…Оторвавшись от него, опрокинутого навзничь, уже засыпающего, засыпаемого счастьем, она еще долго чувствует во рту известковый вкус. Но не спешит к раковине, словно не вправе избавиться от щелочной вины, разъедающей душу.
Он спит, а она шляется по огромной квартире в махровом халате и пинает терракотовый чемодан с архаичным авиаклеймом.
«Север, Заполярье – индульгенция, - вдруг думает она. – Будь здесь багажный талончик с юга…»
Она передергивается, как сука под дождем:
«Курортные романы – экая пошлость…»
Она так надеялась, что мужчины нет дома, что злая большая работа не отпустит, скаредно зажмет несколько часов для встречи, а уж к вечеру… Да, к вечеру можно окончательно завершить переход, транслировать себя из параллельного мира и забыть, забыть…
«Хорошо, что отпустил в ванную, - трусливо думает она. - Слишком быстро, оглушительно, с треском. Глупо так вламываться в родную жизнь».
Это словно медленная фаза сна, в которую врывается будильник. Чуть позже – сновидение стерлось бы, не запомнилось, осталось акварелью, фантомом.
А что сейчас делать, когда медленно, подробно, когда цветущая тундра и прозрачное горячее озеро, и лунный пейзаж, и причудливая сопка – в небе, и влажный кратер – на земле, и есть два часа, и никого вокруг, и висок пахнет рыбой, и шторм толчками загоняет в раковину невидимый песок, грозящий превратиться в жемчуг...
«Проклятый север, - думает она, - проклятая задержка рейса…»
Последнее слово приводит ее в ужас.
Ведь не было ни мысли, ни страха, ни трезвости, ни сознания.
«Дура», - думает она.
Зато находит ответ на старый вопрос – почему долгане, нганасане, как звери, рожают весной.
Теперь понятно почему – только два месяца в году акварельная тундра и теплые озера, и трогательные цветы, и пронзительная нежность.
До самой посадки она спала на чужом плече. Плечо дышало, прислушивалось. Чужой взгляд трогал ее ресницы, запоминал.
А потом, уже на земле - ритуал, попытка закрепиться в телефонных цифрах, в географии, во времени и пространстве.
Она вдохновенно врала и записывала ложь в блокнотик.

Терракотовый чемодан.
Икра. Жирный голец завернут в газету «Северный город».
Руки пахнут рыбой, ледниковым озером, тундрой.
Параллельный мир.

Она вымыла руки и почистила зубы. Щелочной вкус мужской густой тоски исчез. Вины – как ни бывало.

Добро пожаловать домой.