Начало тута: http://udaff.com/creo/83271.html


Если услышите от кого ни будь:
-Этот парень родился в рубашке,
знайте, это про меня…


                                                   


Начиналось всё вроде бы вполне невинно. Ставки невысокие, курим Юрины сигары, пьем бренди, я рассказываю, каким я вижу интерьер игровой комнаты. Может быть, всё и закончилось на этом, если бы Витя не ляпнул вдруг, что я, везунчик. И что обыграть меня практически невозможно. На Юру эти слова произвели, наверное, такое же впечатление, как красная тряпка на быка. И он предложил немного увеличить ставки. Так, чисто ради спортивного интереса.

-У меня, кроме твоего гонорара за эскизы денег нет. Поэтому, более менее серьёзной игры не получится. – Ответил я Юре.
Тут Витя вмешался:
-Леш, у меня с собой пятьдесят штук есть. Могу ссудить. Выигрыш, пополам! Согласен?
-А проигрыш? – Спрашиваю.
-Даже и не думай. – Говорит Витя, и вижу, как ему тяжело было произнести такое. Авантюра, чистой воды, совсем не в его стиле. Хотя я в себе уверен на все сто.
Юра ржет:
-Що москали, сползаете?

Витя сел за дилера. Время катилось к полуночи, а ставки росли как на дрожжах. К часу ночи я уже удвоил. Причем только на флопе. То ли Юре совсем карта не шла, то ли он блефовать не мог, не знаю. У меня тоже, в лучшем случае было две пары, или сет. Но я его давил.

К двум часам Юра достал из комода футляр, и раскрыв его, напялил себе на нос солнцезащитные очки. Никогда не понимал этих понтов. Высший пилотаж, это не показывать своих эмоций. А чужие эмоции пытаться увидеть во всём. Не только в глазах. В последнюю очередь в глазах. Руки, уши, волосы на макушке, кадык. Всё это, индикаторы душевного состояния человека. И очки тут не спасут. А только помешают. Потому что глазами можно как скрыть что-то, так и дать понять то, чего на самом деле нет.

И все-таки, игра, это не моё. Утром, я практически потерял к ней интерес. И чем меньше я интересовался ходом игры, тем лучше шла карта. Я оставался абсолютно спокоен, и при этом совершенно не азартен. Игра для меня, это развлечение на время, как кино. Если фильм мне не интересен, я могу встать и уйти. Вот и сейчас, мне просто хотелось встать и уйти. Останавливало меня только одно. Сумма на игровом столе. В банке было на тот самый момент около двухсот семидесяти тысяч. А у меня на руке две пики. При флопе, Витя открывает пиковую десятку, валета и туза крестей. Вижу, как Юрины глаза светятся через затенённые стекла очков. Я повышаю, Юра, тоже. Тёрн оказывается десяткой треф.

На ривере, туз пик. У меня флеш. Забираю банк.

Время остановилось. Игра приняла механический оттенок. Сдача, ставки, торги, и снова сдача.… Казалось, что карты, падая на сукно, издают неприятный металлический лязг.

А в перерывах седвичи, бездарно приготовленные Зоей, и кофе. Бренди мы уже не пьем, а только курим и курим сигары. От едкого дыма мы уже не различаем сидящего напротив. Юра периодически вскакивает из-за стола, и названивает по мобильному. Зоя бегает вниз, когда раздаётся звон колокольчика, и поднимается наверх, неся в руках то пластиковый пакет, то обувную коробку, то просто плотно стиснутые резинкой прессы банкнот.

***

Передо мной три с половиной миллиона долларов наличными, и приблизительно столько же какими то ценными бумагами, какого-то, хуй поймешь какого, Украинского Газпрома. Как я понял по последним звонкам Юры, он уже давно играет в долг. Птицеферма, завод виноматериалов, виноградники, этот нелепый дом.…

Ну, допустим, дом не жалко. Но куры! Пеструшки, блять! Скоро они перейдут в руки другого владельца. А что у того, другого на уме? Будет ли он их пестовать и лелеять так, как это делал Юра? А может он сварит этих несчастных кур живьём в огромном чане, вместе с перьями и потрохами. И набьёт этим варевом пёстрые пакетики украшенные надменными кошачьими рожами.

Впрочем, мы все уже сходим с ума. Всё происходящее кажется мне нереальным. Ещё недавно, мы сидели в патио, пили бренди, готовились к завтрашнему дню. А теперь мы все имеем бледный вид. И не понятно, кто выиграл, а кто проиграл. Всё это кажется нелепым сном, который вот-вот должен закончиться.

Я делаю ставку вслепую. Юра уравнял. У меня две дамы. Крестовая, и червовая. Не самый лучший вариант. Говорят, что две женщины рядом, это всегда опасно. Впрочем, именно умение обращаться с дамами (в прямом и переносном смыслах) и отличает плохого игрока от хорошего. На флопе король бубен, десятка, и валет червей. Сильно! Удваиваю ставку. На тёрне открывается червовый король. Юра аж плечами так повёл, когда короля увидел. И на месте ему не сидится.
Ощущение такое, что у Юры никак не меньше чем каре. Он идет ва-банк. Точно, либо каре, либо он просто хочет всё закончить это всё как можно скорее. Впрочем, я тоже. Но для этого мне необходим бек-дор. Вернее, его вторая часть.

Витина рука невыносимо долго тянется к риверу, и, наконец, открывает его. Да! Туз червей! Рояль-флеш! Это означает, что я свободен. Могу плюнуть на всё и уйти из-за стола. Что я и делаю.

***

Спешно собираем вещи. Вещи лежат грудами зелёных лохмотьев на не застеленной кровати, на ковре, просто под ногами. Мы пытаемся систематизировать весь этот ворох, спешно переупаковываем, перетягиваем резинками, бечевкой, всем, что попадает под руку.

-Вить, а как переправить через границу такую прорву денег. – Спрашиваю я.
-Не знаю пока, но придумаем, что ни будь.
-Может, переводом. – Предлагаю я.
Витя смотрит на меня, потом молча поднимает руку и крутит пальцем у виска.
-А чего? – Спрашиваю.
-Таво! Справку о происхождении валюты в обменнике будем брать, или в Ялте на рынке продуктовом?
-А сколько тут? Ты не считал? – Спрашиваю Витю.
Уверен, что он считал.
-Три с половиной, плюс в акциях, три двести, три триста, ну и последний твой флеш, тысяч семьсот. Около восьми где-то. – Спокойно так отвечает Витя.
-Ебнуться можно.
-Можно. Но не сейчас. Сейчас на это нет времени.
Я соглашаюсь, хотя и не совсем понимаю, куда мы так спешим.
-А где Юра? – Снова спрашиваю я, просто так, чтобы не молчать, чтобы сказать, что ни будь. Простое и человеческое.
-Наверху, в спальне. Отсыпаться пошел,… или стреляться.
-Надо бы ему деньги вернуть за эскизы. Не пригодятся уже, наверное.
Витя снова крутит пальцем у виска, и говорит:
-Ему твои шесть штук, как мертвому припарка. Только раздражать человека.

***

Вечером мы съехали от Юры. Нас никто не провожал. Сняли номер замшелый в какой-то затрапезной гостинице у Фороса. До темноты сидели в номере, пили кофе. Витя звонил всё время, каким то своим приятелям в Ялту, Симферополь, ещё куда-то.

- Мобила у тебя с собой? – Спросил он меня.
-Да, а что? – Спрашиваю.
-Выруби, а ещё лучше, дай сюда.

Я протянул ему телефон, он ударил его о стол, так, что отскочила крышка, затем извлёк батарею, а сам аппарат унес в сортир. Я услышал звук спускаемой в унитазе воды.
-Посиди пока тут, я скоро вернусь. Носа не выказывай, трубку не бери. Я скоро.

Не было его минут сорок. Когда он вошел, глаза его горели каким-то нездоровым огоньком. Он постоял с минуту у окна, потом повернулся ко мне и говорит:
-Нам надо от машины избавиться. Дуй сейчас в сторону Севастополя, там на Балаклаву поворот будет. По карте посмотришь, где-то там есть спуск к морю. Форда искупаешь, и на такси, обратно. Я тебя тут подожду. Договорился вроде с людьми. Они помогут деньги переправить. И смотри, чтоб за тобой «хвоста» не было.

***

Я поднял руку, и потянулся к своему правому уху. На том месте, где оно ещё вчера лихо оттопыривалось, я наткнулся на какие-то липкие и бесформенные лохмотья. Ощупал плечо. Оно здорово саднило. Одежда с правой стороны была насквозь пропитана густой кровью. Я мысленно подтолкнул свои воспоминания, и они потекли, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее набирая обороты.

Наконец, события последнего дня, полностью прорезали темноту моего бетонного склепа, и вот уже перед моими глазами капот Форда, стремительно пожирающего разделительную полосу крымского серпантина.

Дождь не прекращался со вчерашнего вечера. Дорога скользкая, а Фокус совсем не та машина, на которой можно себе позволить идти на пределе в таких условиях. В зеркале заднего вида, я вижу два хищных ксеноновых глаза. Они стремительно приближаются. Я притормаживаю, прижимаюсь чуть вправо. Сзади не спешат идти на обгон, практически прижимаясь к моему бамперу. Я перескакиваю на третью, и пытаюсь уйти в горку с ускорением. Подкапотные силы видимо, не равны, и преследователь не отстаёт ни на метр. Взобравшись на перевал, врубаю четвертую, потом пятую, и уходя под горку, пытаюсь чуть оторваться. Ухожу чуть вперёд, но меня скоро нагоняют. Впереди крутой левый поворот. Хочу плавно придавить педаль тормоза, но машина непослушно взбрыкнув, пытается уйти в занос. Выворачиваю руль, и с трудом выравниваю траекторию. Преследователь чуть отстаёт, и я выжимаю из Форда его последние силы. Ухожу всё дальше и дальше. Неужели оторвался?

На секунду всматриваюсь в зеркало, и вижу, что радоваться рано. Ксеноновые огни приближаются на огромной скорости. Когда перевожу взгляд на дорогу, понимаю, что совершил непоправимую ошибку. Петля дороги круто забирает вправо. Я резко жму на тормоз, но педаль проваливается в пол. Пытаюсь уйти от столкновения с металлическим ограждением, но понимаю, что уже не успею. Удар был почти под прямым углом. Мгновенно сработали подушки, полностью закрыв мне обзор.

Побережье, огромная, как блюдце луна, и лунная дорожка на темной водной глади. Всего этого я не видел.



Полёт в никуда.



Я вжался в сидения, и вцепившись в руль, ждал, казалось целую вечность. Сначала по металлу затарабанили верхушки неказистых крымских деревьев, потом машина видимо зацепилась за ствол, её развернуло, и в момент первого удара я потерял сознание. Видимо сработал рефлекс…

***

Очнулся я на земле. Дождь уже не хлестал, как все эти дни, а может быть, просто не мог пробиться сквозь густую крону деревьев. Машина, вернее то, что от нее осталось, застряла между деревьями, шагах в двадцати от меня. Водительская дверь была вырвана с корнем, видимо, поэтому я сейчас лежал на земле, а не висел на высоте двух метров в покореженном кокпите.

Попробовал подняться, но тела своего не чувствовал. Даже пошевелить пальцами на руках и ногах я не мог. Кричать тоже не мог, да и был ли смысл? Дышал с большим трудом, как будто на грудь мне опустили огромный бетонный блок. Боли не было, и я не мог понять, почему так тяжело работают легкие.

Через какое то время я услышал голоса, и хруст ломающихся веток. Это явно по мою душу, подумал я тогда. Мне оставалось только лежать и ждать. Если меня найдут.… А что будет, если меня найдут? Вопрос в том, кто найдет.

Голоса раздались совсем близко от меня, и по одному из них, я узнал голос Виктора.
-Витя-я-н… - Это всё, что я мог из себя выдавить. Не думаю, что меня услышали, так как я сам с трудом мог расслышать свой хрип.

Совсем близко, блеснул свет фонаря. Я повернул голову, и увидел два силуэта, пробирающихся в мою сторону. Направленный в лицо свет, лишал меня возможности разглядеть подошедших. Но я точно знал, что один из них, Виктор.



-Вот он, голуба. – Неожиданно прозвучал голос Зои.
-Живой вроде. – Это уже Витя.
-Жи-и-во-й. – Проскулил я, пытаясь изобразить на лице радость.
-Давай, Витя. Нельзя его так оставлять.
-Не-ельз-зя. – Вторил я.

Виктор опустил фонарь, и теперь я мог разглядеть их обеих. Попытался улыбнуться.
-Ты ничего не взял с собой? – Нервно спросила Зоя, и добавила: - Лопату, например?
-Нет. Я думал, что,… что не придется.
-Придётся, Витя.
-Чем? Поленом, что ли? – Зло спросил Виктор, оглядываясь кругом, и рыская по кустам лучом фонарика.
-Возьми. – Сказала Зоя, и протянула что-то Виктору.

В процессе этого немногословного диалога, я уже всё понял. Витя, мой старый детдомовский приятель, Витёк, направил мне в лицо ствол пистолета. Вспомнилось вдруг, из какого-то старого советского фильма, «Отвороти глаза-то!».

Я собрался с силами, и превозмогая боль, попытался приподняться на локтях. Последнее, что я видел, это то, как Витя, перед тем, как нажать на спусковой крючок, отвернулся в сторону, и на какое то мгновение его рука дрогнула, и сместилась чуть влево. В момент выстрела, я подался вперёд…

***

Вскоре я увидел едва различимую узкую полоску света чуть ниже уровня моих глаз. Я полз к ней по бетонному полу. Понимая, что времени у меня не так много, я спешил. Спешил, насколько мог, насколько позволяли мне силы. Эта узкая полоска была для меня единственной связью с внешним миром. Когда я добрался до неё, меня ждало новое разочарование. Дверь оказалась металлическая, и запертая снаружи, по всей видимости, на висячий замок. Я скребся в эту дверь, пытался звать кого-то в узкую щель под дверью, но крик мой скорее был похож на нечленораздельный вой.

В который уже раз, я доходил до отчаяния, и мне вспомнился Индеец Джо, запертый по нелепой случайности в лабиринте пещер. Правда дверь там была деревянная, а у Джо был, по крайней мере, хоть перочинный нож. Зачем я читал в детстве всю эту поебень? И вот теперь, когда я сам попал в подобную ситуацию, меня по очереди пугают герои произведений Марка Твена, и Эдгара По, и авторы не дают никаких практических советов, как из неё выбраться…

Но дверь все-таки открылась. Не сама по себе, конечно. Меня вытащил на свет божий мужичок, невзрачной наружности. Он сразу засыпал меня потоком совершенно идиотских вопросов:

-Тю!? А як же ти тут сховався? А де ж твое ухо? Ой, та хто ж тебе так отделал?
-Какое сегодня число, дед? – Было первое, что я у него спросил.
-Чотырнадцатое липня, сынку.
-А по-русски можешь сказать? – Спрашиваю я.
-Чотырнадцатое июля, макушка лита, разумиишь?
-Тогда поздравь меня с днем рождения. И это… врача бы мне.
-Який врач, ти шо? Вин же тибя у могилу загоныть. Нуткась, пишлы до мене.
-Да как я блять, пойду? Дед! Я только ползать могу…

***

Выходил меня старик, на ноги поставил. Если бы не он, я бы, наверное, сдох в какой ни будь придорожной канаве, без жратвы, без документов, и без денег. Спасибо ему.

Вот уже скоро год, как я помогаю Бате, в его нехитрой работе на причале. Конопачу посудины, которым самое место на помойке, а не в прокате, ремонтирую лодочные моторы. Покрасить, подновить, поштукатурить. Всё это я теперь умею.

Но, время разбрасывать камни прошло. И вот сегодня, мы, быть может, в последний раз, сидим с Батей на летней веранде и пьём его отвратительный чай. Бате не хочется отпускать такого ценного работника, и он, в который уже раз за последние дни начинает причитать:
-Що тоби эта Москва твоя? Може ни поидэшь?
-Да нет, Батя. Надо мне в Москву. – Отвечаю я, и всматриваюсь в морскую даль.
-Дивчина у тоби там, чи як? – Снова интересуется Старик.
-Да какая дивчина, дед? Кому я нужен, с одним то ухом?

Мы смеёмся моей дурацкой шутке, и Батя, похлопав меня по плечу, говорит:

-Ну, як знаэшь. А то… - Снова начал уговаривать меня старик, но я остановил его.
-Друг у меня в Москве…. Старинный друг. Очень мне надо повидаться с ним. Просто обязательно, понимаешь?

***

Ну, вот и всё.

Снова пришло моё время, и нагрянула макушка лета.

Ровно год назад, ты сделал свою ставку, Витя. А теперь моя очередь. И я пожалуй удвою, а потом переверну ривер, и ты, Витенька, получишь от меня самый настоящий Рояль-флеш…


2008 vpr