Глава-7

Ночью прошла гроза. Ветер рычал в кронах тополей, стонал в вентиляции и рвался в окна, погреть озябшие руки. Молнии распарывали чёрно-муаровый небосвод, грохотало так, что уши отказывались воспринимать звуки, самоустранялись и пропускали только то, что хотели услышать. За окнами сплошной стеной падала вода.

- Славка, ты не спишь?
- Уснёшь тут, - проворчал Славка, поворачиваясь к другу. У меня после тренировок всё болит, жилки плачут.
- У меня тоже болит, не кисни. Неужели тебе не нравится?
- Не нравилось бы, давно уже ноги бы отсюда сделал. Ты мне лучше вот что скажи умник. Почему мне, человеку, воспитанному в подворотне, совсем не хочется отсюда сбежать? То, что кормят, ещё ни о чём не говорит. Жрать можно и в других местах. Жратва для человека не главное.

- А может дело в человеческих отношениях? – Пашка присел и стал искать под матрасом окурок, заныченный ещё с вечера. – Мне кажется всё из-за Толи Маниту. Слыхал ведь, откуда гниёт рыба? Он здесь всему голова, а скорее сердце. И заметь ещё одну деталь. Здесь никто ни во что не рядится,  не носит маску. Здесь говорят правду, не понтуются, не берут на себя до фига, но и не отлынивают оттого, что необходимо.

- Вот и я почти так же думаю, - вздохнул Славка. – Нравится мне здесь, почти всё нравится. Боюсь даже, проснусь, а это всё сон, сказка страшная и нелепая. Нам с тобой братуха повезло. Ты знаешь, сколько пацанов на улицах живут, в канализации, на свалках. Половина из них тупо подыхают в поножовщинах, и от наркоты. Дай бог, чтобы тебе никогда не узнать этого. А больше всего мне нравятся тренировки. Я, когда срок выйдет, в военкомате попрошусь в десантные войска или морскую пехоту. Хочу, как Толя!

                                                                      ***

Новый помощник Маниту по физической подготовке, представившийся Алексеем Вихревым, понравился коммунарам почти сразу. Весёлый, постоянно улыбающийся. Не обидно подтрунивающий над собеседником, он вызывал симпатию. Но когда в спортзале он показал владение приёмами Дзёсинмона, разновидности карате, когда продемонстрировал филигранную технику владения ножом и великолепнейшее кэндо, с самой настоящей катаной, - воспитанники просто влюбились в нового инструктора. Называя его про себя, наш Лёша!

                                                                      ***

- Пойми Толян, я ведь не хочу подставить пацанёнка. Я его, по сути, охраняю. Ну, не можем мы зацепить Рыжего другими способами, уходит скот, как намыленный. Сявок его берём, но те молчат как рыбы. Видно в случае если они раскроют рот на допросе, их ожидает нечто более страшное, чем скажем смерть. Ест он их что ли?! А у мальчишки, точно знаю, есть на этого упыря компра. В трудовом лагере нечаянно сболтнул дружку однокласснику, а ты в курсе, знают двое, знает и свинья. Вобщем где-то у него спрятана кассета с записью угроз смерти, исходящих от самого бандюгана.

- Мальчишку мне не подставь, пацан итак натерпелся, такое в страшном сне не привидится, что ему довелось претерпеть, - Степанов на секунду прервался закуривая. – Пойми, я с тобой братуха, но у меня здесь не застенок НКВД. Мне эти игрища ни к чему. Да не делай такую морду, сказал же, что помогу. Сейчас наоборот буду приглядывать за ним ещё внимательнее. И дяде Пете нашему накажу, чтобы глаз не спускал.

- Да что твой дядя Петя сделает, если сюда бандиты заявятся? Инвалид с одной рукой. Его самого опекать надобно.
- Не будь так уверен в своей правоте, особенно если не знаешь темы, - хохотнул Маниту. – Что говоришь, сделает? Гробы, много гробов! Дядя Петя за себя постоит, а надо будет так и за тебя. Не смотри, что старый и однорукий. Я бы, честно говоря, этому «однорукому бандиту» дорогу перейти не хотел.

Вихрев с изумлением воззрился на друга. - И что же у вас тут за тайны Мадридского двора? Загадочный старик, который с одной рукой пугает барса рукопашного боя! Колись братан, колись, как перед следователем на допросе.
- Да особой тайны здесь Лёша нет. Скажу, но никому! Наш дядя Петя всю войну служил начальником разведки, в конной армии генерала Доватора. У него перехватов, как волос на кудрявой заднице. Мы с тобой против него, мальчишки голожопые. Там Лёха такая выучка пластунская, самураи отдыхают и нервно мастурбируют на гору Фудзи. Ты бы видел, как он в свои семь десятков маятник качает…

                                                                      ***
В то же самое время, в одном из кабаков города, в отдельном кабинете, оборудованном аппаратурой глушения, сидели трое. Один, браток типичнейший. С набором причитающейся атрибутики. Кожанка, бритый затылок, золотая цепь, но цепкие с хитринкой глаза выдавали в нём недюжинный ум. Вернее всего человек надел на себя камуфляж, который ему претил, но, как говорится, положение обязывает.

Второй, с внешностью бухгалтера, с портфельчиком, поставленным рядом со столиком на пол. С бородкой клинышком и в очках, отсвечивающих золотой оправой. Лицо спокойное, рассудительное. Лицо человека, знающего себе цену. Умеющего из этой цены извлечь прибыль и извлекающего её, провалиться мне на этом самом месте.

И, наконец, третий, а вернее всё же первый. Крупный детина, за центнер весом, с лицом привыкшим повелевать. Огненно рыжая шевелюра небрежно зачёсана назад. На толстенных пальцах-сосисках перстни, которые могли бы посрамить фараона или какого-нибудь захудалого шаха. Рыжий говорил, а остальные слушали не перебивая, да и не принято было в здешних палестинах перебивать.

- Ещё раз повторяю уважаемые! У мальчишки, и это уже верняк, где-то припрятана кассета с записью моего голоса. Надёжные людишки слили, что в тот момент, когда я, как лох припёрся рамсать с евонным папой за погибшего племяша, у пацана крутился маг на записи. Ну и собственно всё!

- И надо было тебе Витенька лезть в это дело самому? - проворчал «бухгалтер». – Что у нас быки закончились?
- Говорю же, лоханулся, - нахмурился рыжий. – Сам хотел посмотреть на ублюдка, который родственника переехал. Что сейчас об этом говорить. Кассету выруливать надо. Как? А думайте, мать вашу!

- Ты бы Витёк был таким рассудительным, когда жопу свою светил не знамо где, - вступил в разговор «кожаный». – Иваныч дело говорит, не хер самому лазать, где ни попадя. Всё понтуешься, молодишься. А по чесноку, так племяш твой, наркот мерзкий, сам и виноват во всём. Укурок бля! И ты, как наш босс должен был знать, что когда полез в это дерьмо, тем самым подставил всю организацию. Не знал бы тебя с первого класса, сам бы в харю с ноги заехал.

- Да ладно тебе Лешак, не кипятись. Чего теперь пустословить, - Рыжий, наконец, закурил и пару раз затянувшись, добавил: - Нашли мальчишку. За городом он, в коммуне. Возьмём, как курёнка вылупившегося. Тряхнём, и он сам нам покажет, где заныкал кассету ту злосчастную. Ну, чего вы притихли? Говорю же, дело плёвое, яйца выеденного не стоит…

По напрягшимся лицам собеседников, Рыжий понял, что сказал не то, либо есть что-то, что не вписывается в его такие замечательные планы.
- Ну, что там у вас ещё? Не томите!

- Плохо Витя, совсем плохо. Я тебе говорил, доведут тебя жадность и неосмотрительность да цугундера, а тут ты вообще лоханулся по полной программе, - «кожаный» отпил из стакана глоток сока и продолжил. – То не коммуна за городом, с флагами на башнях и добрым идиотом Макаренко. Это военно-спортивная колония для малолетних бандитов. И заправляет там всеми делами Толька Степанов. Ты его должен помнить по Афгану. Рейдером он был, охотником за ушами.

Рыжий от неожиданности икнул. Жадно затянулся, и немного отойдя от первого шока, спросил: - Это тот, что начальнику штаба под Баграмом пять зубов выбил? Так его ж вроде убили? Выходит, жив зараза. Ну что ж, тем интереснее дельце предстоит. Достойный враг-противник, - это приятно нашему самолюбию.
- Как видишь, не убили Толю, - сказал «кожаный», - жив он. И знай сразу, Толя Маниту обид не прощает!

Глава-8

Сказка закончилась совершенно неожиданно, сразу, вдруг. В субботний день, когда колония отдыхала, и большая половина коммунаров смотрела видак, друзья сидели на крутом склоне над рекой и мечтали. В небе плыли облака, дышалось вольно и раскрепощено.

- Эх, Пашка! Школу закончим, и думаю я остаться здесь, у «бати». Сильно мне нравится с деревом работать. Я прям, когда запах стружки, вдыхаю, балдею весь. Моё это Паша.
- А я Славян думаю поступать в педучилище. Хочу, как Толя. С мелюзгой работать. Видал последнюю партию? Разгильдяям по восемь-десять лет, а туда же. Курят, матерятся засранцы. Вообще я считаю, нам с тобой братишка повезло. Наверное, это очень важно, чтобы в жизни попался хороший человек. Как Толя или дядя Петя.
- А мне Лёша нравится. Классный мужик, не заносчивый и спец каких поискать.

Диалог неожиданно был прерван появлением на дороге джипа с городскими номерами. Подростки загляделись на навороченную тачку, а авто, на миг, приостановившись возле сторожки, минуя школу и производственный корпус, направилось прямиком в их сторону.
- Кто же это может быть? – жуя травинку, задумчиво пробормотал Славка. – Что-то мне не нравится в этом бульдозере братан. Давай-ка делать ноги отсюда, пока не началось.

Но джип уже подруливал к берегу реки, водитель осторожничал, выбирая место для парковки. Аккуратно объезжал кочки и ухабы. Паркетник, что с него возьмешь.
А дальше началось самое интересное. Из джипа вылезли четверо. Мужичок бухгалтерской внешности, с портфельчиком, в очках и шляпе и трое здоровенных, поперёк себя шире братков. Передний, с умными серыми глазами, подошел к ребятам вплотную, и приветливо взмахнув рукой, спросил: - Привет честной компании, и кто здесь у нас будет Смирновым Павлом Ивановичем?

Пашка раззявил рот. Ни фига себе, по его душу выходит, приехали. Кто такие, мусорянские? Неа, не похожи. Бандиты, - пронеслось в голове как выстрел. Бежать!
Словно прочитав в глазах пацана его мысли, старший пришельцев быстро подшагнул к Пашке и словно клещами схватил его за запястье. Пашка мог бы без особых усилий освободиться от хватки, слава богу, таких припарок он выучил на уроках «бати» превеликое множество. Но двое других «кожанок», временно выпущенные из внимания, немедленно отреагировали на посыл своего бригадира и, выхватив из оперативных кобур пистолеты, взяли мальчишек на мушку.

Ситуация перешла в пике. Пашка мгновенно оценил создавшееся положение, и в его мозгу сверкнула молния. Кассета! Влип! А старший из бандюков тем временем рывком поднял его в вертикальное положение и, глядя в глаза, сказал: - Ну, что малыш, сам поедешь с нами или силком тащить? Имей в виду, Карлсон живёт на крыше, а 911 в пендостане. Помощи не будет. Если договоримся миром, отпущу на все четыре. Краповые береты с сопляками не воюют.

Словно гром с ясного неба прозвучал голос сзади. Бандитов, а это естественно были именно они, словно током ударило.
- Бог помощь кормильцы, небось, с мальчишками в войнушки поиграться приехали?
Друзья временно впали в ступор. Это был старый наставник, дядя Петя. Славка хотел крикнуть старику, - беги, - но горло предательски сжалось и, хрюкнув, не издало ни звука.

А события на поляне разворачивались масштабно и по-киношному зрелищно. Бригадир урканов, скривившись, словно от зубной боли гавкнул-скомандовал своим нукерам: - Рябой, Крендель, возьмите пердуна и под ряст. Бегом твари, выполнять.
Братки слаженно, как будто всю жизнь тем и занимались, бросились к деду, но их вытянутые руки захватили лишь по большой порции воздуха, которого, как известно у нас всё ещё в изобилии. Старый мастер чудесным образом перетёк-переместился за их спины.

- Ребятки, Христом богом прошу, ехайте вы уже домой, осерчаю ведь, - голос дяди Пети был насмешлив и суров. Давайте по-хорошему, а то я ведь могу более иначе. Не злите сынки, очень вас прошу.
Бандиты, не понявшие из происшедшего ровным счётом ничего, снова кинулись на старика. А один прицелившись, нажал курок пистолета. Громко гавкнуло и пуля, предназначенная инвалиду, кровожадно впилась в землю.
Никто не заметил, как сразу после выстрела очкарик с портфелем упал на брюхо и подобно ящерке нырнул под джип.

- Ну, что ж, раз вы не хотите по-хорошему, так я, пожалуй, тоже миндальничать не стану, проворчал старик. Сделал неуловимое движение и вновь оказавшись за спинами разбойников, ударил ближайшего с подшагом-выплеском. Такого ребята ещё не видели, это в зале не преподавали. Бандит, дёрнувшись всем телом и даже не отлетев, как это бывает в задорно-тупых фильмах, просто рухнул сам себе под ноги. Как груда тряпья, как мешок со свежеизготовленным дерьмом.

А единственная рука дяди Пети, обратным ходом, реверсом, с полуоборотом корпуса, ударила локтем в незащищённый ничем кроме жировых складок затылок второго агрессора. Раздался характерный хруст. Изо рта братка плеснуло розовым, глаза остекленели, и ещё одна туша легла рядом с напарником.

Ничего не понимающий Лешак, а это был конечно же он, начал беспорядочно палить из выхваченного пистолета ТТ, но странное дело, ни одна пуля не успевала впиться в тщедушное тельце старого разведчика. Перетекая подобно ртути, делая совершенно неадекватные движения, словно в сильнейшем алкогольном опьянении, старик всё время опережал выстрел.

А от ворот коммуны, уже летела, прыгая на колдобинах, Нива Толи Маниту. Несколько секунд и «батя» уже выскакивал из распахнутой дверцы. Ноги-деревяшки подогнулись, и Степанов едва не упал. Но его вмешательство не потребовалось. Натешившись вволю, старый перехватчик, очередной раз, нырнув под выстрел, захватил сгибом локтя противника за шею, и слегка привстав на цыпочки, расправил плечи. Лицо Лешака приняло синюшный оттенок, мгновение и ноги его подкосились. Старик осторожно, как вазу Богемского стекла положил интервента на траву и усмехнувшись, проворчал: - Ну, отдохни пока котёнок.

Ещё через пять минут, когда Степанов убедился, что опасность миновала, он почём зря костерил дядю Петю. – Ну что ты за человек такой? Нейтрализовал, говоришь? Ты убил их, старый паразит. Нельзя было как-то поаккуратнее-то?
На что дядя Петя, со свойственной ему ворчливостью огрызался: - Сам бы попробовал, герой бля малохольной. Их поди-ка трое, да все с приблудами, а если бы в брюхо стрельнули? Чё я потом старухе своей сказывать стану? Типа на сучок напоролся, ага?

- Пусть вот щас твой милиценер Лёшка думает, как разруливать. Он опер, ему и карты в руки.
Толя ошарашено уставился на старика. – Так ты старче и это знаешь? Откуда?
Дядя Петя хмыкнул, скроив презрительную гримасу: - Откуда говоришь? Да от него же за версту НКВДой несёт. Рыбак рыбака видит издалека. Нашёл тоже мне рекбус!

В перепалке никто не заметил, как лежавший пластом Лешак очнулся. Его рука метнулась к голени, мгновение и из специальной кобуры явился на свет маленький дамский браунинг. Изящная никелированная смерть. Пашка и Славка начали кричать одновременно, их крики и ласковый хлопок оружия совпали по времени.

Ничего непонимающий Толя Маниту ещё оборачивался, а старик, с кровавым пятном на спине в области позвоночника, уже падал. Неторопливо и печально.
Одним прыжком, Маниту покрыл два метра разделявшие его и бандита. Немыслимо изогнувшись, он всем телом упал на Лешака, локоть его подобно живому копью страшно ударил бандита в лицо, превратив его в один миг в кровавое месиво. Из которого торчали осколки кости и лезла гадостная слизь. Бандит дёрнулся всем телом, захрипел и отправился догонять своих напарников.

А на залитой солнцем полянке, под синим и бездонным Уральским небом, умирал старый разведчик.
- Дядя Петя, не уходи, - страшно кричал Маниту. – Я мигом, скорую, не бросай…
Старик добро улыбнулся, его рот приоткрылся и высунулся ехидный кончик языка. В последнем порыве старик поднял сухую руку, погрозил пальцем и освобожденно выдохнув, затих.

Потрясённые ребята сидели, как неживые. А в трёх метрах от них, обняв руками, тщедушное однорукое тельце плакал навзрыд их командир, железобетонный Толя Маниту. 

Глава-9

- Ты мне всё расскажешь умник, я тебя уверяю, а если нет, то я тебя просто отдам Степанову на съедение. Даю минуту, а потом помолись своему калькулятору.
Уже полчаса Вихрев пытался разговорить человека, сидевшего перед ним на табуретке. Разговор происходил в кабинете директора коммуны. Допрашиваемый был тем третьим, что присутствовал при беседе бандитов в кабаке. Иваныч. Курдюмов Иван Иваныч, по зоне Курдюм.

Оправившись после первого шока, ребята и Толя-Маниту извлекли отбивающегося и мычащего что-то о законах «казначея» из под джипа. Куда в поисках укрытия втиснулся этот с позволения сказать финансист. Пинками и оплеухами загнав дрожащую тварь внутрь салона, они погрузили маленькое почти невесомое тельце старика-разведчика в багажный отсек и поехали в лагерь.

Теперь, Курдюм немного пришедший в себя и опомнившийся, пытался всячески оттянуть серьёзный разговор. Перескакивал с пятого на десятое, заговаривал о несущественном и собственно валял дурака. Пинком распахнулась дверь, и в помещение вошел хозяин. Вихреву сразу же бросились в глаза странности в поведении друга. Блуждающий взгляд, странная улыбка. Наконец мощная волна перегара дошла до его ноздрей, и Алексей понял, - друг мертвецки пьян.

- Лёшка, - заплетающимся языком промямлил Толя-Маниту. – Дай его мне, на пять минут. Ну, пожалуйста. Можно я его убью, бошку отрежу, а потом допрашивай, сколько хочешь?! Или давай ему скороварку в жопу засунем? Моментом коланётся!
При этих своих словах, Толя достал из-за пазухи хищно блеснувший шабер, переточенный из трёхгранного напильника. У Курдюма отвисла челюсть, глаза забегали, и, бросившись на колени перед оперативником, бандит закричал:

- Всё скажу, уберите его, говорить буду. Всех сдам, мне чё больше всех надо? Только уберите!
Вихрев выйдя из-за стола, подошел в плотную к другу и проникновенно глядя в его пьяные глаза сказал: - Толя, я тебя очень прошу, заклинаю. Выйди братка, так надо. Может быть потом, я его тебе и отдам. Но, сейчас здесь работает правосудие, а не банда рэкетиров с утюгами.

Хмыкнув и пьяно улыбнувшись, Степанов ещё раз посмотрел на «финансиста», погрозил ему кулаком с зажатым в нём шабером и, раскачиваясь всем телом, вышел из кабинета. На улице с него слетела пьяная маска, он вновь был трезв.
И ещё через двадцать минут после этого инцидента, на столе перед ОБОПовцем лежали несколько листов бумаги, исписанных убористым аккуратным почерком Курдюма.

- Ну, вот и славно уважаемый! Теперь мы твоего шефа определим на нары, а тебе я организую круглосуточную охрану. Ты главное не ссы, всё будет пучком. Нам с тобой ещё до суда дожить надо. А там как-нибудь, с божьей помощью дальше заживём. Имей ввиду, если будешь после хвостом мести, менять показания и прочее, я просто тупо отдам тебя Толе-Маниту и его воспитанникам. И уж если он взрослый и цивилизованный человек, то поверь, детки с тобой церемониться не станут. Дети – народ жестокий!

Тем временем в кустах за производственным корпусом шёл военный совет. Присутствовали пять человек. Известные нам Пашка и Славка. А так же предводитель Гриня и два его «оруженосца».
- Нельзя его оставлять жить пацаны, - уже который раз повторял Грицько. – Он, один из виновников гибели дяди Пети. Валить, вот моё слово.

- А как же суд, показания? - спросил Славка. – Он ещё на суде должен прокукарекать. Чтобы Рыжего закрыть по полной программе.
- Да мне по хер ваши суды, ты здесь без году неделя, а мне Петя был всё равно, что отцом. Ты же видел в окно, батьки из него выбили всё, что хотели. Пусть щас ментовка проверяет его слова, пусть поработают, наконец, а то могут только хачей на рынке доить. Валить, говорю!

Спор зашёл в тупик, и было принято решение голосовать.
- Кто за то, чтобы предъявить старому петуху чёрную метку? – голос Грицька был суров. Ни тени улыбки.
В молчании вверх взметнулись руки. Четыре руки. Как ни странно, но Пашка проголосовал за. Судьба бухгалтера была решена. Нет такой силы, которая могла бы остановить подростка, с его хитростью и изворотливостью. Точки проставлены!

А в это же самое время, в кабинете директора колонии сидели, и, казалось бы, мирно беседовали два человека. Оперативник из городского ОБОПа, Алексей Вихрев и потенциальный труп, Курдюм.

продолжение следует...