Он стоял на месте уже четвертую неделю. Между улицей Сергея Лазо и интернатом. Потя замечал недолго припаркованные машины, но пристального внимания не обращал. А тут, машина покрылась месячной пылью, а во все мелкие щели и под дворники набилась осенняя желто – красная падь. Уборочные агрегаты аккуратно объезжая дорогой автомобиль провели четкую границу. Под бумером было очень грязно и мусор. 
- привет черный – здоровался с бумером Потя каждый раз когда проезжал мимо – все стоишь?
- стою – мысленно отвечал за немой автомобиль сам.
-а ты где по русски так шпарить научился
-так меня с конвейера сюда  сразу, кстати моего тоже Семён звали. Пока не пропал…
Бумер скрывался за поворотом.

В одном городе жил водитель троллейбуса. Пока родители не умерли, они звали его Семой. В отделе кадров, на работе  тоже знали как его зовут, но всегда звали почему то по фамилии – Потей. Он был хорошим и весёлым человеком. Выходя рано утром на работу он всегда здоровался с солнышком, а зимой, когда было ещё темно, Потя  с внутренним замиранием ждал, когда оно покажется. На линии его встречали все те же приветливые и молчаливые дома и деревья, а провода сверху всегда знали его маршрут и поворачивали куда надо. Он помнил все трещинки на асфальте на пути и прощался с ними каждую осень когда дорожные рабочие, выполняя план по ремонту,  ночью заделывали их. И здоровался радуясь их возрождению каждую весну, когда асфальт корежила вода, то замерзая, то плавясь снова.
Пришла зима, а уборщики все так же объезжая, обметая вокруг, нагребли сугроб.  Бэху замело и только фары немного выглядывали.
- ты не переживай что тебя замело - успокаивал Семён : даже лучше. Брызгать с дороги реагентом не будет,  да и теплее под снегом
- это да… темно только и неуютно. Фары снегом забиты.
- Так давно бы сказал, сейчас кружок сделаю, и очищу:  Семён остановил возле магазина.  - Надо тряпку чистую купить и водки, а то от воды наледь на фарах будет.
Когда он вернулся, пассажиры требовали продолжения движения и телефон диспетчерской. Они доставали его весь день. Каждый раз, когда Потемкин останавливался возле бумера, чтоб проделать несколько манипуляций. Долго чистить не получалось. Из графика выбиваться было чревато неприятностями.

Родители Поти давно умерли, а женой он не обзавелся. Поэтому жил один. Однажды он поехал на Грушинский фестиваль в надежде завести друзей, ведь мама говорила, что он неисправимый романтик, а там все такие собираются. Но все бородачи оказались на удивление суетными людьми только и мечтавшими спеть свою любимую песню, или что ещё хуже просто свою. С Груши он привез гитару с чьи ми то подписями на долгую память, спальный мешок прожженный и загаженный, и чей то огромный мачете. Мачете был совершенно случайно завернут в мешок при сборах. Поспешных и стремительных. Когда уже нестерпимо хотелось к своему городскому маршруту. Вон из этого безумного орущего пропитанного перегаром леса. 

Теперь бумер не заметно для других подмигивал Семёну, когда тот проезжая мимо поднимал руку в приветствии. Подмигивал чистыми промытыми фарами. Он был счастлив. И Семён был счастлив. Нет, нет. Раньше ему тоже было хорошо, но теперь стало ещё лучше. Он нашел друга.

Как только бумер показался в прямой видимости Семён почувствовал не ладное. Какой то вид больной… и не подмигивает. Вообще тянуло с самого просыпа. Щемило сердце. Хотелось куда то быстро идти, что то делать…. И вот оно. Какой то негодяй разбил окно и вытащил магнитолу. Разбил с водительской двери. И вообще нагадил – наследил внутри.
- ты как
- очень плохо мне. Раньше кожей внутри вкусно пахло, а сейчас говном. Колонки болят, и стекло…
- ты подожди немного… я с маршрута не могу…. Я утром приду и уберу все: слова путались и Сема говорил совсем не то и не так как хотел.
- да пашел ты на хер со своим маршрутом: бумер взорвался. – В меня насрали, сука ты понимаешь? Гандон ты колхозный!
Потя побежал в троллейбус. А в ушах завис бумер. Пассажиры в салоне бунтовали. Все куда то спешили опаздывали. Суки. Каждый раз проезжая мимо бумера тот подъебывая мигал левой водительской фарой. В обед любимый рассольник не лез в горло, а вечером на последней ходке машина сказала:
-  сука ты Потя, я тя как человека, Семеном, а ты сука. Пассажиров своих долбанных возишь. Уйду я от тебя с пассажирами пизди.

Семен спал плохо в ту ночь. Вернее почти не спал. Он выпилил фанерку, чтоб приладить на окно на время, вытащил из под ванной спальник. Других не нужных тряпок в доме не было, а говна в салоне много.
Утром он увидел как его друга увозят на эвакуаторе. Увозят туда куда провода не поворачивают. Потя долго стоял с непокрытой башкой на перекрестке и смотрел. Смотрел  в сторону куда уехал эвакуатор. В руках был спальник, а в салоне орали люди. Они спешили.
Семён Потемкин вытащил из спальника мачете и вошел в стихший как перед бурей салон.