- У меня денег даже на жратву нет! – ныла в трубку Вероника, фоном слышался гвалт ее дочерей-погодок, Ленки и Светки. Тоненький голосок, прорвавшись через шумы телефонного соединения, вопрошал: «Мам, а скоро кушать?»
Я сосредоточенно жевал бутерброд с грудинкой, стараясь не чавкать, и рассудительно успокаивал:
- Ну что ты, Вер, ну найдет он деньги, займет у кого-нибудь. А вообще, - я вздохнул, накладывая следующий розовый ломтик на кусок батона, - не дело это, конечно. Его эти автоматы до добра не доведут.
- Ты поговори с ним, хорошо? – в голосе Вероники появились характерные всхлипы и шмыганья,  интонация близилась к истерике, - я уже не знаю, что с ним делать!
Я отстранил трубку подальше от уха, налил в кружку пива и сделал несколько изрядных глотков, дожидаясь, пока хлюпанье из динамика сойдет на нет.
- Хорошо. Я постараюсь.
- Спасибо…


- Твоя опять звонила. Говорит, ты все деньги на автоматы спускаешь, дома жрать нечего?
- А чего мне делать, - окрысился моментально Антон, скармливая покерному автомату тысячерублевку, - ты знаешь, сколько денег я Саиду должен? Хоть черту душу продавай. Не повезло вчера, сегодня повезет, - буркнул он уже миролюбиво, выбирая свои карты.
Я только вздохнул участливо, протирая очередной пивной стакан.
А потом в дверях появился Шамиль, Саидов подручный.


Антон в багажнике мычал и долбил головой в спинку заднего сиденья, лицо у Шамиля было каменное, я включил правый поворотник, сделал погромче музыку, и «Кэмри» соскользнула с шоссе на грунтовку, ведущую к ровному ряду кирпичных частных домов.


- Мне надоело слушать твои сказки, Антоша.
Голос Саида звучал ровно и даже миролюбиво, но глаза не предвещали ничего хорошего. Я безучастно стоял в сторонке, прислонившись к стене и бегло листая журнал «За рулем».
- Посидишь у меня в подвале, гостем будешь, - Саид говорил вполне серьезно, словно и впрямь предлагал промокшему путнику кров и пищу. – Подумаешь, как деньги отдавать будешь. Только ты проценты тоже считай, хорошо?
Антон кивал головой, безразличный к происходящему. На избитом его лице давно погасла последняя искра надежды. На него просто неприятно было смотреть.
Шамиль проводил Антона в подвал, бережно поддерживая под руку. В подвале он задержался минут на пятнадцать, мы с Саидом смотрели новости.
- Ай, молодец Путин, - восклицал время от времени Саид.


Саид с Шамилем проводили меня до машины. Темные черепичные крыши домов растянулись в обе стороны вдоль грунтовой дороги, растворяясь в темноте беззвездной летней ночи.
- Это тебе, - буркнул Саид, вложив мне в руку сложенные вчетверо бумажки.
В салоне, включив свет, я дождался, пока спины горцев исчезнут за калиткой, и пересчитал деньги. Мятыми пятихатками там было ровно шесть тысяч.


- Ты чего так поздно? – Вероника, прикрывая ладонью грудь, щурилась на меня спросонья. В тускло освещенном проеме двери ее фигурка в едва прикрывающем лобок пеньюаре выглядела особенно соблазнительно. Я шагнул вперед, привлек Верку к себе, схватил за задницу, свободной рукой нащупал упругую – несмотря на двое подряд родов – грудь и, пробормотав что-то вроде «Антона сегодня не будет», впился в приоткрывшиеся от возбуждения Веркины губы.


Наутро я оставил Веронике шесть тысяч, покатал на плечах заливающихся смехом Ленку и Светку и ушел на работу.


В половине восьмого вечера, когда народ только начал подтягиваться к бару, пройдя мимо ожесточенно лупящих по клавишам автоматов подростков, к стойке подошел Шамиль.
- Поехали, - лаконично бросил он, я коротко кивнул и позвал сменщика.


Дом Саида полыхал с тяжким гудением, разбрасывая искры на соседние коттеджи. Антон на заднем сиденье потягивал холодное пиво, морщась разбитыми губами. Шамиль отрывисто говорил что-то по-чеченски в тонкую телефонную трубку. Я лавировал между переваливающихся по грунтовке пожарных машин.
Возле шоссе остановились.
- Спасибо, парни, - убрав телефон в карман,  сказал Шамиль. – Это вам.
Толстый кирпич дензнаков плюхнулся на заднее сиденье. Антон покачал его на руке, словно прикидывая сумму по весу, и убрал в раскрытую пасть спортивной сумки.


- Антон, - окликнул я, когда задняя дверь  открылась. – Надеюсь, у тебя не будет больше финансовых затруднений?
- Не беспокойся, дружище, - улыбнулся Антон, прикрыв дверь. – Я тебя больше не побеспокою.
Он обошел машину спереди и, будто вспомнив что-то, остановился в свете фар, полез в сумку, достал оттуда ТТ,  и прищурившись, глядя прямо мне в глаза, выпустил мне в голову половину обоймы.


Мотор мерно рокотал, вокруг столпились зеваки. Где-то наверху, в антоновой квартире, зажегся свет.
В разбитое ветровое стекло ворвался свежий июньский ветер. Я грустно размазал по лицу кровь, заливающую глаза, ощупал пальцем неровные дырки в черепе. В толпе кто-то завизжал, люди бросились врассыпную. Я дернул рычагом коробки, машина тронулась.
В зеркале  заднего вида, выезжая со двора, я видел, как какой-то бдительный пенсионер записывает в тетрадку номерной знак машины, хотя его и так несложно запомнить – «с 666 ат», 66 регион.