Я взрослый мальчик и всё прекрасно понимаю. У меня нет иллюзий по поводу того, что Судьба обошлась со мной несправедливо. В то время как, кому-то она дала всё, о чём можно мечтать: славу, деньги, презентабельную внешность… ну, и так далее. Да деньгами я никогда избалован не был. А ты ведь их так любишь. И вся твоя глянцевая красота целенаправленно вопиёт: кто даст больше?!  И по жизни ты порхаешь от мошны к мошне… И с каждым разом она – мошна – всё плотнее и толще. И твои спутники – плотнее и толще. Но тебя это не смущает. Тебя ведь пленит не красота. Отнюдь.
А мне вот тошно. Не потому, что я презрительно отношусь к тебе подобным. Нет. Я прекрасно понимаю (а значит, принимаю) закономерность существования таких, как ты – меняющих свою красоту на чужие деньги. Это же так естественно. И, главное, так просто. Ты мне – я тебе. Правда?
Нет… Мне вовсе не от этого погано на душе. А от того, что я в этой эволюционной цепочке твоего продвижения к благополучию навсегда занял самую первую, стартовую, позицию.
И ведь это я сейчас всё понимаю. А тогда….. Тогда твой скоропостижный уход был для меня ударом. Оправиться от которого я, признаюсь, так и не сумел. И потом… После того, как нас не стало. Не стало нас вместе. А стали мы по отдельности. Мне досталась эта неблагодарная роль наблюдателя. Чёртова свидетеля твоего, сука, карьерного роста.
Помнишь, как всё было?
Я помню. Всё.

От меня ты ушла к Васе. Смешное имя. Неказистая внешность высокорослого очкарика. Ну и что? Тебя же это не смущает. Правда? Зато у него папа дипломат. И ты ещё находила нормальным жаловаться мне, что Вася, чмошник такой, любит дрючить тебя в попку…
С ума сойти, Ксюша! Ты приходила ко мне вся разодетая – эдакая гламурная сучка – и сидя на моей засратой кухоньке ебала мне мозг про Васины пристрастия. С подробностями. Как он сопит, что говорит. Как кончает. Это нормально, вообще?
А потом, когда ты ушла от Васи к его папе-дипломату. Ты продолжала ебать мне мозг уже про папивасины пристрастия. Яблоко от яблоньки, да? Так ты говорила? И этот туда же… Куда? Да всё туда. Только, если у Васеньки был стручок-с-ноготок, то предка его природа наградила не скупясь. Как ты жаловалась… И терпела. Ну, а за деньги чего только не стерпишь. Правда?

Ну, а после дипломата возник киношник Никита. Помнишь?
Я да.
Молодой, успешный… Помню первую твою роль. В сериале. Веришь, нет – впервые полностью посмотрел сериал. Из-за тебя. Тупая киношка, а я плакал. Плакал, потому что, каждый раз, когда ты возникала на экране, вся гладенькая, свеженькая… Я вспоминал нас. Времена, когда были МЫ. Как мы строили какие-то планы на будущее, глядели друг другу в глаза. Смеялись… Блядь, сивый бред!...
Тебя стали узнавать на улице. Приглашать в разные ток-шоу. Ты снялась ещё в одном сериале. Потом в полнометражном фильме. Высшее общество приняло тебя.
Лети, птичка. Я отпускаю…
Но нет. Ты продолжала приходить ко мне. Реже. Но продолжала. И рассказывала. Всё. Не могу понять, что толкало тебя на это? Зачем? Вот, зачем ты выливала на меня все эти подробности? Сначала про Никиту и его кокаиновые заёбы. «Представляешь, этот мудак нанюхался и засунул в меня скрученную пачку банкнот… Три тысячи, без одной сотки… Представляешь?», - жаловалась ты. Помнишь?
Три тысячи без сотки… Ха! Какая точность. Ксюш, откуда? А от туда. Всё же понятно. Ведь потом ты вынула из себя эти деньги и пересчитала. Купюры липли к рукам. Да? А ты считала. Это ведь твоё любимое занятие было – считать деньги. Ты считала их, а Никита тихо кончался от передоза на диване. Да я уверен, что ты всё прекрасно понимала. Но… Нафига, да? Зачем куда-то звонить? Зачем потом вся эта суета, расспросы. А тут. В пизде деньги. В голове ветер. Уверен, ты поцеловала белого, как мел Никиту своего в лоб и тихо вышла из его шикарной квартиры.

И прямиком в ещё более шикарную квартиру Германа. Да? Одно слово – нефтяник. И не тот, который каской по асфальту стучит. А который в Майбах срать ходит, потому что он давно уже оторвался от реальности и перепутал явь и свою больную фантазию. А то, что она у него больная – это ты мне, конечно, рассказала. При первой же нашей встрече. Когда ты, вот ведь постоянство, заявилась ко мне в окружении этих костюмированных громил. Телохранители. Пусть они попасутся за дверью в моём усратом подъезде. А ты в это время изольёшь мне душу.
Он ничего не может, жаловалась ты. И, всхлипывая, рассказывала, что единственная форма секса у вас – это, когда ты садишься ему на лицо и ручкой поддёргиваешь его вялое непостоянство. По-другому у него вообще никак. А охранники, хоть и крепкие ребята, но, гады, верные. Не ведутся на твои чары.
А я, дурак, повёлся. Растаял. А через час после твоего ухода они вернулись. Бычки эти твои. И объяснили в чём моя ошибка. Я месяц кровью ссал и ел жидкую пищу из ложечки.
Добрый мистер Икс разрешил все твои сексуальные, и не только, проблемы. Выстрел, плюс контрольный, и телохранители не помогли. Работал профи. Бах, и Германа то нет… Точнее, Герман в крови, а ты, надо же, в шоколаде! Потому что нефти у нас в стране много. А, соответственно, и нефтяников. Одним больше, одним меньше.

Следующие пару лет ты порхала от нефтяника к газовику, от газовика к золотодобытчику… Снималась в кино и ресторанах. Лучезарно улыбалась на камеру, тайком плакала на задних сиденьях шикарных машин. Литрами глотала шампанское, аспирин и сперму. И вместе с нулями на личном счету копила свой горький… Да, да, Ксюш, признайся. Горький опыт.
Интересно. После того, как мы расстались ты сказала хоть кому то это незатейливое в нашей круговерти слово – ЛЮБЛЮ? Сказала? Ведь нет…
Не до это же было тебе, милая моя Ксюшенька. Ни разу, за все эти годы тебе до этого не было дела. В сферу твоих приоритетов это слово, обозначающее состояние души – не входило. Не потому ли, что и души то нет? Что вместо души – кошелёк. Щёлк-щёлк застёжка. Открыто – закрыто. И параллельно кошельку этому, пизда твоя неустанная – щёлк-щёлк…

Ладно. Я без претензий. Просто накатило. Извини. Каждый зарабатывает на жизнь как он может. Я вот тоже. Знаешь, когда я кончал твоего Германа, я злорадствовал в душе. Вот ведь виражи Судьбы – мне заказали любовника моей любимой женщины. Заказчик ведь даже не предполагал, КАКОЙ у меня личный мотив. А я всё удивлялся – вот ведь бывают такие нюансы в жизни.
Но нет… Бывают и покруче, Ксюш. Вот бывают, веришь?! Много круче. Я это понял, когда мне заказали…. тебя. Вот это уже, реально история. Без продолжения.
И, глядя тебе в глаза, я сейчас честно и откровенно говорю тебе – я люблю тебя, милая моя, глупая моя, заблудившая и заблудившаяся девочка. Прости…