Во времени моём оном,
чуть семеня по судьбе –
когда я был Семеоном
и догорал на столпе –

ко мне приходили стражи,
стекались народы пустынь
и сарацины, и даже
те, кто совсем пусты

были: не люди – тени,
обмороки, скоты.
Ко мне приходила темень,
вспомнившая, что Ты –

Бог и Творец начала,
воскресший в конце концов,
и вечная жизнь венчала
толпы прозревших слепцов.



---


Прикованный к телу виной –
от самого верха до низа,
как ветхозаветный Ной,
распявший в себе Диониса –

я вижу на тысячи лет
Твоей неделимой эпохи,
как, выйдя из мрака на свет,
в людей превращаются боги.




---


Проведи меня через стража,
не желающего возвращаться.
Ему тоже, наверно, страшно
в темноте предрассветного часа –

только он не Тебя боится,
а чего угодно другого –
будь то кладбище или больница,
или клетки тюремной окова…

Он везде находит причины
всюду видеть не Промысел Божий,
а одни бесовские личины
и чертей угорелые рожи.

Он никак не поймет, что такой же,
как они, и, зубами от злости
скрежеща, в каждом шраме на коже,
в каждой сломанной своей кости

тут же подозревает уловки
вражьей хитрости дьявольской прыти,
и способен без остановки
восторгаться от новых открытий,

целый мир ненавидя и даже
умудряясь при этом молиться.
Проведи меня, Бог, через стража,
не желающего смириться.