его глаза сканировали строй, наконец, он увидел то, что хотел. Молодой, лет двадцати двух парень, родом вроде откуда-то из под Кудымкара, завёлся.
- Да чё вы тут себе возомнили? Думаете, нас искать не будут? Это вам не рабовладельческий строй. Петух блин, стоит понял кочевряжится…

Командир, словно только этого и ждал. По его знаку, двое конвоиров сорвались с места, и, силой вырвав упирающегося пацана из строя, вытащили его на середину. Далее наступил кошмар, придумать который невозможно.
Парня распяли на полу, как лягуху, и Командир, глядя на застывший строй, сказал улыбаясь: - Как вы сами понимаете, я ждал подобной реакции. Всегда находится форвард, который собственно служит наглядным пособием и доказательством всей серьёзности момента.

С этими словами Командир кивнул головой кому-то невидимому, и из-за наших спин вышло оно! Пародия на человека. Все видели Российского боксёра Валуева? Так собственно Валуев нервно мастурбирует в уголке за рингом. Машину, вышедшую на середину зала не могу не описать отдельно.

Итак! Гуманоид, росту, наверное, более двух метров, в ширину немногим меньше и весом килограммов около двухсот. На широченных, клубящихся мышцами плечах без всяких признаков шеи, покоится маленькая головка. (Почему они у них, как на заказ, маленькие?) Приличествующая, разве что первоклашке. Два микроскопических глазика, собранные в кучку, как у того Ричарда Гира. Интеллекта в них не более чем в паре красноармейских пуговиц со звездочками.

Жуткая, доисторическая туша. Но, не это привлекло взоры всех находившихся в помещении. В свисавших едва не до пола ручищах кроманьонца был сжат такой великанский топорище, что все палачи средневековья умерли бы от зависти.

И вот это чудовище медленно подходит к распятому на полу парнишке, поднимает своё страшное орудие и с тяжким хэканьем опускает его на худенькую цыплячью шею узника. Аудитория замирает, глаза отказываются смотреть, мозг противится воспринимать эту ирреальную картину. Но, мы смотрим, такое нельзя упустить! Кровавое чмоканье топора и освобожденная от желаний и помыслов голова нелепо откатывается от судорожно бьющегося тела.

Кровь фонтаном свищет из обезглавленной туши, именно туши. Поскольку телами мы были до вербовки, а сейчас мы мясо, туши, макивары. Конвоиры, не успевшие отпрыгнуть, попадают под кровавый дождь. Справа, примерно человека за три от меня кого-то рвёт. Командир, так мы будем называть впредь этого садиста, душевно улыбается и, смахнув пальцем капельку крови со щеки, говорит: - Добро пожаловать в Артек ребятишки!

Продолжения много...