На улице ветер все так же рвал клочья облаков и качал голые ветки старых тополей. Люди спешили по своим непонятным делам и торопливо перепрыгивали через остатки серого, пропитанного бензиновыми выхлопами снега, лужи в которых плыло куда-то низкое питерское небо. На крыше музея Арктики деловито суетились вороны, и громко по-весеннему кричали, разрывая шум городской суеты гортанными громкими криками.

Антоха тяжело топал горными ботинками по мостовой, не замечая ничего вокруг. У него болела голова, а во рту топталась стая обезьян. И совершенно не было желания замечать начавшуюся весну. Его раздражали крики ворон, ветер, бултыхающий дорожные знаки над Марата, и даже звонок трамвая, разгоняющего с путей зазевавшихся автомобилистов. В кабине трамвая сидела молодая женщина со злым, усталым лицом и яростно давила на кнопку звонка. Антоха с неподдельным изумлением поднял голову, внимательно посмотрел на вагоновожатую и, помахав ей кулаком, сел на уличную брусчатку перед вагоном. Женщина, не ожидавшая такой подставы, покраснела и со всех сил стала трезвонить в звонок. Как-будто от ее усилий зависела громкость, она с остервенением жала и жала на кнопку, но Антон был неумолим. Он сидел на трамвайных путях, перед вагоном, схватившись за голову, и орал благим матом в ответ. Марата забитая под завязку легковыми машинами выла в ответ клаксонами, а любопытные зеваки оглядывались и останавливались, ожидая, чем закончится эта Антохина выходка. Рассвирепевшая словно фурия, вагоновожатая выскочила из передней двери, и замахнулась на него монтировкой.
- Ах, ты сученыш, вали отсюда, пока башку тебе не размозжила! – заверещала она.
-А ты не звони, звонилка, всю эту башку мне уже разорвала, - подняв на нее тяжелые, красные, похмельные глаза, сказал Антон. Видимо что-то было в его глазах такое что, вагоновожатая устало отпустила руку с монтировкой, и уже спокойно сказала, - ты это, болезный с путей-то уйди, придавлю ненароком.
-Вот, так бы и сказала, - улыбнулся он, встал и под рев автомобильных гудков ушел с дороги.

На углу, уже на тротуаре, он снял с головы шапку и радостно помахал в след дребезжащему трамваю, спешащему вдаль, и даже картинно поприседал книксены.
-Разгильдяй Закруткин, ты почто пробку учинил? – я хлопнул его по плечу.
- Ой, блин, не тряси меня так, - Антон нахмурился и посуровел, - ну так что мы за водкой идем? Или так, здесь постоим?
- Идем, идем, алкашня.
-Сам алкашня, кто меня спаивал?
- Знаешь, насильно в тебя никто не заливал, так что не трынди, а то пропью.

Мы снова пошли по Кузнечному в сторону Лиговки. На углу Пушкинской всегда тусовалась пара-тройка торговцев жидкой валютой. Вот и сейчас там стояла бабка с клетчатой, матерчатой сумкой, мелкий и суетливый дядька с красным носом и уже черным синяком под левым глазом, и большого роста детина, с рябым, дряблым, изъеденным лицом. Мы прошли мимо перекрестка, и отошли немного дальше в арку дома. Антоха выпросил сигарету и трясущимися от холода и похмелья руками прикурил ее, едва не подпалив себе волосы.
- Ты бы по аккуратней там, а то устроишь еще аутодафе.
- Лех, не стебись, плохо мне и холодно.
-А легкой жизни тебе никто не обещал.
- Погоди, сейчас посмотрим, кто банчит, и уже пойдем лечиться.

На угол подошли два мужика, о чем-то быстро пошептались с детиной, он взял у них деньги, и быстро засунул во внутренний карман. Бабка,  отошла за угол, картинно повертела головой и сделала вид, что посмотрела по сторонам. Потом, она встала на пластмассовый ящик из-под молочных бутылок, и постучала в окно. Окно открылось, из него появилась голова, с лохматой копной черных волос и горбатым носом. Человек кивнул головой, бабка махнула рукой, появилась долгожданная бутылка. Схватившись за долгожданную бутылку, два страждущих мужика шаркающей походкой, исчезли за углом.

-Пойдем, все правильно,- я отобрал у Антона сигарету, затянулся, выпустил дым.
- Пойдем.
На углу нас уже ждала святая троица, мелкий мужичек, засуетился, забегал вокруг нас, бабка снова картинно повела головой вправо-влево, здоровяк смачно сплюнул под ноги,
- Что приперлись? Что надо?
- А водка есть?
- Водка есть, четвертной.
- Не дорого?
- Сходи в магазин, купи.
- Шутишь?
-Ты сюда пиздеть пришел или водку брать? Надо – бери, не надо – вали, - и он снова смачно плюнул.
- Давай уже лишенец, - я протянул ему четвертной.

Дома Антоха радостно хлопнул в ладоши и потер руки. Я налил ему половину стакана, себе на пару пальцев, - ну, хлопнем? Не пьянства ради, как говориться. 
- Давай, а то трясет меня не по-детски, он громко выдохнул и, морщась, выпил.
- Что морду кривишь? Тяжело пошла? Вот и останавливайся, а то такого еще накуролесишь. Некоторые с ума сходят и чертей по зауглам гоняют.
- Да уж. Как ее коммуняки пили?
- Не закусывая, после первой. Кто картафан просил? Вот давай. Чисти.

Я вышел из кухни, в начале года дом на углу Свечного решили расселить, и пока не съедет последний человек, - еще будет и тепло, и вода, и электричество, и даже телефон. Главное не палить хату разгуляловом и дебошами. Я растопил высокий, с сине-белыми изразцами камин, с кованой решеткой и бронзовыми дверками. В углах у высоких потолков трепетно висела старая паутина, - все руки не доходили ее снять. В большой комнате по углам уже прятались вечерние тени, а в камине весело прыгало пламя. В дверь позвонили, пока до нее дойдешь, проходит пару минут, квартира была огромная – семикомнатная, по коридору на велосипеде можно было гоняться. Пришел Ворон, притащил еще водки и с заговорщицким видом зашептал, - Лех, у пациента рецидивов не наблюдалось? Все без изменений?
- Угу, без них, третий день запоя.
- Ни чего, молодой организм, выдержит, где он там?
-Да картоху чистит, жрать захотел.
- Это хорошо, значит, вовремя его подобрали.
-Ты сходи с ним поболтай пока, я пока пойду камин пошаманю.

В сизой синеве вечера, в комнате, в которой не включен свет, блики от огня в камине создают причудливые тени. Это и сбило меня с толку. Я прозевал начало энергетической атаки. Сначала меня как будто по голове молотом ударили, и я поплыл, вместе с комнатой, камином и стенами. Яркие всполохи огня смешались со вспышками в голове. Я стал замерзать, меня била дрожь, все тело тряслось, и ноги не слушали меня. В груди забился ледяной колокол, с каждым ударом которого омут становился все глубже и глубже. Я собрал все свои силы и, матерясь, на чем свет стоит, кинул в воронку всю свою энергию. Белый огненный шар встретился с красным, в комнате вспыхнули все лампы, в камине вздрогнул и потух огонь, и с тихим скрежетом, словно по стеклу пенопластом, черное, бесформенное пятно лопнуло и огромной кляксой упало на пол.
- Вставай, Аника-воин, что помощи не попросил? – Ворон протянул мне руку, - давай зад отряхни, пойдем позырим, что за зверя ты пришиб.
-Да уж, кто кого пришиб, я думал, сдохну на хрен.
- Слушай, а вы сегодня что делали?
- На пьяный угол ходили, а что?
- Пили?
- Ну да, уже.
Ворон подпрыгнул и, стремглав, словно бежит стометровку на мировой рекорд, побежал в кухню. Я поковылял за ним, шатаясь от стены к стене. В углу кухни, словно забитый звереныш сидел Антон. Его трясло толи от страха, толи он уже стал замерзать.  Над ним, закрывая его от атаки, словно птица, раскинув руки-крылья стоял Ворон. На стене снова пузырилась и пенилась черная масса ловушки – липучки. Ворон удерживал ее и не давал ей свернуться и самоуничтожиться.
- Лех, давай банку, какую, что ли?- закричал он, я ее еще минуту удерживать смогу, а потом – амба.
- Какую банку?
-Да хоть трехлитровую, пофиг.
Он осторожно оторвал ловушку от стены и, удерживая ее в энергетическом поле, ласково опустил в банку, - Сейчас посмотрим, откуда у нас такое счастье.
- Откуда, откуда, от верблюда, блин. И так все понятно, с пьяного угла приперли.
- Мда уж. Круто, - Ворон заскреб пятерней в затылке, на всякий случай погоди, давай проверимся. Он присел над банкой, протянул к ней руки, закрыл глаза и сосредоточился,
- А вот и не с угла, вы там кого-то спасали походу?
- Ну да Вольского, он едва не помер от инфаркта.
- А вот и не от инфаркта,  вот тебе подарочек, две ловушки-липучки, от энергетического вампира, это как? Ты думал тебе жиганский подгон? Нет, они его до смерти высосали, а потом смотри свежачек попер, да еще какой. Хорошо, ты липой сам справился, а этот? Разгильдос Закруткин? Фиг там,  помер бы, стопудово. Так что снова непонятно, чьи они.
- Да у тебя снова всемирный заговор, то сионисты, то черные маги, то вампиры самоучки.
- Ну а это ты как объяснишь? Сам едва не подох, и все сомневаешься?
- Сумлеваюсь, - засмеялся я, - но как-то надо найти, чьи ловушки.
- А вот мы и проследим. Ловушка, она как рация, только опустошают ее раз в сутки. У Вольского видать энергетика сильная, личность харизматичная,  кто-то ему и подсунул, даже две. Ну что ж, будем ждать радистку Кэт.
- А долго?
- Думаю, через пару часиков. Ловушки мелкие, их опорожнять надо, радиус действия у них небольшой, так что, тот, кто их искать будет должен находиться в пределах двадцати - двадцати пяти метров.
- Слушай, а ты то откуда знаешь?
- От туда, потом расскажу. А может и познакомлю. Вообще, где у тебя телефон? 

Мы сидели на кухне, Антоха с посеревшим, серьезным лицом, Ворон с тайной гордостью в глазах, я на отходниках, ели жареную картошку, тыкая ее серебряными вилками прошлого века в чугунной, толстой сковороде. Зажаренную, с «хрустинкой» картошку, запивая ее холодной, мерзлой водкой из запотевшей, покрытой тонким инеем бутылки. В прихожей раздался звонок.
- Я открою, - Ворон подскочил и побежал к двери, мы зашкандыбали за ним. В дверь вошли три человека, Ворон радостно стал с ними обниматься и жать руки. Было видно, что пришли старые, хорошие друзья.
- Знакомьтесь, могу по именам, могу по прозвищам. Это Медведь, хотя в миру его зовут Игнат. Это- Волк, он же Серый, он же Серега, это Лиса, она же Ольга. А это наш гений, Маша! Маша особый случай, она видящая. И к перевертышам отношения не имеет, за то человек добрый, отзывчивый, веселый, и самое главное – наш.

ЗЫ. Отдельное спасиба Варме (Varma) за консультации. Респект и уважуха и все такое.