Утро у Степана началось хуже не бывает. Сперва запикало радио и после гимна ебучий голос произнес: «…доброе утро, товарищи. Сегодня пятница, 23 августа». Потом забарабанил будильнек. По-обыкновению своему Степа тут же выключил его нахуй, пачесал свои коки, патрогал эрергированый хуй и решил еще немного панежицца в пастеле. Его тело вмиг вырубилось по-новой, а рука так и осталась на хую. Дремал он еще минут десять, но их хватило чтоб увидеть жуткий сон. Будто он не фрезеровщик с завода «…», а электрик в женском монастыре. И вот его вызывает к себе главная игуменья и благословляет на замену лампочки у себя в келье. Но вместо креста приказывает пацылавать сваю заросшую пезду. Наш Степа припал было под подол, но там вместо старой пелотки он обнаружил пять, по колено висящих, хуев. Манашка ехидно улыбалась сваим беззубым ртом, а Степан взял эти все хуи в руку и тут же почувствовал как на его ебальник вылилась жидкость…
- Вставай хуйплет, на работу проспишь! – это уже со стаканом воды будила его жена, - Ты чо за хуй держишся как за ручку от лопаты? Незабуть, имбецил, что седня у тя зарплата и куда после работы тебе надо поехать!..
Тупо переберая в голове последний сон наш фрезеровщик поднялся с постели и отправился в сортир по дороге вспоминая куда он должен поехать после работы.

Те, кто постарше помнят, что в 80-е года прошлого века в провинциальных магазах кроме кильки в томате нихуя не было и простой обыватель всячески изощрялся штоб какнить прокормицца. Те, кто жил поближе к Маскве тому было прощще. Сел на электричку или автобус, скупился в родной столице и заебись. А наш герой жил до нее далеко, но ему тоже хотелось деликатеса под названием КАЛБАСА.
Как-то на днях его жене посчастливилось сшить платье одной дуре у каторой муж работал на мясокомбинате. И та пообещала в знак благодарности затарить ее калбасой. Стрелку назначили на день зарплаты Степана. И вот это день наступил.
- Лида, может нуиво нахуй, еще попадусь, патом пазора не оберешся. – просил свою жену наш фрезеровщик.
- Ты далбаёб! Я уже за тебя всё сделала. Тебе тока нада приехать на камбинат и ждать у забора в условном месте и всё. Хуй с ним, разрешаю по этаму поводу купить шнапс. Под калбаску и ёбнем вместе после работы. Как раз мама обещала в гости седня притти…
Колбаса, теща и шнапс ждали его вечером. Но сначала еще нада до работы дойти, отъебашить смену у станка, отстоять очередь у кассы за заветными 180 рэ.
- Ты еду будешь с собой брать? – спросила уже ласково Степана его жена-белашвейка, - Ато еще сало осталось, каторое твоя мать прислала.
- Нехачу, я в столовке поем…

У идущих к проходной завода «…» ебальники были счастливые. Еще бы, ведь седня зарплата. Только наш герой не весел. Ни как не может выкинуть с башки ебучий утренний сон. Терзает мысль к чему бы такая хуйня может присницца?…

…Не доходя своего станка Степана догоняет молодой мастер цеха.
- Михалыч, - сказал с мольбой в глазах ему он и протянул чертеж детали, - начальник сказал, чтоб ты седня за Игнатова на токарном паработал. Заболел он, а тут срочный заказ. Можем не успеть…
- Чтож, можно и на токарном, - усмехнулся ему Степа и, взяв чертеж, направился к токарному станку.
Подойдя к шкафчику с резцами он развернул чертеж. И ахуел. На нем в трех проекциях была начерчена деталь один к одному пахожая на хуи из его утрешнего сна. Нужно было сделать 5 штук. «Вот и сон в руку, - подумал Степан, - славбогу что их целавать не нада…».
До обеда было сделано сразу 4 «хуя». Без перекуров и остановок. И вот оно, законное время обеда! Степан Михалыч предвкушал щи и макароны са шницелем, но его грезы обломила тетя Клаша-уборсчица:
- Степка, ты тормозок взял штоль? Ато столовка седня не работаить. У них Машка-посудомойка вчера родила вот они и гуляють. Директар разрешил…
«Вот это ниибацца дела! – завопил про себя наш герой, - так до конца смены хуй протяну. И денег нет с сабой, а тоб в магаз сбегал за кефиром»…

…Когда Степан стоял в очереди за зарплатой, то его желудок исполнял по меньшей мере Реквием Моцарта. Жерать хотелось невыносимо. В глазах витали темные круги в перемешку с выточеными седня пятью хуями. Все рефлексы и инстинкты отключились к ебеням. Мозг подавал только одну команду: ЖРАТЬ, ЖРАТЬ…
И вот деньги получены и наш фрезеровщик едит в тролейбусе к заветному мясокомбинату. Подойдя к заветной дыре в заборе Степа стал ждать колбасного курьера. Надо сказать, что у этого отверстия стояло еще по меньшей мере человек 10. А расклад был такой. В какойто момент из дырки вылезала чьято голова и спрашивала: «кто Вася (Петя, Саша, Моня…)?» Из нашей зазаборной толпы выходил Вася (Петя, Саша, Моня…), брал у головы сверток, сувал ей деньги и уебывал. Так дошла очередь и до Степы. Он быстро забрал сверток, сунул голове 15рэ и пашол на остановку.
Сидя в тролейбусе по дороге домой Михалыч запустил руку в сумку и потрогал содержимое свертка. На ощупь в нем было завернуто пять колбасоподобных объектов. Искушение и голод не заставили себя долго ждать. Развернув в сумке вслепую бумагу Степа взял колбасоподобный объект и попытался оторвать от него кусочек, чтоб запустить его себе в пасть. Но не тут то было! Колбаса оказалась скользкая и нихуя не потдавалась на разрыв. Чо за хуйня? Фрезеровщик заглянул в сумку, а там, на раскрытом свертке аккуратно лежали пять бычьих хуёв. Нашего героя охватило такое отчаяние, что он захател на оставшиеся деньги купить взрывчатку и разъебашить весь мясокомбинат со всеми хуями. Он материл (почти вслух) сваю жену, тещу (за то, что радила такую дуру) и всю ее родню до десятого калена…

Доехав до сваей остановки Степке пришла гинеальная мысль как подъебнуть сваю жену и ебучую тещу. Сперва он побежал в сапожную мастерскую к своему знакомому сапожнику и попросил у него немного лущеных ниток. Типа подшить валенки. Оттуда (по дороге взяв в гастрономе шнапс) прямиком направился в аптеку и, слегка смущаясь, приобрел там «пулеметную ленту» гандонов (10 шт, обработаны силиконом, проверены электроникой). Патом забежал в свой подъезд и расположился там на подоконнике для своей нехитрой операции.
Выложив на газету все пять хуев Михалыч поочередно натянул на них презики и завязал с двух сторон веревкой. Получилась ниибацца калбаса. От настоящей отличалась тока запахом резины. Выкинув остальные гандоны в мусарапровод (чтоб патом не объясняцца Лидке откуда они у него в кармане),  наш герой пахуярил домой.
Открыв дверь ему в нос сразу ударила вонь духов «Шахеризада». Это значит пришла теща на халяву пажрать бычьих хуев. Встретив мужа Лидка спрасила всё ли нормально. И, услышав положительный ответ, радостно схватила у него сумку и полетела на кухню хвалицца сваей мамаше калбасой. На это зрелище тут же прибежал поглядеть Степан. Белошвейка с мамашей вытащили с сумки сверток, развернули его и долго любовались на его содержимое. Лидка взяла батончик побольше, погладила его, и поцеловав в самую залупу и сказала: «Наконец-то милая колбасочка будет сча во мне!»
Фрезеровщика схватил такой приступ смеха, что он пёрнул. Но белошвейка на это не обратила никакова внимания. Она уже клала колбаску-хуй на доску и отмеряла ножом длину отреза. Теща, тем временем, поставила рюмки на стол и скамандывала Михалычу налить водки. Доливая третью рюмку Степан краем глаза заметил, как его жена молча отложила нож в сторону и полезла в столешницу за скалкой. Тут наш герой схватил остатки водки и пулей вылетел с кухни…

…Заперевшись в ванной он долго еще слушал как за дверью пиздит его жена колотя скалкой об косяк. Но, с водкой в желудке ему уже было допизды…