Две бутылки пива и пол пачки сигарет – теперь это его постоянные спутники по дороге домой. А ведь раньше он и пиво то пил только по праздникам. Ну а к сигаретам вообще боялся прикасаться. И правильно делал. Спортсменом был. Когда это было? Ну а теперь, вышел из метро после работы и сразу пара бутылочек в рюкзачок. Чтоб по дороге выпить да покурить.
Разучился ценить свою жизнь и здоровье. Убегать стал от себя. Вот и осталось из удовольствий – пьянка да сигареты. Медленное самоубийство, по сути. Нет, не пил. Но выпивал. Не как пьяница - беспробудно и ежедневно. Но регулярно и сильно. Так, что на утро клял себя за это. Думал вот теперь все. Больше не буду пить. И курить брошу. А потом закрадывался червячок сомнения. Зачем все? «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет» - глупая поговорка. И вот опять закурил. Даже превозмогая тошноту. Как будто очень надо. А два дня прошло, глядишь, снова напился. И так последние несколько лет.

О, да! Он умел ценить жизнь! Ценил каждое мгновение. Он ценил ее сейчас, будучи уже известным гладиатором. Не делал разницы между портовой девкой и изысканной римской куртизанкой, которые так и норовили затащить его на свое ложе. Наверное, он был для них чем-то вроде интересного куска мяса. Весь исписанный шрамами и жесткий как скала. Ну и пусть. Ему то что? Он не требовал от их любви многого. Тем более что и они были для него не более чем мясо.

Да, он не отказывался от изысканных вин на приемах у местной знати. Как и от доброго застолья в кругу таких же, как и он, смертников. Знающих, что каждый день может быть последним. Конечно, он не увлекался дарами лозы, никогда не пропуская тренировок. Тренировки – залог успеха и твой шанс пожить подольше. 
О, он умел ценить жизнь! И тогда, в душной и раскаленной чаше каменоломни, куда его как военнопленного доставили прямо с римской галеры, он ценил каждый день. А там умирали от нагрузок и жары самые стойкие и выносливые. Так что каждый новый день казался чудом подаренным богами.

Он не раз позже вспоминал тот день. Переломный день, когда их всех оторвали от работы и построили в длинную шеренгу. А спустя пару минут, вдоль строя в сопровождении надсмотрщиков шел невысокий плотно сложенный старичок и придирчиво разглядывал рабов.  На приглянувшихся он указывал рукой, и надсмотрщик отводил избранника в сторону приготовленной телеги и приковывал его к ней.
«В школу гладиаторов отбирают, - услышал он голос где-то в строю. – Счастливчики. Они умрут с мечем в руке.» И тогда он понял – это шанс! Здесь, в каменоломне долго не протянешь. Еще месяц, другой и все. А там, на арене, убьют его или нет, это мы еще поглядим! А старик был уже совсем рядом. Он тогда развернул плечи, выпятил грудь колесом. Теперь это смешно вспоминать. Ни ростом, ни особой фигурой он не выделялся. И ланиста, начальник гладиаторской школы, скользнул по нему взглядом и прошел дальше.

Конец? Теперь он подохнет здесь в этой адской чаше каменоломни? Рядом в строю стоял германец. На голову выше и в полтора раза шире в плечах. Палец ланисты уже указал на него, и надсмотрщик спешил отвести германца к телеге. Последний шанс. И германский богатырь получает болезненный и обидный пинок. А через секунду огромная туша бросается на него и ошарашенные надсмотрщики не успевают вмешаться. Он еле успел уклониться от удара, но германец навалился на него всем телом и они оба падают в пыль.
Казалось, еще чуть-чуть и этот огромный зверь переломает ему кости. В его объятиях было не возможно дышать. Тогда он из последних сил подтянул колени, ударил германца по печени, от чего хватка на долю секунды ослабла, и этого хватило, чтобы дотянуться зубами до его горла…
 
Он проснулся утром. Во рту было неприятное ощущение то ли от пива, то ли от сигарет. Хотелось курить. Рука сама потянулась к лежащей здесь же на столе пачке. Он достал сигарету и задумчиво повертел ее в пальцах.  А потом отправил ее прямо в окно. Пачка полетела следом. Опустился на колени и полез под кровать – где-то там должны были валяться запылившиеся гантели.