Глава-10

Пирожковая на рынке, место сбора самой разнообразной шантрапы местных кровей. Здесь встречаются спекулянты-перекупщики, торгаши обмывают свои сделки. Работяги после получки отмечают здесь пару часов мнимой свободы. Для этих целей в пирожковой продаётся разливное плодово-выгодное вино. Но самое главное, чем эти стены привлекают к себе такую массу народу, - это обалденные пирожки. На столах всегда стоит в специальных графинах уксус, разведённый с горчицей и перцем. А сам запах чего стоит!

Мы с пацанами время от времени делаем набеги в это заведение. Часто конечно не получается. Цена одного пирожка с мясом, десять копеек за штуку, - кусается зараза!
Сегодня у нас вполне деловая встреча с Витимскими. Обсуждается вопрос водяного перемирия. На дворе весна, скоро каникулы, и пора начинать строительство запруды на нашей совместной речушке. Встречаемся по трое с каждой стороны. Точки над «И» проставлены, теперь можно и по стакану мирового компота с беляшами затряхнуть.

Заоднем приглашаю пацанов к нам на школьный вечер, в гости на танцульки. Мой голос здесь решающий и наши особо не препятствуют. Пусть попробуют, если не боятся, что во время танцев, в самый ответственный момент у меня прямо на сцене не сдохнет аппаратура. А то ещё скоротечная ангина поразит моё капризное горло!

У меня, конечно, нет к Витимским братских чувств, и движут мной отнюдь не альтруистические побуждения. Просто я недавно познакомился с девчонкой, живущей в самом сердце вражеской территории. Нет, пока я иду с ней, меня никто не тронет. Мало того, поздоровкаются, дружески махнут рукой. Но, когда я доведу свою пассию до дому и намылюсь обратно…. Здесь уже все конвенции и рыцарство заканчиваются. Ножом, скорее всего не пырнут, но накостыляют так, что родная школа не скоро увидит своё любвеобильное чадо.


Вчера отец вернулся из командировки из Болгарии. Вернулся не один, а с подарками. Матери, брату и мне. Но все побрякушки меркнут перед тем, что батя торжественно вручает в мои трясущиеся от волнения руки. Гитара!
Болгарские «братья по оружию» узнав, что отец ищет инструмент для старшего сына, везут его домой к известному гитарных дел мастеру. И там, после недолгих торгов (мастер пытается подарить инструмент) отец приобретает бракованную гитару. Мастер объясняет, что гитара из-за дефекта уже не попадёт в руки известного или просто богатого ценителя. Но Кунгурским «тазикам» и даже известным всему Союзу «Ленинградкам» она даст сотню вперёд и не поморщится.

Отец слегка подпил за приезд и ему не терпится услышать инструмент в действии. Настраиваю и беру первый аккорд…. Руки трясутся, сердце стучит рывками. Нет, это не гитара, это фортепиано, орган!!! Такого инструмента у меня более в жизни не бывало. Многие годы служила она мне, и все эти годы люди с замиранием сердца слушали её волшебные звуки. А, вернувшись из армии, я, скомкано поцеловав родителей, спросил о своей любимице.

Уже, будучи человеком женатым, имея двух детей, я всё же не уберёг свою главную любовницу. Воровка на доверии, втёрлась в душу моих тогда ещё маленьких детей. Дочери было десять, а сыну восемь лет и тварь, обманом проникнув в квартиру, обворовала её подчистую. Вынесла всё мало-мальски ценное и в том числе гитару. Обидно то, что, не зная истинной цены этого инструмента мрази, продадут её где-нибудь у магазина за литру водки. Так вот и ушла память о покойном бате, моя гитара.

Глава-11

В Советском Союзе самые работящие дети в мире! Кто не верит, идёт собирать металлолом и макулатуру. Сегодня не будет уроков и это очень даже ура! Мы брошены в горнило сталеварения и подъёма тяжёлой промышленности из цепких лап войны. Что характерно, на дворе 1971 год и со дня окончания последней большой войны прошло более четверти века. Но так устроен Советский человек. Где трудно, - там мы! А где мы, там ох блин и трудно же…

Конечно, есть резон в этом на первый взгляд никчемном занятии. Во-первых, пацаны заняты и не пинают балду. А во-вторых, очищается от излишнего дерьма наша безбрежная Родина.
Пионервожатые разбивают нас на пятёрки и выпинывают «в поле». Почему на пятёрки? А видимо в угоду демократическому централизму и одной из заповедей оного. Короче, чтобы голоса на случай конфликта не разделились поровну.

И вот разбившись на стаи, рыщем мы по посёлку и окрестностям в поисках вторчермета. Между делом развлекаемся тем, что задираем девчонок. А их в нашей пятёрке две штуки. Да-да, пока я их измеряю ещё штуками, молод. Лариска, заводная и озорная чертовка, всю дорогу до оврага, в который люди сваливают разный хлам, докапывает меня всяческими подначками. Это теперь я понимаю, что, быть может, таким образом, она проявляла свой интерес ко мне. Но тогда я свирипел от злобы, заводился и завёлся таки. Лариска получила конкретного поджопника и, разрыдавшись, убежала за гараж.

Её подруга бросилась за ней следом, подрыдать дуэтом, а мы с парнями устроили перекур. Мимо проходил мой сосед десятиклассник Юрка. Узнав о нашей склоке, он укоризненно покачал головой и сказал мне следующую фразу: - Эх, Женька, вот вроде грамотный ты пацан и книжки умные читаешь, а одного понять не можешь. Вот вырастете вы и не то что Лариска, но и другие девки тебе за твоё поведение не дадут.
На что я гордо и как мне казалось, очень независимо заявил: - А мне от них ничего не надо, у меня всё есть. А если будет нужно, пойду и заработаю.

К обеду, чумазые и залитые зелёнкой мы как муравьи начинаем собираться в школьном дворе. Гора ржавого железа растёт. Ещё не Джомолунгма, но уже Пик Коммунизма. Здесь обрезки труб самого разного калибра, панцирные сетки от старых кроватей, проссанные и продавленные. Корпус стиральной машины, самовар, несколько допотопных угольных утюгов. Венчает этот натюрморт в стиле Сальвадора Дали здоровенный «бабушкин» комод, привезённый девчонками с чьёго-то огорода. До сих пор не могу понять, каким чудесным образом дубовый комод затесался в разряд металлолома.

На следующий день Зоя объявляет линейку, на которой звучат бравурные речи о долге перед Родиной и партией. О том, как же нам остолопам повезло с Отечеством. А у меня в голове одна единственная мысль. Только бы не опоздать, только бы без меня сволочи не начали. Соловьёвский батя доверил нам ответственейшее поручение, - утопить котят. Что характерно, котят пятеро, а желающих человек десять. Поэтому если опоздаю, буду потом всю жизнь локти кусать. Зоя, ну давай уже скорее, котята ждут!

Из всех этих «общественных работ» я больше всего уважаю сбор макулатуры. Пробежал накануне по соседям, а утром на лестничной площадке уже целая гора старых журналов, газет, книг и прочей отжившей своё бумаги. Когда все эти тюки стаскиваются в спортзал, и объявляется конец работы, начинается самое интересное.
Наша училка по литературе, Руслана Людмиловна (на самом деле она звучит наоборот) и ещё пара энтузиастов, начинаем рыться в этих отвалах.

Из подобных экспедиций я натаскал домой таких монстров пера как Гоголь, Лонгфелло, почти всего Пушкина и огромную коллекцию Роман-Газет. В последний раз я чуть не упал, когда из-под кучи пожелтевших газет и журналов вынул на свет божий вожделенный «Декамерон» товарища Боккаччо. Не знаю, чем уж он не угодил Советскому обывателю, быть может, импортной, неудобоваримой фамилией, а может скабрезным содержанием. Скажу одно. На эту книгу мастурбировало не одно поколение Советских мальчишек. Так и канула она в лету, где-то в недрах дровяника или сеновала.

Глава-12

О тогдашней моде стоит поговорить отдельно, ибо это часть незабываемого времени и далеко не последняя. Трудно мы тогда жили в стране недоразвитого социализма. С одеждой было не ахти, с продуктами та же петрушка. Один плюс был бесспорным. И начальник и «дурак» одевались с одной фабрики и жратву покупали в одном магазине. Были, конечно, регионы украшенные мишурой и позолотой, такие как Прибалтика. Но всем известно, что прибалтов негласно выбрали витриной социализма, а витрина это ещё не весь магазин.

Девяносто процентов моих сверстников щеголяли по улицам в братовых, перешитых шмотках. Многие вещи покупались на вырост. Помню классе в третьем бабка принесла откуда-то детское пальтишко. Ещё тогда меня поразило, что пуговки у него застёгиваются на другую сторону, нежели у мальчишек. Мне коллективно проехали по ушам, а за ночь бабуля мастерица заштопала старые петли так, что от них почти не осталось следов. А в замен старых прорезала и обметала новые. Так что с утра я уже понтовался в почти новом пальтишке и не жужжал.

Потом нас ударила волна хиппи-моды. За длинные волосы происходили локальные войны. Нас не пускали в школу, и мы коллективно, целыми классами прогуливали уроки. Дома нас одолевали родители-консерваторы. Как можно, у мальчишки волосы завязываются на подбородке на два узелка! А дальше пошли брюки клёш, подшитые по низу молнией или расклёпанными и загнутыми пополам монетками. Клёш считался крутым только в том случае, если низ полностью скрывал ботинок. Наверное, помните старый мультик «Бременские музыканты»? Вот как раз те времена.

Ботинки должны были иметь острый носок и скошенный каблук, которого добивались, кто рашпилем, а кто наждаком. Ну и не сказать о шпанских приблудах рассованных по карманам просто невозможно. Помните алюминиевые расчёски с удлинённой ручкой? Эту ручку затачивали на манер шила. А гирька от часов на унитазной цепочке, а кусок велосипедной цепи, обмотанной чёрной, тряпичной изолентой, чтобы в случае драки рука не скользила. Да что греха таить и бритвы носили, кто посмелее, было.

Потом пошла мода на школьные папки с молнией. Как же это круто было нести её под мышкой, и, зайдя в класс, чуть ли не с порога борзо метнуть её на своё место. А как здорово она прилипала по башке в уличной потасовке.
Ну и разрисованы эти самые папки были со всех сторон. Имя или погоняла хозяина, его музыкальные пристрастия, переводные бабы-картинки. Помню, у меня в центре сего вместилища знаний красовалась Барбара Брыльска. Тогда ещё молодая и без очкарика Мягкова.

Далее мода выкинула на прилавок водолазки. Школа разбилась на два враждующих лагеря. Тех, у кого те самые водолазки были и «чмушников», у которых их в силу бедности родителей не было. Я гордо дрался в первых рядах «чмушников» и «водолазам» приходилось не сладко от моих закалённых на ринге мотовил.

А те футболки от безобразно советских физкультурных костюмов, которые мы расцвечивали самодельными трафаретами. Помню, как с Серым взяли мою майку, разложили её на досках, а потом, окунув руки в белую масляную краску сделали на ней жирные отпечатки ладошек. Футболка высохла к следующему дню, а руки мы отмывали неделю.

А шпанская мода на сапоги с загнутыми голенищами и борзая загребающая походка, да с шарканьем по асфальту. Братов дембельский ремень с залитой свинцом бляхой, который мы учились захлёстывать на руку с одного удара. А те кеды «Дружба народов» с рельефным футбольным мячом, в котором пересекались в пожатии две руки, русская и китайская.

Глава-13

Как же я так развёлся с этой порнографией? Ведь и фотки то дерьмовые, изготовленные кустарно, в одной из местных общаг. Правда, содержимое по тем временам более, чем откровенное. Ну, показал всем пацанам в классе, ну поржали с дрожью в голосе. А один засранец упросил меня дать ему эти фотки домой на вечер. То ли он хотел их друзьям засветить, то ли сам на них перевозбудился, не знаю. А только закончилась история погано.

Младшая сестрёнка этого урода, по-моему, пятиклашка, спёрла снимки у брата из шкафа и унесла их с собой в школу, похвастать перед девочками. Кто-то заложил, и понеслась. После первого урока пригласили меня в кабинет директора. И там я плотно познакомился со следователем из уголовного розыска. Да-да, была в те времена такая статья за изготовление и сбыт порнографии. Ох, и крутил он меня, ох и ломал.

Плёл я ему ахинею о находке в подъезде своего дома. Как «совершенно случайно» увидел я этот злосчастный пакет. Как посмотрел и конечно уже не смог его выбросить. Интересно же! Он кивал головой, делал меточки в блокноте и не верил.
А потом был педсовет и на нём, моя классная дама дала всем просраться и как утверждают ухослышцы, грудью кидалась под директора и завуча. Отстояла!

Много лет прошло с той поры. И порнография сегодня заполонила все СМИ, а я вспоминаю свою заплаканную заступницу, её сердце, её понимание.


Прикол всех приколов! Сегодня всё тот же Никола на физре в раздевалке выдавил из фанерной перегородки сучок. Получилось замечательное смотровое окошечко в женскую раздевалку. К дырочке очередь, один смотрит, десяток в нетерпении подпрыгивают. Соблюдается режим молчания. Прилипаю к дырке, а там…. А там Маринка-толстуха в одних плавках и всё!!! Сзади нетерпеливо дергают за футболку, неохотно уступаю. Отхожу от стены встреченный странным шипением. Пацаны ржут, но ржут шепотом. Оказывается, моё естество торчит пыром, а я то не сообразил…
Развлекаемся до команды шухер. Петя пришел, и мы нехотя сваливаем. Штырь не успел посмотреть и теперь чуть не плачет. Обидно!

С того дня физкультура становится любимым предметом. Петя не может понять, в 9-м «В» посещаемость сто процентов! Продолжается это кино пару недель, в один грустный день, придя на урок, обнаруживаем кусок фанеры, наглухо зашивший «амбразуру счастья». И при этом видим, как просто светится счастьем и ехидством рожа физрука.
А много позднее узнаём, что оказывается, девочки наши знали про эту дырку, знали с первого дня. Воистину, кто поймёт женщину, тот поймёт бога!

А жизнь идёт своим чередом, и каждый день происходит новое, необычное. Вообще детство и юность это пора накопления капитала, то бишь информации. Потом, в течение жизни мы будем раскладывать её по полкам, и анализировать, каждый раз видя по новому. А сейчас впитываем её жадно, как пересохшие губки, выброшенные приливом на берег.

Сегодня лекция на тему «Половой вопрос в подростковом возрасте». Ни хрена себе подростки? Многие уже отметились у Эрато и голого крылатого паразита за хвост подержали. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Пожилая врачиха собирает в аудитории только пацанов и начинает ездить нам по ушам на тему половых отношений и гигиены органов.
- Возьмите крайнюю плоть, и откройте головку члена…
Щас точно засну, где ты была тётенька, когда мы в подворотне, друг от друга получали всю необходимую информацию. Искривлённую и не всегда верную.
- Если крайняя плоть открывается плохо, необходимо разрабатывать её, потому как…
А с галёрки слышен театральный шепот, - Только не увлекайтесь…

Насилу высиживаем это безобразие и, наконец, нас отпускают. Выходим в коридор, а из соседнего класса выходят наши девочки. Лица загадочные и хитрые. Смотрят на нас оценивающе и совершенно по-новому. Да и мы несколько иначе взираем на одноклассниц. Вроде как сканируем их через платья, стараясь угадать, в каком же месте у них находится матка. И есть ли она. Эх, юность!

Глава-14

Зима! Урра, каникулы! Трудно нам сегодняшним, размеренным и важным представить, насколько безалаберны мы были, и как же мало было мозгов в этих черепушках. Помните ледяные горки, которые домоуправления строили для нас во дворах. И какая толчея стояла на них по вечерам. А как чудесно было нырнуть с самого верху, в самый последний момент, бросив фанерку под брюхо. А какие драки шикарные происходили на этих горках. Не помню такого дня, чтобы на снегу вкруг катушки не появилось нового кровавого пятна.

Катались стоя паровозиком, как те армяне, пляшущие в травмпункт летку-еньку. А в ста метрах от посёлка начинается кладбищенская гора, накатанная до зеркального блеска. Здесь мы летали на лыжах, санках, самодельных снегокатах. Иной раз не найдя ничего подходящего срывали со свежего памятника шуршащий целлофан и завалившись в этот мешок всей оравой неслись книзу, с визгом и хохотом.

А каток, с его хоккеем стенка на стенку, а конек, заехавший по голеностопу или в развилку. Ощущения незабываемые! Бывало, что и за автобусами или автомобилями цеплялись и какое-то время скользили на подошвах по накатанному шоссе. Вот так и докатался младший брат моего друга. Варежка его прилипла к насквозь промёрзшему металлу. И не смог мальчишка вовремя отцепиться, а грузовик повернул, а на встречу панелевоз… Осколками рёбер пробило внутренние органы, до больницы не довезли.

А потом мы строили ледяные крепости и сами же штурмовали их, по очереди занимая сторону то русских, то немцев. Да-да, в те времена все мальчишки, во всех дворах Советского Союза во время игр делились на русских и немцев. Слишком свежо в умах было воспоминание о последней, кровожадной войне.

Но приходила весна и опять с крыш проклёвывались молодые сосульки. Журчали талые ручьи, а по ним наперегонки неслись лёгкие щепочные кораблики. А мы, повзрослевшие ещё на один год, бежали рядом, в братовых резиновых сапогах, только успевая вытряхивать из-за голенищ талый снег пополам с водой. Бежали мы, а вместе с нами бежало время. Время незабываемого и безвозвратно утраченного детства. Не всегда сытого и не всегда радостного. Но это было! Первые девочки, первые трепетные поцелуи на веранде в садике, комсомольские дружины и турпоходы с гитарой и песнями. Сборы дурацкого металлолома и клятва у вечного огня. Молодые родители и солнце! Палящее, хохочущее и всепоглощающее солнце нашего школьного детства!

09.12.07 г.  Е.Староверов.