Уже неделю мне дрючит мозг одна замечательная семья. Не первая и не последняя – слава Богу, дети перманентно рождаются у всех моих знакомых.
Здесь, правда, семейство особенное – многочисленное, симпатичное, шумное. Три поколения живут в одном VIP-доме: дедушка с бабушкой в двухкомнатной, мама с папой в трехкомнатной, молодая парочка, внучка с зятем – в однокомнатной.
Самое примечательное в этом семействе – дамы. Бабушка, дочка и внучка похожи, как сестры, этакие женственные коровы с пушистыми ресницами. Та приятная категория женщин, которые даже при центнере веса сохраняют форму песочных часов, изящные ручки и ножки. А глаза… Форма, глубина, синие тени от ресниц… Только у евреев и армян можно обнаружить такое великолепие.
Армяне к моей симпатичной семье не имеют никакого отношения. Как ни смешно, евреи тоже. Почти не имеют.
Буквально в начале года в возрасте 90 лет в городе-герое Одессе умерла родоначальница всего этого роскошного  матриархата, Изабелла Крицкая. Наверное, выдавая дочь Сонечку за гоя с лейтенантскими погонами, Бэла рвала волосы на голове и в других местах. Зря: что Сонечка, в замужестве Стаценко, что внучка Оксана, в замужестве Кулагина, что правнучка Марина, в замужестве Щасливцева, воспользовались игрек-хромосомой исключительно по необходимости, словно делая одолжение своим мужьям, отданным на заклание непобедимой генетике старой одесситки.
Горе заключается в том, что Бэла Крицкая таки не дождалась рождения праправнучки, случившегося неделю назад. Зато дождалось остальное семейство, элитный роддом, поставленный кагалом на уши, и я, вроде как домашний доктор-консультант.
Надо ли объяснять, почему крошку назвали Бэллочкой еще до рождения?
Изабелла Щасливцева. Согласитесь – это судьба.

И случись же такая беда, что в родах маленькой Бэлле сломали ключицу. Всякий акушер, педиатр, а тем более, хирург, знает: травма – гавно, заживает бесследно за три дня. В мире вообще трудно найти более жизнеспособное существо, чем новорожденный младенец.
Но прежде, чем врачи открыли рот, семейство Стаценко-Шалагиных-Щасливцевых подняло пыль и дикий ор. Больше всего родных заботил риск, что Бэллочке сделают рентген, это повлияет в дальнейшем на детородную функцию, и прервется череда волооких красавиц.
Я их понимаю и поддерживаю: такую роскошь популяция потерять не может.
Прабабушка, бабушка, мама так причитали, что доктора уже были готовы перевести малышку в стационар хуйзнает зачем. К счастью, мы обошлись консультацией хирурга и торжественно привезли Бэллочку домой.

Я пришла поглядеть на шестидневную Бэлу Щасливцеву вчера. Сегодня целый день хожу и глупо улыбаюсь: эта бесноватая семейка заразила меня счастьем, как ветрянкой. Хочется и с вами поделиться. Тем более что некоторые из вас уже переживали незабываемое время, когда существо размером с буханку хлеба резко меняет жизнь. 

Двери открыл Максим, Бэллочкин папа. Потерянный, да что там – охуевший. Видно, что юноша мучительно ищет свое место на этом празднике жизни. И не находит, и начинает смутно догадываться, что выполнил свою главную миссию, как маленький самец богомола, и должен быть благодарен, что ему милостливо оставили жизнь.
Прадедушка Стаценко сидел в кресле-качалке и злобно следил за каждым движением зятя Кулагина. Видимо, дожидался очереди, ведь Бэллочка спала на руках у дедушки.
- Да положи ты ребенка! - Время от времени бурчал ревнивый Стаценко.
Фигушки. Дедушка Кулагин никого не слышал, упивался крошечным личиком, этими фамильными ресничками, носиком, копеечными ушками, приклеенными к пушистой головке. Еще бы – он же переживал де жа вю, по новой держал на руках свою дочь Маринку, которая, вспарывая пышной грудью воздух, время от времени проносилась мимо с какими-то пеленками, бутылочками, молокоотсосами.
Бабушка Оксана гремела посудой в столовой, но ежеминутно прибегала посмотреть на внучку. Старый боксер Гай, держа в объятиях кошку Басю, тоже не сводил глаз с младенца.
Только прабабушка Софья Михайловна отвлеклась от наследницы, чтобы шепнуть мне на ухо:
- Леночка, я все разглядела и поняла: Бэллочка будет куда красивее, чем эти две, - она небрежно махнула рукой в сторону дочери и внучки. – Она вся в меня и мою маму Бэлу!

Мы пили чай – здесь же, в гостиной. Никому не хотелось выпускать из поля зрения маленькую девочку, центр Вселенной. Она тихонько перекочевала в руки прадедушки, который замурлыкал, как старый кот. Юного папашу здесь никто в расчет не принимал, да он и не пытался конкурировать с двумя мастодонтами…
Шел разговор об удачно сросшейся ключице, я в сотый раз убеждала семейку, что все будет с дитем зоябись, как вдруг Бэла Щасливцева проснулась. Ей, как спортивному Порше, хватило двух секунд, чтобы разогнаться до 100 километров, читай – до 100 децибелл. Видно было, что эта крохотная женщина всегда будет получать то, что хочет. И немедленно.
Вопль младенца потряс Вселенную. Планеты ускорили движение по орбите. Марина молниеносно выдернула из декольте грудь, Прадедушка, забыв про артрит, пулей вылетел из кресла, обе бабушки махали руками, как куры на насесте. Предсмертным воем разразился Гай. Многоопытная мать Бася, задрав хвост, бродила вокруг Марины, судорожно пихавшей сосок в разинутый ротик, и читала лекцию по уходу за котятами. Кажется, матом.
Маленькая Бэла сосала, как пылесос. Двигались пухлые щечки, потел лобик, в разрезе долгих век синели глазки, которые очень скоро начнут сводить с ума человечество в штанах.
От груди малявка отпала так же стремительно, как присосалась. И отрубилась, ушла в свой свежий перевернутый мир.

Выяснилось, что во время суматохи на кухне подгорели котлеты, сбежал куриный бульон с потрошками и корешками (а как же, Софья Михайловна считает, что стокилограммовой Марине надо хорошо питаться). Гаю отдавили лапу и перевернули в прихожей этажерку, непонятно кто.
- Как мы будем растить Бэллочку в таком шалмане… - вздохнул прадедушка.

Ну, это как дважды два четыр: в любви будут растить Бэллочку. Безумной, огромной, как Черное море, мужской, женской, собачьей, кошачьей.
Я давно не видела такого счастливого ребенка.
А что вы хотели – Изабелла Щасливцева. Это судьба.