начало читали тут: http://x-b.ru/creo/86333.html
потом тут: http://x-b.ru/creo/86818.html

За полгода Иван Федорович в совершенстве освоил способы ублажения жены всеми доступными ему средствами. Елена Сергеевна приходила на работу с улыбкой в пол-лица и блуждающим взглядом, а на перекурах, шепотом, с прихихикиванием просвещала малосведущих подружек. Подружки завидовали и даже, бывало, злились. Их обычные мужики, обладая нормальной эрекцией, таких способов позволить себе не могли, матерились и плевались. Но недоступное всегда слишком желанно, и Елена Сергеевна, кончая раз за разом от невообразимых прикосновений мужа, втайне представляла себя деталью на его чертеже. Мысли об измене мужу, Елена Сергеевна давила в себе на корню.

За те же полгода Иван Федорович идеально отточил свои движения с хуем по чертежу. При некоторой ловкости стало возможным заниматься параллельно другими делами. Соорудив надстройку к кульману, он стал вести расчеты и записи, а однажды, работая над одной несложной деталью, весьма успешно почистил картошку, подсунутую ему женой. Жизнь налаживалась.

Тем временем атмосфера женской зависти на работе Елены Сергеевны накалилась до предела. Коллеги-мужчины тоже стали ржать в кулак, отводя глаза. А когда поддатый вахтер Семеныч, прощаясь на вахте, сказал: «Досвиданьица, Лена Сергевна, привет своему подполу-пиздолизу передавайте», - терпение Елены Сергеены лопнуло. Она уволилась.

С этого момента Елена Сергеевна стала проводить все время с мужем. Сначала, она легонько трогала пальчиками его рабочий инструмент, пытаясь почувствовать все движения. Иван Федорович в это время привычно двигался неким подобием плоттера и что-то одновременно считал.

Потом она начала сжимать хуй покрепче, стараясь не нарушить ритма этих движений. Хуй постепенно привык к Елене Сергеевне и, видимо, стал считать ее частью трудового процесса.

А когда, года уже через два, Елена Сергеевна извернулась и лизнула работающий хуй от мошонки до головки и чуть-чуть поводила язычком по уздечке, механизм сломался. Хуй Ивана Федоровича впервые в своей трудовой жизни кончил прямо на незаконченный чертеж.

Нет, хуй не перестал стоять на работу. Просто теперь Иван Федорович мог работать лишь что-то считая, пока его жена, повизгивая, насаживалась на великолепный стояк. Или пристроив жену рачком рядом с кульманом, заканчивать чертеж очередную деталь. Хуй хотел теперь заниматься только Еленой Сергеевной. Если же хуй начинал привставать, приветствуя старую любовь, Ивану Федоровичу начинали лезть в голову какие-нибудь формулы, и он бежал за карандашом и бумагой, прихватив жену подмышку.

Производительность, конечно же, упала. В Институте  начали было возмущаться, но тут рухнул Союз,  а вскоре и «ящик». Абстрактные задачи хуй не признавал. Пришлось искать новые способы заработка и восстановления потенции…


***

Я отложил тетрадь. Почерк был почти нечитабелен. Скорее всего, Иван Федорович делал эти записи параллельно с работой своего хуя. Глаза рябило от обилия синонимов этому адскому органу, взявшему в рабство своего хозяина, а также формул и эскизов на полях. Я устал это читать и кинул тетрадку в стол.

Кстати, о себе. Жена от меня ушла лет пять назад, и с тех пор я увлекался работой, Интернетом и платной любовью в редких перерывах между работой и Интернетом.

Прошло несколько месяцев. У меня периодически были проблемы по работе, иногда командировки. С Еленой Сергеевной я изредка встречался в подъезде, и мы вежливо раскланивались.

Про тетрадку я вспомнил  в знаменательный момент своей жизни. После работы я смешал полкило креветок и литр пива. Дома я зачем-то догнался мороженым и орешками и естественно просрался. Надо сказать, что сидеть с ноутбуком на толчке я не люблю, и мне срочно было необходимо какое-то чтиво. Я вытащил тетрадь из стола и, расстегивая на ходу штаны, помчался в сортир. Не буду вдаваться в подробности процесса, но слегка отдышавшись, я открыл тетрадь на последней странице, как я обычно делаю это с журналами и газетами.

Последняя страница была приклеена к обложке. Отогнав от себя мысли, что туда просто подрочили, я оторвал лист. Аккуратным круглым женским почерком там было написано:

Милый Сережа!
Я надеюсь, ты простишь мне этот душевный порыв.
Эту рукопись Ваня писал по мотивам сплетен о нем, и она выдумана почти от начала до конца.
У него действительно были проблемы со здоровьем, но это неважно.
Я хочу, чтобы ты знал, что я очень любила его.
И еще я хочу, чтобы ты знал, что я очень давно хочу тебя. Я не смогу описать как, вы, мужики такого не поймете.
Мне очень хотелось броситься тебе на шею в первый же вечер после поминок, но я так не могу.
Если ты прочитаешь это сегодня и тотчас же поднимешься ко мне, значит, так тому и быть.
Если ты не дочитаешь и не найдешь это письмо, значит тоже так надо.
Если ты прочитаешь и сочтешь меня старой вздорной бабой, я не обижусь.
С тобой в мечтах, Лена.


***

Говорят, сидя на унитазе, хорошо задумываться о мировых проблемах. Я же подвис. Сколько же ей лет? Ну… вроде лет восемнадцать ей было, когда она вышла замуж, значит, сейчас где-то около сорока пяти. Выглядит хорошо, лучше многих моих ровесниц. Мне скоро тоже пятый десяток менять, но я всегда имел дело с женщинами младше меня.

Пойду-ка я в аптеку за средством от диареи. Хм, интересно, презервативы нам понадобятся?