Эта история приключилась со мной  в конце прошлого века, а именно в 1999 году. Я стал невольным свидетелем обряда снятия сглаза, который произвела на моих глазах знахарка или как на Украине их еще называют, – бабка.  Конечно, многие из нас не верят в так называемую чертовщину, подтрунивают над своими суеверными друзьями и откровенно бичуют  шарлатанов от народной магии, которых в наше время развелось великое множество. Но немногие, те которые действительно видели искусство знахарей в действии, никогда не станут смеяться с этого явления и тем более пренебрегать помощью «ведунов», если конечно, они сочтут за нужду ее оказать.
    Летом 1999 года, я по роду службы оказался в Харьковской области, где мне надлежало находиться до конца октября. Занять себя в таких условиях непьющему человеку особо нечем и мою скуку скрашивали только вылазки в Харьков, куда мне приходилось минут 40 добираться на электричке, ввиду полного отсутствия другого транспорта. Кто из военных бывал в Харькове, тот знает, что это «город патрулей» и одна большая комендатура с гарнизонной губой на пару. Поэтому в Харьков я ездил строго по гражданке и с паспортом в кармане вместо военного билета, от греха все же подальше. И вот в один из дней, замполит попросил меня смотаться  в этот город за молодым пополнением, чтоб доставить их  в часть. Надо отметить, что мало кому хотелось ездить за молодыми именно в Харьков, не только из перечисленных выше причин. Вся проблема состояла в том, что все они были практически местными, что делало невозможным разжиться сухим пайком на команду новобранцев в военкомате. Тем не менее, с утра прихватив с собой пару сержантов, мне пришлось ехать за молодыми. На вокзале нас безбожно минут десять, буквально допрашивал патруль, а молоденький начпат – лейтенант летчик, (вот уж откуда там летчики взялись, из аэропорта, наверное…) все пытался принюхаться ко мне, что ему не сильно удавалось ввиду его небольшого роста.  Худо-бедно мы доехали до военкомата и предъявив документы попали во внутренний дворик, где оцепленные вевешниками сидели призывники ожидающие своей очереди на отправку в войска.
    Минут сорок подполковник пересчитывал мою команду, в которой оказалось 30 человек, потом, заставив меня расписаться, вызвал автобус, который должен был нас всех доставить  до вокзала. Он сунул мне в руки бумаги и был таков. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил среди них продовольственный аттестат на эти 30 человек с пометкой – «сухой паек – на двое суток выдан».  В который раз я удивился наглой  процедуре надувательства со стороны старших офицеров.

- Водитель останови автобус!

    Приказал я водителю, хотя было понятно, что приказывать ему может только начальник его АТП. Водитель как-то нерешительно затормозил уже возле самых ворот военкомата, которые вот-вот должен был открыть солдат-вевешник.

- Ребята вас сегодня кормили в столовой!?

    Обратился я к призывникам. Из их односложных ответов можно было сделать вывод, что их три дня никто не кормил, а все они питались тем, что взяли с собой или то, что покупали за деньги в магазине, куда их водили под присмотром.

- Ребята, кто среди вас старший!?
- Я, товарищ лейтенант!

    Откликнулся парень, который сидел на переднем сидении возле дверей. Выглядел он старше, чем контингент 18-ти летних призывников и держался более уверенно и независимо, чем и отличался от основной массы  свежеостриженных лиц. 

- Возьми с собой еще кого-то и давайте за мной!

    Скомандовал я тоном, не терпящим возражений. Водитель автобуса пытался что-то сказать, но я сделал вид, что не услышал. Дождавшись назвавшегося «старшим» призывника, я вместе с ним, двинулся в сторону медвыхода военкомата. Медвыход, это не более и не мене чем первые врата на пути в военную жизнь любого новобранца. Они представляют собой обычные двери, ведущие  из общего здания военкомата на его внутренний дворик  и собственно говоря, уже в другую жизнь.  Конечно, существуют отличия обусловленные, прежде всего архитектурными деталями, того или иного военного комиссариата. Но, как правило, сборные пункты отправки команд с гражданки в войска обустраивают именно в таком архитектурном ансамбле, имеющем  отдельный выход из основного корпуса на окруженный высоким забором дворик. Причем в этом дворике обязательно предусмотрен только один выезд (он же по совместительству въезд) – железные двустворчатые ворота с некогда красными звездами из того же металла. Здесь могут быть отличия, так если забор допустим, в человеческий рост – его периметр обязательно патрулируют бойцы, вооруженные дубинками, но это уже несущественные детали. И сколько не довелось присутствовать мне при приемке молодых, я никогда, подчеркиваю, никогда не видел, чтоб в эти дворики въезжал автомобильный транспорт, за исключением того, что напрямую вывозил призывников. Но этот порядок уже зависел напрямую от политики военкома, который и решал, а собственно говоря, выпустить за ворота команду и не отвечать за нее или же, все таки усадить в транспортное средство и тем более не нести  за нее ответственности с того момента, как они покинут вверенную военкому территорию. На практике, военкомов жестко контролировали именно в вверенной их ответственности административно-территориальной единице осуществления призыва. То есть не важно, что команда выехала за ворота, важно то, что она покинула зону твоей ответственности без вопросов.
    Зная все эти немаловажные нюансы поучения-отправки команд новобранцев, я не спеша, побрел к медвыходу военкомата. Старший призывник спокойно шел за мной.  Без труда разыскав столовую, я потребовал старшину. Старшина, как раз и являлся в то время ответственным за кормежку личного состава только призванных на срочную службу команд. Как правило, старшины были из продовольственной или вещевой службы этих комиссариатов, но никак не обычные дежурные по столовой. Старшина в звании старшего прапорщика вальяжной походкой подошел ко мне и поинтересовался  чем дело. В тот момент, когда я говорил, я отметил, что он изучает до мельчайших деталей мои ботинки, обмундирование и лицо. При этом, хитрые цыганские глаза этого усатого хохла  оценили сразу, что к чему. После того, как я ему предъявил продатестат на 30 человек из расчета «сухой паек на двое суток выдан» с его жирной подписью, он отпираться не стал  и просто послал меня на три буквы дружески похлопывая по плечу. Думаю в любой армии, как и на любой работе все зависит от должности, но не от твоих заслуженных званий и интеллекта.   
Я только слегка улыбнулся старшине вышел со столовой, а затем и из здания по направлению к воротам дворика, где нас собственно и ждал автобус.

- На выход без вещей и строится призывники!

    Дал я команду и сложив руки на груди наблюдал, как по одному будущие солдаты выходят из автобуса.

    Проведя перекличку команды по фамилиям, я дал команду  - «Вольно», потом «Разойдись»  и спокойно зашел в здание военкомата через медвыход. В военкомате, я немного покурил на верхнем этаже в туалете, послонялся по зданию и минут так через 25 не спеша, подошел к автобусу. Искали меня. Три старших офицера, изо всех сил материли водителя, и судя по их жестам, пытались свести счеты с небом и с землей одновременно. Увидев меня, подполковник, что сдавал мне команду кинулся, чуть ли не в драку, но я его пыл охладил. Минуть через 15, я и еще трое призывников по очереди, таская коробки с сухим пайком, загрузили в автобус 120 штук коробок в картонной упаковке цвета перегнившей мешковины. Надо отметить, что сухой паек на одного солдата из расчета нормы продовольственного довольствия – одни сутки, представляет собой:

- две рыбные консервы по 250 г каждая;
- галеты – две  пачки;
- чай – 3 пакета;
- сахар – 6 куска рафинада.

    Таким образом, в распоряжении только призвавшихся новобранцев оказалось:

- 120 банок рыбных консервов;
- 120 пачек галет;
- 180 пакетов чая;
- 360 кусков рафинада.

    По дороге на вокзал, мне пришлось популярно объяснить, что сухой паек – это лично моя заслуга и мой трофей, а взамен, им разрешено, нажраться в хлам до электрички и блевать, хоть всю дорогу до части. Ребята все поняли и охотно закивали головами. Конечно, жрали водку они и в электричке, но вели себя смирно и не сильно буянили, так разбив всего пару стекол. Сгрузив молодых на нужной станции, я предварительно отправил сержантов к себе на квартиру с пайками. Призывников, я  еле построил и довел до части. Там, я их здал дежурному по части и был таков.
    Вспоминая эту историю, я понимаю, что память может меня подвести в кое каких деталях, но основные эпизоды и действующих лиц я переживаю и вижу, как будто это было вчера или пять минут назад. Понятно, что никаких последствий после «захвата трофеев» от командования я не испытал. Конечно, замполит косился пару дней на меня, а штабные офицеры пытались подкалывать «пьяной командой» но  меня это никоим образом не смущало. Да и как смущаться человеку, который на одной поездке заработал свою зарплату!? Нет, я чувствовал себя победителем и прямо смотрел в глаза острякам, остроты которых не отличались ни оригинальностью, ни новизной. Этим они только укрепили мой авторитет «рвача» и парня «палец в  рот не клади». Надо отметить, что в рутине военной службы есть свои преимущества, одно из них – неожиданность. Это значит, что ты даже  не догадаешься о том, что может с тобой произойти завтра, ну на самый крайний случай – послезавтра. Так впрочем, произошло и со мной. Молодые солдаты в конце августа принимали присягу на верность родине или по меткому выражению начальника оркестра, их «выдавали замуж за армию». После присяги, бойцы уже распределялись на конкретные места службы в части и так называемый «карантин» заканчивался, и все возвращалось на круги своя. Буквально на следующий день после присяги, меня вызвал командир на доверительную беседу. Содержание разговора меня озадачило. Дело в том, что среди молодого пополнения оказался племянник одного из высокопоставленных силовиков Украины. Мало того, что срочная служба у него исчислялась сроком один год (календарем 9-10 месяцев), так еще у него и свадьба на носу, а поскольку я итак ничего не делаю, то этого племяша поручают моей отеческой заботе. Надо сказать, что командир сделал беспроигрышный тактический ход. К части я был только прикомандирован, а значит в случае чего – все шишки на меня.
    После разговора с командиром, мне пришлось обустраивать бойца. Все случилось точно по Чехову. Моим подопечным оказался тот самый «старший» из призывников моей пьяной харьковской команды. Звали его Романом. Он только окончил пединститут и готовился одеть погоны. Но понятное дело, что погоны он мог одеть только после срочной службы в армии, поскольку военная кафедра у него в вузе напрочь отсутствовала. Определив Романа в РМО (роту материального обеспечения), я забрал его с собой     в штаб, где и коротко ввел его в курс дела. Ему предстояло на печатной машинке перепечатывать конспекты по боевой и строевой подготовке написанные от руки, для здачи на хранение в архив. Работа не пыльная, и что самое главное позволяет солдату «не строиться». То есть в казарме он только спит, даже кушает со штабными солдатами. Правила военной службы для него начинаются и оканчиваются формой, штабной работой и козырянием. Уже через неделю парня было не узнать. Пилотка сдвинута на затылок, ремень «на яйцах», хабе ушито как на еноте, ни дать ни взять вылитый дембель. Но у меня такие порядки не проходят. Проведя с Романом беседу на тему военной этики и дисциплины, я в профилактических целях отвесил ему пару штабных лещей. Штабной лещ – это такой удар ладонью по спине, когда человек сидит на табуретке. Следов ноль, а боль невыносимая. Роман понял. Он вообще очень понятливый и все схватывает на лету. Когда его попытались прижать деды в умывальнике, он навалял двоим, за что и получил. Правда, он сразу вызвал своих друзей, которые в свою очередь вызвали одного из дедов на КП части. Дальше думаю рассказывать не надо, ибо причины дембельского щеголянья Романа теперь  понятны. Из запрещенных удовольствий я ему разрешил носить только «вшивник» вместо армейской майки. Так мы и прослужили практически до конца сентября.
    В начале октября у Романа должна была состояться свадьба. Отпуск на 20 суток ему всенепременно выписал командир, причем на вечерне разводе, перед всей частью, страховался гад. Я его коротко напутствовал и поздравил, после чего довел на КП, где его ждала машина. Из части Роман выходил по гражданке и в приподнятом настроении. Еще бы, служба мед, свадьба на носу, в скором будущем высокооплачиваемая работа, есть вообщем от чего радоваться. Провел я его и решил расслабиться. Дело было в пятницу вечером, я отправился в офицерское кафе, где нарушив свой «сухой закон» заказал триста граммов водки и жаренную рыбу. Спал я как младенец. Каково же было мое удивление, когда в шесть утра в моей съемной квартире в военном городке раздался настойчивый телефонный звонок. Я как-то внутренним чувством угадываю, когда звонят настойчиво, а когда нет, и уже потом придаю эмоциональный окрас характеру телефонного звонка. Еще не  взяв трубку, я понял, кому-то я срочно понадобился. Звонивший оказался Романом. У него случилось непредвиденное, заболел его боярин и он просит меня сегодня побоярствовать у него на свадьбе.  Я понятное дело сразу отказался, но тут трубку взял его дядя, я узнал этот голос, который мне несколько раз доводилось слышать из телевизионного приемника. Ситуация была вкратце такова. Невеста Романа была родом из харьковской области, а он из кировоградской. Свадьбу справлять решили у Романа. Его ближайший друг, который должен был быть боярином, сильно заболел, а поскольку подходящих кандидатур нет, то Романа дядя просит меня отбыть, так сказать маленькую повинность и оказать ему услугу.
     За мной прислали машину и где-то в 12-00 я был у Романа дома. Роспись была назначена на 14-00, венчание на 15-00. Моя задача, как и задача любого боярина, была архисложной и заключалась в следующем:

- приехать вместе с женихом и забрать невесту;
- быть свидетелем при росписи;
- присутствовать при венчании;
смотреть, чтоб не украли невесту во время свадьбы.
    
    Свадьба свадьбе на Украине – рознь. Множество традиций, суеверий и попросту народное невежество находят свое место в обрядах, которые из века в век переходят от отца к сыну, от матери к дочке. Меня, например, поразил обряд сватовства, который довелось проделывать Роману, где-то за месяц до свадьбы. Когда будущего жениха и сватов обвязывает невеста полотенцами в знак согласия, жених и его сваты обязаны с одеялом стоять на выходе из дома невесты и подбрасывать всех персон женского пола которые пытаются войти или выйти. Первой, конечно «катают» будущую тещу. Причем перестают катать на одеяле только за деньги. Ну и понятно, что количество собранных денег по традиции должно хватить сватам и жениху на обратную дорогу.  Один из самых больших «свадебных бзиков», который и до сих пор присутствует в Украине, это  всенепременное празднование свадьбы в месте  рождения жениха, конечно, главное чтоб там жили его родители. И сейчас нередко, молодежь, которая переехала жить в крупные города, играет свадьбы там, где они родились и где живут их родители, вот почему так не пойму до сих пор.  Я думаю тут все дело в матриархальном укладе украинских семей. Женщина в семье играет ключевую роль, но делает это как бы исподтишка, ненавязчиво и нередко мужчина даже не догадывается, что он пляшет под чужую дудку. Мне всегда доставляло удовольствие наблюдать за личными отношениями моих друзей-украинцев. Каким-то непредсказуемым образом мужчина повинуется женской воле во всех главных вопросах, будь то финансы, операции с недвижимостью, планирование отдыха и т.д. Скажу даже больше, они генетически так запрограммированы,  большинство из них безынициативные и порой индифферентные личности, воля которых глубоко подавлена или вообще находится в спящем состоянии. Практически из украинцев выбиваются в люди только те, кто рано ушел из дому на свой хлеб или те, кто рос в по-настоящему интилигентной  семье, где нет ущемления и дискриминации по гендерному признаку. Роман, кстати был хрестоматийным примером такого украинца: учеба-работа-семья. Причем его столь ранний брак (ему было 23 года) одобряла только его мать, которая всеми силами пыталась его женить. Мужская половина его семьи тихо бунтовала против этого, так как мужики понимали, что собственно говоря, «кормить семью» придется им.   
    По дороге, я долго думал, почему чужого в принципе человека, попросили  выступить в такой ипостаси. Версия у меня была только одна, а именно: свадьба игралась, как показательная и я нужен был только для ширмы, так сказать имиджа. Как я заблуждался. По-приезду в районный центр, где жили родители Романа меня, встретил сам жених и его дядя. Дядя, к слову сказать, даже не взглянул на мой костюм, галстук и туфли и я понял, что я для него пустое место, так болван в его раскладе, не более. Жених был немного на взводе, но изо всех сил делал вид, что он спокоен и весел. Его настроение мгновенно передалось мне и впервые за несколько лет мне, что-то стало не по себе. Процедуры росписи и венчания прошли гладко, молодые разбивали тарелки на счастье, их засыпали крупой, почему-то рисовой, женщины утирали слезы, а мужики ждали момента, чтоб сесть за стол. Из этих событий мне в память врезалось венчание, так, как корону над головой молодого в церкви мне пришлось держать минут 30, попеременно меняя руки. Свадебного боярина на Украине называют – дружба. Соответственно боярыню – дружка. Есть два варианта игры свадьбы – с одним боярином и боярыней и с двумя, один из которых – старший дружба, другой – младший дружба.  Эта свадьба игралась с одним боярином и боярыней. Думаю, все знают, что боярыня это квота невесты, а боярин – жениха. Поэтому, как правило, на Украине эти роли исполняют двоюродные, троюродные братья и сестры или близкие знакомые брачующихся. Разгадка шарады «боярин» пришла как всегда неожиданно. Отец жениха, улучив момент, отвел меня в сторону после венчания и у нас с ним состоялся примерно такой разговор:

- Ты оцэ служивый трымай хвоста за витром, а то якбы и тебе ця видьма зи свиту не зжыла…

- Вы это о чем, дядьку!?

- Ужэ известно о чем! О дружке твоей Оксане. И маты у ней видьма и бабка видьма, а прабабка дуже лютою видьмою у наших краях була. Ты оцэ будь осторожным, а то хлопцю свому вона вже поробыла, не приведы святи угодныкы шоб тоби ше чого не було.

    С этими словами отец молодого вдруг зашелся, каким то нездоровым грудным кашлем согнулся пополам и стал придерживать левый бок. В этот момент у меня по затылку пробежали мурашки, что заставило меня обернуться. Метрах в десяти от нас стояла Оксана и пристально смотрела на отца Романа, который корчился в приступах кашля. Оксана была одета в красное платье с открытыми плечами. На руках были длинные черные бархатные перчатки. Ее темные волосы шевелились на легком ветерке и создавали иллюзию шторма местечкового масштаба, этакая буря в сельском пруду, затеянная местными жителями на праздник Ивана Купала. Вся моя ирония мгновенно улетучилась, когда я заглянул в ее глаза. В этих глазах что-то было. Сложно сказать, что. Но это «что-то» было явно недружелюбным и обладало какой-то неведомой мне доселе силой. Ее взгляд буквально «вжал» меня в землю и клянусь вам, что на несколько мгновений, меня буквально парализовало. Воля моя оказалась подавленной в один момент. Мне хотелось кричать и я попробовал было открыть рот, но это мне не удалось. Я был действительно парализован. И вдруг.… В один момент ко мне вернулось ощущение действительности, чувства начали воспринимать окружающий мир, я стал слышать, видеть, чувствовать запахи. Это было похоже на то, как будто кто-то крутанул регулятор мощности и все чувства вдруг заработали на полую катушку. Постепенно это неправдоподобие начало исчезать, но по дороге в ресторан мне уже начало становиться действительно страшно. Ведь мы люди так устроены, зачастую боимся того, чего мы не понимаем или того, что находиться за гранью привычного.
    Ресторан оказался шедевром похмельной архитектурной мысли и до боли напоминал забегаловки совкового общепита, кем-то перекрашенные, подмарафеченные и постоянно сдающиеся в аренду. Мне так и казалось, что стоит отойти в сторону, и я услышу давно забытые голоса – «…девушка у меня порция сосисок, а вы мне посчитали сардельки», «мне комплекс за 2-30 будьте любезны», «почему компот не доливают, что за безобразие»!? Здесь все было пропитано духом советского общественного питания, а сравнительно новая мебель, скатерти и столовые приборы выглядели не более чем декорацией для съемок советской кинохроники о буднях передовиков. Но в этом городке ресторан слыл самом приличным и дорогим местом, поэтому свои комментарии мне пришлось отложить на дальнюю полку для будущих потомков.
Свадьба уже шумела вовсю, когда мне захотелось выпить. Шампанским сыт на таком застолье не будешь, поэтому налив в фужер водки на два пальца я ждал тоста. Тут я почувствовал на себе взгляд Оксаны.

- Не пей, я сказала!

- Да кто ты мне такая, в конце концов!?

    Переспросил я с нотками раздражения в голосе.

-Да ну как хочешь, смотри

    Ответила фурия и была такова.
    Донести фужер до рта я не смог. Где-то на уровне груди моя рука вдруг дрогнула, кисть вывернулась вправо и содержимое фужера, все до последней капли пролилось мне на манжет рубашки. Таких причудливых акробатических, я бы даже сказал, ортопедических трюков, мои руки никогда еще не совершали, отчего мне пришлось задуматься. Я присел за стол и попытался обдумать ситуацию, в которой я находился. Как минимум она казалась мне пикантной, как максимум я представлял, что меня просто подставили. Выбрать момент для того, чтоб отозвать в сторону Романа, было делом не простым, поскольку свадьба набирала обороты. Вокруг столов расставленных буквой П разместились родственники невесты и жениха, знакомые, друзья и другие, кто попал в число приглашенных. Тамада, заводной хохол лет 45, все время юморил в микрофон и произносил тосты один за другим, умудряясь при этом пить лишь минеральную воду, чем вызывал неподдельное восхищение женской половины приглашенных и косые взгляды мужской. Где-то после того, как жених и невеста в третий раз отбыли повинность известную как «горько» и уселись за стол, я незаметно сделал глазами знак Роману и направился к выходу. Роман пошел за мной. Увидев, что молодой и его боярин направились к выходу, тамада объявил перекур. В то время, я еще не пристрастился к табаку, но сигарету предложенную Романом взял. Видимо сказались напряжение и стресс последних часов, поскольку ни запаха ни вкуса табачного дыма я не ощущал, только легкое головокружение и тошноту. Докурив до половины я выбросил окурок и приступил к «допросу свидетеля». Рассказанное Романом ошеломило меня, если не сказать больше – ошарашило.
У Романа был друг – Игорь. Игорь встречался с Оксаной, думаю нетрудно догадаться с какой. Свадьба у них должна была состояться месяцем раньше. Я уже не помню этих украинских обрядов, где пост, а где еще что-то… Память не уберегла, да и бог с ней. Сам предмет спора, заключался в том, что Игорь где-то подгулял, что было немудрено парню, который учился в пединституте, а там, как известно по статистике на 9 девчонок в лучшем случае 2 ребят. Оксана и Таня (невеста Романа) очень подружились и договорились о распределении ролей на будущих свадьбах, о крещении детей да и мало о чем, неважно. Но почему-то, интрижку Игоря Оксана не восприняла нормально и в силу каких-то своих обстоятельств не то, что не простила его, нет – прокляла! Хотя Игорь ходил проситься и не раз, она осталась холодна. Тут надо сделать одну ремарку, Роман и Игорь учились в одной группе в этом институте, который находился в областном центре. Понятно, что они вместе проводили время, и не только за учебой, да и у кого из нас не было «грехов молодости»!? Но Оксана Игорю отказала в сватовстве, и выгнала за порог, когда он пришел предварительно договариваться с ее родителями. Вот здесь и начинаются загадочные и необъяснимые явления, которые как я не пытался, так и не смог постичь с помощью систематизации, классификации и критического анализа фактов, что собственно говоря и есть пресловутым «научным подходом» для всякого рода явлений. Примерно через месяц Игорь начал чахнуть на глазах. У парня пропал аппетит, он стал плохо спать, стул был затруднен, наблюдалось резкое ухудшение здоровья. Кроме того, он начал быстро сбрасывать вес. Не худеть. Нет, а сбрасывать вес. Представьте себе, что парень который весил 86 кг, через два месяца еле дотягивал до 60-ти. Чертовщина!? Нет, говорили медики и исписав целые горы бумаги после отбора необходимых анализов, установили диагноз – атипичная анемия… Уж что такое анемия, я не знаю, да и поверьте, знать не хочу. Могу сказать только, что когда увидел этого парня, он был очень худой, лицо и руки покрывали фурункулы, а цвет кожи у него был натурально зеленый, как у крокодила Гены, вот так.
После нашего с Романом «teat-a-teat», я расслабился и решил, будь, что будет. Но, как известно человек предполагает, а вот располагают за него другие. Мы уже было собрались идти за стол, когда, нас задержал отец Романа. Этот крепкий украинец, лет 45-ти внушал уважение своей комплекцией. При росте 185, весил он не менее 90 кг, а кулак у него был размером с голову новорожденного поросенка. Дядька Петро был не один. С ним была женщина неопределенного возраста, чернявая и с грустными черными хохлацкими глазами. Женщина начала говорить первой.

- Кто тут видьмын дружба?

- Я.

Ответил я уже спокойно, так как понимал, что деваться мне уже некуда.

- Ты йидь видвезы Игора щоб йому видробылы, тодди и видьма здохне и молоди
жыты будуть добре…

    Мне уже ничего не оставалось делать, как послушаться слов этой женщины, тем более, что отец Романа очень просил меня оказать ему эту услугу. Взяв ключи от машины (ВАЗ 2106) у Ромкиного отца, я вместе с этой странной женщиной спустился во двор.

- Ты йидь служивый, тебе тут навить сам чорт не остановыть у цей     час…

    Напутствовал меня отец Романа.

    И точно, на дорогах было темно, фонари не горели, а случайных пешеходов и тем более ГАИшников мне не попадалось. Женщина, оказалась дальней родней Игоря – друга Романа. Игорь жил на другом конце райцентра. Странное зрелище предстало перед моими глазами. Здорового 22-ух летнего парня, усаживали в автомобиль отец и мать, и это удалось им с трудом. Даже в свете габаритных огней я видел, что парень не здоров. Оттенок кожи лица был какого-то синего цвета, а его худоба резко бросалась в глаза. Его с трудом загрузили на заднее сиденье, что причинило ему неимоверную боль, он держался изо всех сил. Я видел в зеркало обзора капельки крови выступавшие на его нижней губе, когда он ее закусывал. Он не издал не звука всю дорогу. Держался молодцом. Тем временем женщина показала нам дом, куда мы должны были войти. Сама она наотрез отказалась подходить к нему и даже на меня накричала. Взяв Игоря на плечи, я постучал в обычную деревянную калитку два раза. Все как мне говорила попутчица – ни звука в ответ. Тут совершенно неожиданно справа от себя я увидел свет керосинового фонаря. Светили мне в лицо. Видно фейс-контроль я прошел, несмотря на Игоря на спине.

- Заходьте добри люди, але хай мий собака вас обнюхайе, дуже вередлыва скотына…

    Я занес Игоря за собой во двор. Ко мне подбежал огромный черно-белый пес, который принялся обнюхивать мои туфли и штаны. Видимо удовлетворившись запахом, который шел от меня он задрал голову вверх и начал обнюхивать ноги Игоря, которые не доставали земли. Через две секунды пес поджал хвост и по щенячьи скуля, попятился в будку. Запах Игоря ему не нравился, я бы даже сказал этот запах пугал этого большого, как теленок пса. Мне уже по правде было все равно, я просто ждал. Что будет дальше!?

- Ты бачыш Перун його злякався, понюхав и злякався, знать нечыстый на тоби сынку дримайе.

    С этими словами «бабка» открыла какое-то помещение и включила электрический свет. Помещение оказалось обычной летней кухней, этакой пристройкой к жилому сельскому дому. Никаких идолов, чудищ или там других предметов культа там не было. Только по периметру висели пучки трав в какой-то стадии сушения. Интерьер не изобиловал яркими мебельными решениями, разве, что комод роботы 18-го века добавлял солидности этой простой крестьянской хате.

- Ты його на лавку постав просто сюды!

    Сказала бабка показывая пальцем на крепко сбитую короткую дубовую лавочку. Я не без труда, пристроил занемевшее тело Игоря на эту лавку. Игорь был практически без движения. Было видно, что дорога утомила его. Глаза его слипались, и ему хотелось спать. Вот-вот мне казалось, что он захрапит. Я почему-то думал, что если человек так устал, он должен непременно захрапеть. Но Игорь не храпел, он вообще не подавал никаких признаков жизни. И если бы меня спросили в этот момент жив ли он, я готов был прозакладывать все, что угодно, что – нет! Но это не имело значения для бабки. Казалось, ей все равно кого оживлять, труп в морге, или того, кто пал на поле брани. Она была в своей стихии. Той стихии, которая неподвластна нашему с вами понимаю и тем более классификации или анализу. Это надо было , точно видеть. Бабка попросила раздеть пациента, до пояса и приспустить штаны. Странно, но приспускать штаны мне довелось до колен, вместе с трусами. «Бабку» это удовлетворило. Она взяла в руку яйцо и начала «выкачивать» по Игорю его сглазы. Первое яйцо бабка разбила  в миску, второе туда же, а когда она «выкачивала» третье яйцо, оно вдруг лопнуло, и его содержимое бабка вылила в миску.
    Белки и желтки яиц в миске и стали напоминать, что-то, до боли знакомое и  похожее, но что!?

    Бабка молчала секунд десять, а потом сказала:

-    А тоби на смерть пороблено сынок! Бачышь рушнык стелется у води!? Це дуже непросто видробыты…На ПУТИ  тоби пороблено, на ПУТИ. Це видьма робыла, бильше никому. А видьма сыльна, дуже сыльна, ты вже пры смерти, змырысь и помры, якшо тебе заберуть.

Бабка подошла ко мне и спросила:

     - Ты видьму бачыв!?

    Я ответил:

-Бачыв и вона мене зачарувала…

- Це добре, сказала бабка, шо у видьмы два женыха!

    «Бабка» провела руками над мыской и что-то прошептала. Потом она взяла тонкую (по всей видимости, церковную) свечу и держала ее напротив мыскы. Через минуту, свеча накалилась, пламя стало очень ярким и она, казалось сгорела дотла за пару секунд. «Бабка» взяла огарок и дымом окутала пустую рюмку. Дым сселся и емкость начала закапчиваться. В этот момент «бабка» плеснула из обычной литровой банки в рюмку воды. В рюмке зашипело.

- Пый сыну!

    С этими словами «бабка» протянула Игорю рюмку. Игорь, до этого не подававший признаков жизни, слабыми, безвольными руками взял рюмку и выпил. То что было после этого, наверное не впишешь в учебник черной или белой магии, имхо… Пациент послушно выпил воду и лег на лавку. И тут, его согнуло пополам, он вырвал. На дощатом полу, среди рвотных масс красовалась ящерица. Зеленая, живая, и можно даже сказать – красивая ящерица! Ящерица огляделась по сторонам и попыталась шустнуть под лавку, но тяжелый налыгач «бабки» ее догнал и убил на месте. От ящерицы осталось зеленое лоскутное пятно и почему-то мокрое. Игорь сел. «Бабка» поднесла ему стопку и сказала:

- Пый, тоби на ПУТИ пороблено, а ПУТО, це то, чым мертвым в труни рукы зв’язують. А колы потим пид це твою фотокарточку пидклалы и закопалы в землю на його могыли, то й ты вже МЕРТВЫЙ.

    Игорь выпил до конца. Несмотря на суеверия стопка, ему прошла нормально, он порозовел. «Бабка» отвернулась и вышла. Мы поняли, сеанс закончен и поспешили уехать. Игорь попросил, чтоб я отвез его на свадьбу. На свадьбе было тихо, не то чтобы тихо, а так, по-людски тихо. Оксаны не было. Таня сказала. Что ей вдруг сделалось плохо и она ушла домой, праздник казался испорченным. Мы зашли, с заметно порозовевшим Игорем и тут началось…  Это было похоже на извержение потухнувшего вулкана. Свадьба удалась…
Все закончилось хорошо. Этой весной я встретил Игоря в Киеве, с двумя пацанами на руках, и с молодой женой, и когда я его спросил:

- А как там Оксана!?

    Он попросту ответил:

- Та здохла видьма…