−    Хуйня, всё это, - ответил Дима, занюхивая конфетой.
−    Не скажите, вас и в пионеры, и в комсомольцы заставляли вступать, а после института на предприятия посылали отрабатывать, - продолжал Костя, допивая коньяк из ресторанной кружки.
Поезд качался на стыках, за окном в сумерках пролетали столбы электропередачи и одинокие сарайчики. Дима, сорокапятилетний мужик, ехал домой в Москву, и в пути к нему в купе подсел Костя, студент. Ну они и разговорились.
−    Не, паря, это щас вы нахуй никому не нужны после института, а тогда тебя сразу мастером ставили, и с карьерой не паришься, коли мозги есть.
−    А свобода слова? А религия?
−    Ну не пизди, в наше время попы на «Волгах» ездили, хорошо жили, впрочем и сейчас не хуже, может и получше. А вот секты всякие разгоняли, так это и правильно. Что вот щас? Всё говно повылазило, демократия, ёбт. Колдуны, знахари, секты, блядь. В наше время отправили б лес валить, а остальные бы десять раз подумали, прежде чем мозги людям ебать. Вот, слушай, расскажу тебе историю, не поверишь, но видел собственными глазами.
Племянник мой попал в одну странную компанию. Ребята у них все как на подбор. Ни курят, ни пьют, матом не ругаются, порядочные люди. Одно хуево, баб не ебут, да мясо не едят - всё спортом занимаются, да мантрами. Отец его пытался выманить оттуда и женить, да никак. Типа, они верят в другую жизнь - которая после смерти, поэтому размножаться им нахуй не надо. Бегают, короче, марафоны, поют молитвы и оттого тащатся.
Шри Чин Мой гуру ихний. Талантливый невъебенно, как они говорят. Музыку пишет, картины рисует, по 50 штук на день, - бы опух от такой производительности. А ведь еще и музыку пишет, играет на всех инструментах мира, да книги со стихами пишет. И это каждый день. Фабрика китайская по производству ширпотреба, а не человек.
Я то в детстве школу музыкальную по баяну закончил, пять лет учился — заебался весь, ну мне стало и интересно, шо за хуйня. Мне столько инструментов изучить — десяти жизней не хватило бы. А он ебошит, хуй многорукий. Ну и сильный он, говорят, физически, вроде как слона подкидывает, хотя 70 лет дедушке.

Я значит, заинтересовался, а племянник обрадовался. У них план там что ли по найму учеников, мантры отстукивать? Но я на эту хуйню никогда не вёлся, а тогда, типа, решил подыграть.
Ну, значит, племянничек сообщил мне, что типа ихний гуру в Москву приезжает на днях. Был, кажется, 2004 год, июнь вроде, у меня еще дочка родилась. Концерт евонный будет, где он покажет все свои умения и таланты. Ну, значит, мне интересно стало, поглядеть на этого гения, бля. Я говорю, где, значит будет-то? В «России», в киноконцертном зале, племяш грит.
Ну я не верю, хорош, говорю, пиздеть-то! Под носом у Кремля что ли? Ну да, он ответил, вроде как и Лужок будет, и все правительство московское. А Владимира Владимировича там не будет,  это я ухмылился, типа. Да нет, грит, он другой веры. Ебать-копать, думаю, мафия и массоны. Заманят в логово и кровь выпьют. Но, «Россия» все ж, центр, постесняются.
В означенное время, подхожу к «России». Что интересно, народ в длинной очереди стоит. Приличный народ, в костюмах, бабы одеты дорого. Кое-где и дети шмыгают. А на афишах — нихуя нету. Даже намека на то, что щас происходить-то будет. Я значит, в очередь, у переднего спрашиваю, вежливо улыбаясь, а че, собственно, здесь намечается? Не знаю, ответил передний, и как-то странно на меня посмотрел. Ну, думаю, пиздец, запалился.

Ну вроде, всё обошлось, прошел я по билету. который племяш мне выделил, вовнутрь. Народу — ебать-копать как много. Гардероб и всё такое, бинокль взял. Все бля, трезвые, один я дурак, полстакана для храбрости в буфете накатил. И глаза у всех странные, как будто сквозь тебя на что-то смотрят, вроде как обкуренные. А в холле картины, значит, этого гуру,  висят. Может я че не понимаю, но эту мазню, с кучами закорючек, которые, типа, птицы, мой пацан в детстве рисовал за нехуй делать, подавай бумагу только. Ну и книжки со стихами продаются. Посмотрел я в одну, а там стишок на четыре строчки крупными буквами на всю страницу. Мол, я бог, я такой-сякой и ваще молодец - но не силен я в поэзии, да и рифмы там не было, поэтому ничего по стихам не скажу.
Ну, значит, два звонка уже, пошел я в зал, племянник мой где-то среди активистов ихних затерялся. Сел на свободное место, оглядываюсь потихоньку. Народ приличный весь, видно, слесарей нету. Прозвенел третий звонок, значит началось первое отделение. Показывают фильмы про этого хуя, документальные. Че-то он там в ООН делает, представитель, благотворительность и всё такое. Ну, думаю, хороший человек, оказывается. Мишка Горбачев с ним за руку здоровается, Райку свою этому хую представил. Болела она, вроде как они к нему обращались, и, типа, он вылечил ее по фильму. Я насторожился. Вроде как померла, баба-то, чего он вылечил-то?
Ну дальше вообще интересно стало. Вроде как Мой этот, слона на каком-то приборе приподнял. Механику я не понял, вроде клетка с рычагами, но, чуствую, наёбывают меня — снизу гидравлику нехуй делать присобачить было можно. Вот если бы это хуй слона без клетки поподкидывал за яйца, я бы может и поверил.
Ну я смотрю, да по сторонам поглядываю. А у людей-то, глаза блестят от умиления, рты по открывали, и в экран, не отрываясь, смотрят. Ну я гляжу значит на балконы, говорят там полправительства Москвы должно быть, но нихуя не видно, темно. Но бля, я уже в это верил.
Ну значит, перерыв, первое отделение закончилось. Все чинно, с просветленными лицами, встали, и в коридор, типа размяться. А мне че-то надоело уже эту комедию смотреть, ощущение, будто тебя за долбоёба держат, но главного ихнего гуру в живом виде в первом отделении не было, и я решил остаться на второе, может чудеса какие покажет без телевизора.

Значит, звонок, началось. Музыка заунывная скулит, медленно из-за кулисы, выходит ихний главный гуру-Шри в желтом балахоне и с башкой бритой. Ну тут весь зал до единого встает и молчит, а музыка затихла. Ебать-копать, я муху мог услышать в этом зале! А зал там был невъебенный по размеру, ну «Россия» ж, знаешь. Я значит, сижу, как-то мне впадлу было вставать, не люблю я это. А люди рядом, вижу, косятся на меня со злобой. Пиздец, думаю, расколют, выволокут на сцену и заебошут. Пришлось встать, да и получше видать встало.
Ну значит, все стоят минут десять-пятнадцать, я уже пару мух насчитал, летавших по залу. Гуру ихний не шелохнется, куда-то зенки запрокинул, губами шевелит, сам с собою че-та бормочет. Наконец-то он открыл глаза, поднял руки и опустил их. Весь зал сел, и опять все молчат. Ну, думаю, попал я. Щас начнется избиение младенцев.

Значит, помощники вытаскивают на сцену круглый вертящийся стол, метров шесть в диаметре, и на нем металлом какой-то с деревяшкам. Берет этот гуру ближайший предмет и начинает в него гудеть. Инструмент, значит, это был, как я понял. Ну, думаю, молодец дедок, я бы даже и не знал, куда в эту хуйню дуть. А он, вот, знает. Значит, жмет он соседние ноты, кто музыке учился, это вроде как хроматической гаммы, но пару нот вверх и пару вниз, и так постоянно. А народ вокруг умиляется. Думаю, может это я че не понимаю?
Значит, подудел этот лабух в хуйню деревянную и положил, поворачивает стол, берет следующий девайс, уже со струнами. Ну, думаю, может на этом инструменте слабает хотя бы арпеджио. Нет, бля, опять соседние ноты подергивает, а народ тащится. Подергал, поставил, взял следующий инструмент. Опять куда-то дунул, и опять набор нот. Я думаю, эт че, он мне каждый струмент будет показывать, как звучит? Дык это любого ребенка посади за пианино, он круче сбацает.
А народ, гляжу, уже в слезах. На полном охуе смотрят, не отрываются. После каждого инструмента бурные аплодисменты, да крики «браво!» Чую, напряжение у этой шоблы растет. Бля, думаю, че вы слушаете? Да если я возьму свой баян, да со сцены сбацаю польку Кабалевского (кто в музыкалке учился, тот поймет), так вы, бля, тут же своего гуру забудете, и на меня всю жизнь будете работать! Жалко, баяна я не взял, а на сцене его не было, пришлось народ без нового мессии оставить.
Короче, погудел, позвенел, постучал он на всех инструментах и замер.

Народ, значит, вскочил, и опять я от гудения двух мух начинаю глохнуть. Че-то он там сказал не по нашему, на сцену из зала вышли три мужика в дорогих приличных костюмах и три бабы, не менее приличных. Один лысый, но вроде, не Лужок. А этот главный хуила, встал сбоку и че то руками на них водит, прям как Гафт в «Небесах обетованных». Ну эти опездолы повернулись к залу и начали выть, петь типа, опять эти несколько нот. А у мужиков поющих слезы из глаз, да глаза по пять копеек, куда-то вверх смотрят. Ну блядь, думаю, охуели вы все здесь совсем! Ладно, думаю, гуру ваш на баяне не может, но вы то че, в школе не учились? Музыку, уроки пения ваще не проходили? Че вы мне три ноты как шкурку хуя туда-сюда гоняете, и выдаете за невъебенное искусство?
А народ в зале глаза закатил, стоят, раскачиваются, кто подмыкивает, кто молчит. Пиздец короче. Слушал, я это слушал, чую, щас меня тоже продерет, и буду таким же ебанатом раскачиваться и подвывать. По крайней мере, кобель мой уже бы выл и царапался, а он у меня в музыке шарит, когда хуевая.

Короче, съебался я с этого собрания, взял пивка на улице, выпил. Вроде как успокоился. И теперь до сих пор думаю, а что это было? Ведь в жизни не поверю, что такой зал в центре Москвы можно было снять, и чтобы никто из начальства об этом не знал. Потом на следующий и позже дни, газеты смотрел, нихуя про этот вертеп нигде слова не было...
Сын-то пошарил в Инете - секта это какая-то. Ученики въебывают на Чин Моя своего забесплатно, да бабло ему шлют, а у того недвижимости в Нью-йорке хуева туча, да бизнес ресторанный, да цветочный. А в ООН, оказывается, любой мудило может офис снять, плати только.
Вот оно как, а ты гришь, демократия, - Дима налил Косте еще. - До сих пор думаю, вот был бы баян там на сцене, гляди ж я б народ за собой повел бы, и щас бы жил где-нить в Рио, и в хуй не дул.
Заебала эта работа уже. Пей, студент.