Леночка Усольцева, ученица третьего класса, сделала уроки и села играть в «Симс». Вдруг заиграла мелодия ее «Соньки-Эриксона».
    Телефон ей подарил на день рождения папа, чтобы после уроков Леночка могла позвонить родителям. Ее всегда забирали из школы родители - папа, а чаще мама, не без основания опасаясь за ребенка.
  Кроме родителей могли позвонить подружки-одноклассницы, бабушка – вот, пожалуй, и все. Но этот номер был ей незнаком.

  - Алло! – поднесла к уху трубку Леночка.
  - Алло! Э, слишишь? Я тибя виебу. Я тебе пизду виверну наизнанку. Я тибе жопу порву. Слишишь?
  - Мама! – Леночка отключила мобильник.
  - Что, Лена?
  - Мам, там дурак какой-то звонит! Ругается.
  - Какой еще дурак? Ты что, Лена?
  - Мам, я ничего не поняла. Какой-то нерусский.
  - Не поднимай трубку, это больные люди.
  Телефон зазвонил снова.
  - Это опять он. Мам, я боюсь!
  - Ну-ка, дай мне трубку. Сейчас я с ним поговорю!

Вадим Усольцев оставил «Лексус» на стоянке и, нажав на кнопку сигнализации, направился к входу в магазин. День, с его проблемами, налоговыми проверками и бестолковыми поставщиками, близился к концу. Теперь ему предстоял вечер в семье с пивом и футболом, обещавший поднять испорченное за день настроение.

В кармане знакомой мелодией пропел мобильник.
  - Вадик, ты скоро? – звонила жена.
  - Да, сейчас буду. День тяжелый был, заехал в магазин, пива возьму – сегодня футбол. Домой взять что?
  - Не надо, все есть. Вадик, представляешь, какой-то идиот звонит Леночке на телефон, ругается!
  - Ну, не поднимайте трубку, мало ли идиотов.
  - Да мы уже не поднимаем, а он СМСки, ММСки шлет такие, приедешь – посмотришь, ужас какой-то!
  - Наверное, одноклассники ее, пацаны балуются.
  - Да какие пацаны, взрослый мужик, армян какой-то. И «выебу», и «жопу порву»!
  У Лены такие глаза! Испугалась, плачет!
  - Что-что?! А номер? Скрытый, нет?
  - Мегафоновский. А вдруг, правда, маньяк-педофил?

  - А ну, диктуй! Так. Девятьсот двадцать восемь. Ну? Пятьсот сорок девять. Дальше! Два ноля, сорок два. Хорошо. Скоро буду, не волнуйся.
   
    Вадим остановился и решительно набрал номер.
  - Алло. – Лениво отозвался голос в трубке.
  - Послушай, это ты звонишь моей дочке?
  - Э, иды нахуй.
  - Что?! Что ты сказал, чурбан? А ну, где ты, я сейчас приеду к тебе!
  - Приезжай, я тибя виебу. Тваэй дочке уши атрэжу. Тваю маму у тебя на спине виебу.
  - Где ты, сука?!
  - Я к твоей дэвочке приэду и жопу ей порву.
 
  Усольцев в гневе выключил телефон. Его трясло. «Надо успокоиться. Эта мразь и хочет вывести меня из равновесия.»
  Но в душе Вадима продолжала бушевать буря гнева. Какой-то чурек, чувствуя свою безнаказанность, терроризирует его дочь, самое дорогое на свете существо! Надо найти и раздавить поганую тварь! Как?

    Вадим набрал телефон милиции.
- Милиция.
- Алло, милиция? – Вадим старался говорить спокойно.
  - Да, слушаю.
- У меня проблемы. Какой-то наркоман нерусский, звонит моей малолетней дочери, хулиганит, ругается матом. Короче, довел ребенка до истерики! Что делать?
- Приезжайте в отдел, напишите заявление. Рассмотрим.
- А реально как?
  - Реально, этот ваш телефонный хулиган может сидеть в любом из горных аулов. Это, во-первых. Во-вторых, далеко не факт, что номер оформлен именно на него. А в-третьих, посоветую вам просто сменить номер и не брать в голову. Знаете, идиотов хватает, ваш случай не первый.
  - И все?
  - Почему же все? Я же сказал – приезжайте, напишите заявление…
  - Понятно, спасибо. – Сквозь зубы процедил в трубку Усольцев.

Понимая, что умнее будет не обращать на это внимание и успокоиться, как раз успокоиться Вадим не мог. Он зашел в магазин, взял три бутылки пива и подошел к обычной в этот час очереди к кассе.
  «Да ладно, успокойся. Действительно, завтра возьмем новый номер и все забудем. Всегда защищал своих близких, готов был глотку за них любому перегрызть, а сейчас сделаю вид, что ничего не случилось. Так умнее, да. Не стоит уподобляться «зверькам».
Вот, только будет ли теперь Леночка верить, что папа защитит ее от всего и от всех? И, главное, сам ты будешь в это верить?»

  От размышлений Вадима оторвал чей-то громкий смех. Расталкивая очередь, к кассе направлялись трое дорого одетых парней кавказской внешности.
  Нарочито громко смеясь и разговаривая, они были явно навеселе, хотя спиртным от них, вроде, не пахло.
  - Э, брат, пусти! Нэ видишь, спишу!- Один из парней попытался оттолкнуть Вадима – Слышишь, я к дэвочке еду!

  Вдруг, что-то словно щелкнуло в голове, и сознание переключилось на знакомый с войны режим. Все вокруг словно застыло, повисло во времени, а движения стали четкими и быстрыми. Вадим словно видел себя со стороны в замедленном кино.
  Вот с разворота локоть, отработанным движением, вошел в кадык. Вот глаза зафиксировали расположение остальных противников и мозг моментально выдал план боя. Вот рука потянулась к бутылке «Старопрамена», плотно обхватив пальцами горлышко…


Капитан Малышев сидел за столом и перечитывал протокол допроса задержанного Усольцева.
- Да, натворил ты, парень! – задумчиво произнес опер.
- Разреши, Сергей? – Дверь кабинета открыл старший лейтенант Арбиев, коллега и товарищ Малышева.
  - Алишер? Конечно, тебе всегда рад! Заходи. По делу или как?
  - Да. Дело Малышева ты ведешь? По нему.
  - Ну и что? По сто одиннадцатой пойдет.
  - Сереж, там такая буча началась! У пострадавших серьезные родители. Отец одного – Бароев.
  - Депутат?
  - Да. Уже шефу звонил. Короче, дело обещает быть громким и показательным. Нанесение тяжких на почве национальной ненависти.
  - Причем тут национальная ненависть? Избил троих обнюханных мажоров, попытавшихся пролезть без очереди!
  - Ты что, защищаешь его? Трое в больнице!
  - Да нет, жалко просто. Парень хороший, по школе помню. Так – до трех, а если на национальной, то до пяти.
  - Слушай, пресекать надо это. Скоро резать друг-друга станем! Месяц назад парнишку чеченца прямо на людях застрелили. Куклуксклан какой-то!
  - Этот твой, как ты выражаешься, двадцатилетний «парнишка» изнасиловал несовершеннолетнюю. А застрелил его отец девчонки.
  - Но, ведь суд не признал факт изнасилования.
  - Вот потому и застрелил. И правильно сделал!
  - Слушай, эти же ребята никого не насиловали! Студенты, из приличных семей, воспитанные.
  - А может, плохо они воспитанные? Может, родителям надо было чаще пороть их в детстве?
  - Сергей, у нас на Кавказе воспитывают лучше, чем у вас, у русских! Уважение к старшим, к женщинам, к матерям. Воинами воспитывают, защитниками!
  - Алик, ты только мне эти «сказки бабушки Сирануш» про гордых горных орлов не рассказывай, да? Видел я, как они больницы и школы захватывали, женщинами и детьми прикрывались, «герои»!
  - Сережа, у меня самого четыре командировки! Или ты забыл? А преступник должен отвечать!
  - Чего ты разорался, Алишер? Ответит по закону. А родители вместе с депутатом Бароевым убедят судью в необходимости суровой кары для «распоясавшегося националиста», будь спокоен!

  Дома Арбиева встретила жена.
    - Кушать будешь? Все готово.
    - Да, сейчас. Брат дома?
    - А где ж ему быть? Хоть бы ты его на работу устроил!
  Алишер открыл дверь в комнату младшего брата.

    - Здравствуй, Тимур!- Алишер заговорил с братом на родном языке.
    - Здравствуй, брат!- Тимур неохотно поднялся с дивана.
    - Опять курил анашу в моем доме? Я же тебе сказал! Ты когда на работу устроишься?
    - У меня есть деньги.
    - Думаешь, я не знаю, откуда эти деньги? Еще раз попадешься с наркотой, я тебя не буду отмазывать!
      - Что ты кричишь, я что – маленький, да?
    - Нет, не маленький. Поэтому и говорю тебе: устройся на работу или лучше возвращайся к матери, в село. Она старая, ей трудно одной.
    - Выгоняешь, брат?
    - Не выгоняю, а хочу, чтобы ты мужчиной был и не позорил меня и родителей!
  Арбиев развернулся и вышел из комнаты.
    - Мусор!- Тимур лег на диван, взял мобильник и набрал наугад номер.

    - Алло! Э, слишишь!
  Чей номер он набрал сейчас? Твой? Твоей дочери? Жены? Матери?
Я не знаю. Я все это выдумал.

    Или нет.