И снова я возвращаюсь мыслями к тем наполненным революционными ветрами дням. Так называемой перестройке, когда те же орденоносные профуры перестраивались из шеренги в колонну. Славные были времена, что и говорить. Есть что вспомнить. По-моему у китайцев есть поговорка-проклятие. «Чтоб тебе жить в век перемен» За дословность не отвечаю, но суть, наверное, всем понятна. Наелись мы тогда свобод, что называется по самую задницу. Кстати данная часть тела у некоторых и вовсе на свободу сбежала.
Но сейчас речь не об этом. Вспомнился случай, когда наш общий друг Вовка, главный лесничий одного из районов Пермского края, пригласил нас на охоту. И не на рябчика, а на медведя. И не куда-нибудь, а в заповедник. Это к слову о перестройке!

Лёха позвонил в пятницу вечером. Когда, казалось бы, ничто не предвещало беды, более того настроение было приподнятым. Из Лёхиной скороговорки я понял, что выходные отменяются. В том смысле, что покоя и релаксации не будет. Мы едем на охоту!

- Лёшка, так я же не охотник, у меня даже оружия нет.
- Не ссать джигит! Оружие мы тебе найдём, а стрелять ты вроде умеешь?
- Ну, так не разучился пока.
- Вот и собирайся. Оденься потеплее, и главное водки возьми, да бери больше, чтобы потом не бегать, тем более там некуда.
На том и порешили.

Охотничий домик друга Вовки представляет собой портативный дворец примерно на двадцать комнат, выстроенный в своё время ещё партэлитой, с целью убийства времени, безвинных зверушек и эрекции с печенью. В самом домике мы соберёмся вечером, после удачной охоты. Неудачной она не бывает. Это же Вовка, а значит, будет толпа загонщиков и фауна либо выйдет под выстрел, либо сама на себя коллективно руки наложит.

В час Х собираемся в большой гостиной, нас человек пятнадцать. Общество шумное и разношёрстное. Вооружение тоже пёстрое, как бесчисленные подолы цыганских юбок. Карабины, гладкоствольные импортные «брёвна» и даже пара автоматов.

Как водится на Руси, действо начинается с возлияний во славу Бахуса. Пьём понемногу, бутылку в одни руки, больше, к сожалению нельзя. Нам ещё предстоит стрелять. И не в мишек Гамми, а в самого настоящего Топтыгина. Разбуженного ни свет, ни заря и вернее всего пребывающего в дурном расположении духа.
Вовка хвастается перед нами зимним костюмом, подаренным ему залётными нефтяниками. Это куртка с брюками, сшитые из толстенной натуральной кожи мехом вовнутрь. Лесничий уверяет, что в подобной броне можно спать в снегу и ничего не будет. Да мы верим, верим.

Через час, с нецензурными рожами выходим на тропу войны. Зампред администрации с жовто-блакитной фамилией, уже спевает песни. Что-то типа «Пыв я воду, пыв холодну» Пусть верещит, человек на медведя идёт. Жил говном, так может хоть подохнет по-человечески. Наконец мы, одолев примерно три километра (что-то больно близко) выходим в распадочек. Ёлки стоят нахохленные и это понятно. Холодно бляха!

Вовка и пара его егерей расставляют нас по номерам. С таким расчётом, чтобы в нужный момент мы не перестреляли друг друга. Расстояние между охотниками примерно десять метров, в самый раз чтобы по своим промахнуться. Смутные подозрения терзают мою израненную правдой жизни голову. Откуда-то издалека слышен медвежий рёв. Да что они там, ебут его что ли?

А Вовка уже командует, и мы медленно двигаемся вперёд. Там, среди бурелома и столпившихся елей слышен жуткий рёв не на шутку обозлённого зверя. Мозг аналитика не даёт покоя. Что-то здесь не так. А фантазия распиздяя рисует картинку, где человек десять загонщиков, приставив к голове косолапого винторезы, по очереди ебут лесного хозяина. А Вовка кричит нам: - Не ссать станишники, мои егеря подняли скота из берлоги, и теперь гонят прямо на нас.

Наконец когда нервы напряглись дальше некуда, мы увидели Михайлу. Так близко, примерно метров тридцать, я медведя ещё никогда не видал. Зверь стоял на дыбах и в лютой злобе рвал когтями дерево. Во все стороны разлетались испуганные птицы. Много позже я понял, что это летели лохмотья коры. Нервы охотников в этом месте не выдержали и все дружно начали палить из своей артиллерии. Грохот стоял, словно на курской дуге. Наконец патроны кончились. В наступившей, безусловно, гробовой тишине было слышно, как админ салоед продолжает щёлкать помпой своего Моссберга.

И здесь является Вовка, от греха подальше прятавшийся за павшей лесиной.
- Ну, всё добытчики, айдате в дом, отпразднуем. Вона, какого лешака завалили.
Не тут-то было. А сфоткаться на поверженном драконе? Шалишь братец!
Вовка же не унимается.
- Да ладно, чё там по снегу лазать. Щас его егеря снегоходами к избе подтащат, там и нафоткаетесь хоть до усеря.
Темнит наш радушный хозяин, ох не ладное что-то. Собственно я и подбиваю всю ораву идти к медведю сейчас. И мы идём, провалиться мне на этом самом месте.

Увиденная картина повергает горе охотников в ступор. Минуты три просто молчим, сказать нечего. В тишине только слышно, как жрёт бутерброд с бужениной наш админ. Он всегда жрёт, мотивируя свою невоздержанность портативностью оперированного желудка.
А трагикомедия заключается в том, что медведь, гореть нам в аду, прикован к огромной ели на самую толстую из ранее виденных мною цепей. Замок, патриарх замков, венчает сие безобразие.

Как выяснилось позднее, уже после того, как нашему Натаниелю Бампо  пару раз дали в ебучку, медведя подняли несколько часов назад. Усыпили дротиками и застропив, снегоходами подтащили к вышеозначенной ёлке. Далее дело техники.

Через пару-тройку часов, уже изрядно пьяные, мы с хохотом смакуем Вовкин прикол. А сам шутник, приложив ледышку к наливающемуся фингалу под глазом, радуется на нас, как ёбаное Оле Лукойе. Кстати он так и не снял свой суперкостюм. Ну да хрен с ним.
Далее, упившись в Ельцинда, мы ходили курить на улицу, устраивали состязания на предмет, кто дальше всех и красившее поссыт. По очереди стреляли гайками из спортивной рогатки по убегающему Вовке.

Потом кто-то предложил стрелять из карабина по картошке, предварительно положенной на голову главлесника. Вовку тут же поставили к стенке, положили на его бестолковку картофелину и…. Тут пришла повариха Тоня, накричала на нас хуевыебинами и, прихватив Лёху, ушла в подсобку.

Уже часа в два ночи, помню не отчётливо, приехали загонщики и привезли мороженые трупы зайцев и каких-то перепёлок. Покупали все, я тоже взял какого-то тушканчика, на предмет отмаза перед женой. Уже позднее выяснилось, что у моего грызуна на туловище нет ни одной огнестрельной раны. Хуй с ней, скажу, что догнал и задушил голыми руками. Пусть бля гордится добытчиком!
Лёха на момент раздачи слонов как раз уговорил повариху Тоню, и ему досталась то ли сова, то ли неясыть, с лицом какающей Новодворской.

Под утро, когда я понял, что промедление может вызвать множественные разрывы мочевого пузыря, пришлось топать в туалет, который естественно на улице. Где ж ему ещё быть-то? В тёмных и жутко холодных сенках натыкаюсь на бесформенную тушу, лежащую прямо поперёк прохода. Страх ледяной лапой хватает меня за переполненные яйца. С какого дьявола, но только мне почудилось, что в темноте у меня под ногами лежит убитый нами Топтыгин. А он же сука шевелится!!! Бросаюсь всей тушей на дверь, которая открывается на себя, отлетаю и падаю на мягкое. Отпрыгиваю, как ошпаренный и на ощупь включаю свет…. Вовка!

На мой вопрос, какого хрена он тут мёрзнет, слышу невразумительное бульканье.
- Дык я пошёл писать, подсклизнулся и упал. Ты меня Женька подними, замёрз я просто жуть.
- Ха, так у тебя же суперкостюм, в ём же на снегу спать можно и не застынешь?!
Так то сверху. Сверху-то мне хорошо, а внутри я уже давно обоссался и покакал, правда, совсем чуток.
Ну, тут мы с тобой похожи…

Шкуру мы тогда выбросили. Ибо из этого решета даже варежки выкроить не представлялось возможным. Историю с «охотой» решили замять, но видать у кого-то язык развязался. Полрайона ржало на нас вприсядку. Зато герой-зассанец до сих пор в Павликах Морозовых ходит. Такую хохму учудил. Пертусян, едри его в надгортанник!

17.07.08 г.