В конце эпохи Рыб, в начале эпохи Водолея, в месяце апреле, когда зимние снега уже сошли, но весеннее солнце еще не прогрело землю, притаившись в тени подъезда, у мусоропровода молодой человек яростно дрочил хуй. Молодого человека звали Павел.

Предметом его онанистических грез была соседка с восьмого этажа по имени Юлия, которая давно нравилась Паше. К несчастью, он был героем не ее романа. Но даже если бы Паша был симпатичен Юле, он никогда не решился бы предложить ей свою любовь. Дело в том, что у Павла был лучший друг, которого звали Антон. И Юля собиралась за Антона замуж. Павел был приглашен на свадьбу, но пока раздумывал, пойти или нет. Причины, по которым Павел не хотел идти на свадьбу, были вполне прозаичными: во-первых, у Павла не было денег, чтобы купить подарок молодым.  Более того, на сегодняшний вечер был назначен мальчишник, а у Павла не было денег, даже чтобы купить подарок лучшему другу. Во–вторых, ему было больно даже думать о том, как его любимая в первую брачную ночь будет извиваться в объятиях его друга, как член Антона будет терзать молодую и упругую попку Юли, как Юля будет размазывать по своему лицу и грудям чужое  семя. Эти мысли приводили Пашу в состояние бессильной ярости, в то же время еще сильнее распаляя его фантазию.  Павел представлял, как он насаживает Юлю на свой конец, как его член проникает в тесное Юлино влагалище, как он раздвигает ее анус, и даже касается ее говна. Странно, но мысль о говне Юлии не казалась Павлу противной. Напротив, он будто наяву увидел, как сперма, извергаемая его членом, орошает Юлины говнозалежни. От этих мечтаний хуй Павла закаменел, и молодой человек еще энергичней заработал рукой, кряхтя и постанывая.

Внезапно, блуждающий от удовольствия взгляд Павла привлекла небольшая кожаная сумочка, по всей вероятности, оброненная по рассеянности кем-то из жильцов дома, отходы чьей жизнедеятельности регулярно отправлялись в вышеупомянутый мусоропровод.

- Барсетка, бля буду! - воскликнул Паша. От такой радости молодой человек обильно кончил, забрызгав спермой все вокруг. Отдавая дань мыслям об анальной ебле с Юлей, последнюю струю спермы он направил  на кучу говна, которое третий день лежало у мусоропровода, отравляя жизнь всем жильцам.  Вытерев руки об давно неглаженные брюки, Павел нетерпеливо открыл барсетку. Внутри лежала искусственная вагина. Запах исходивший от нее, говорил, что вагиной неоднократно пользовались по прямому назначению, причем бывший хозяин не особо заботился о гигиене и не мыл песду, согласно инструкции, с шампунем и хлоркой.
– Пригодится! - хозяйственно подумал Павел, и засунул вагину себе в карман.  Вопрос о подарке Антону отпал сам собой. - Барсетка – лучший подарок! Тем более, почти новая…

Раздумья молодого человека прервал звук шагов, раздавшийся со стороны лестницы. Павел воровато огляделся и хотел было спрятаться за мусоропроводом, когда из-за угла показался Антон.  Он заметил Павла и радостно ему крикнул:
- Превед пионерам концептуальной дрочки! Все тискаешь свою боеголовку?
- Да я вот это… Подарок тебе на мальчишник выбрал, - смущенно опустив глаза, Павел протянул барсетку Антону, - Кошерная, из натуральной кожи… Фаби…
- Хуяби! Хуле тогда на ней написано Хуго Буос? Все равно спасибо! – Антон взял барсетку из рук Павла, - И запах от нее, как будто в ней хранили немытую резиновую песду… Ладно, мне идти надо, еще не все формальности улажены со свадьбой.  Вечером, смотри, бухаем.

С этими словами, Антон пошел вниз по лестнице, на ходу насвистывая незамысловатый мотивчик.
- Нахуй мне барсетка? – внезапно пришла в голову Антону светлая мысль, когда он спустился вниз. Размахнувшись, он зашвырнул ее в темноту подвала.

***

Девушка спускалась по лестнице и ела эскимо на палочке. На ее миловидном лице играла счастливая улыбка. Полчаса назад она попрощалась со своим парнем. Сегодня еще парнем. Ведь завтра он станет ей законным супругом. И они будут жить долго и счастливо… Погруженная в себя, она не сразу почувствовала опасность. Когда Юля (а это была именно она) услышала шум, было уже поздно – сильные, грубые руки уже тянули ее в темноту подвала. Девушка закричала:
- Ай! Ай! Ай! Дядя Толя, не надо, пожалуйста! У меня свадьба завтра!

Старому сантехнику Анатолию Кузьмичу было насрать на душевные терзания молодой красавицы. Упругий и жесткий старческий половой пенис, возбудившись, уже не мог сдержать себя в давно не стираных герпесных семейных труселях, и стремился, словно стрела, выпрыгнуть из оков грязной ткани, дабы подышать свежим воздухом. Они с Юлей были знакомы уже довольно давно, еще с тех пор, когда он, пьяный в дым, пришел к Юле домой, дабы прочистить засорившуюся трубу. В тот же вечер он впервые выебал девушку в жопу. С тех пор дядя Толя частенько караулил Юлю возле входа в подвал и, при случае, тянул ее вниз, где, посреди бумажных папок, снесенных сюда отовсюду, они устраивали игры. Роли были распределены заранее, но, обычно, все сводилось к игре маньяк-жертва. Юля, изобразив испуг, очень нежно и тихонечко наложила в джинсы маленькую кучку младенческой неожиданности, и, расслабив полужеппия, приняла позу буквой «Г». Стянув джинсы с девушки, дядя Толя запихнул свой сантехнический чопик в анальное отверстие,  ощутив оргазм буквально уже с третьей фрикции. Спустив вялого в толстую кишку Юлии, старый сантехник поспешил ретироваться, ибо не имел желания выслушивать рыдания девушки, которыми непременно заканчивалась каждая их встреча.

- Козел старый, ты за это ответишь! – крикнула Юля вслед удаляющимся шагам полового партнера, вытирая слезы, ручьями бегущие по щекам.- Я тебе отомщу!

На глаза девушке попалась черная кожаная барсетка.
- Ну, козлина, за то, что ты меня выебал в жопу перед свадьбой, я испоганю твою барсетку! – непонятно почему, но Юля решила, что изделие кожгалантереи, валявшееся в грязном подвале, принадлежало сантехнику. Аккуратно, проявляя природную брезгливость, она, словно шпателем, снимала гавно с бедер палочкой от растаявшего к тому моменту эскимо и складывала его в барсетку. Когда все фекалии были переложены в сумочку, девушка одела джинсы, застегнула барсетку и пошла наверх…

***

Всю ночь Юле снились кошмары с дядей Толей в главной роли. Ей снилось, будто Антон узнал об их милых шалостях в подвале с папками. Такого ужаса Юля не испытывала со времен раннего детства, когда у отца на старом магнитофоне порвался пассик, и папа в бешенстве носился по квартире, крича и ругаясь бранными словами. «Вы – ебучие хуяго!» - самое политкорректное, что отец говорил своему семейству, ни в чем, кстати, не виновному. Юля, в целях экономии времени еще вечером надевшая свадебное платье, чтобы утром не тратить драгоценные минуты, каталась по постели.  Она уже четырежды обосралась от страха за свою семейную жизнь. Ночные кошмары и общая нервозность сделали свое дело, и на утро вид девушки напоминал тех бездомных молодых девочек из неудавшихся семей. Свадебное же платье оказалось буро-коричневого цвета.
- Что же делать? - думала Юлия и металась по квартире, - Скоро нужно идти в ЗАГС, приедет Антоша, а я не готова… А платье! Как я в таком виде пойду под венец?

Быстро приняв душ и запихнув платье в пакет, Юля решила отнести его химчистку. Но непруха есть непруха… Дядя  Толя уже поджидал невинное создание у входа в подвал. Накинув ей на лицо ту самую злосчастную барсетку, с криком «Голодомор, ебена мать!!» он затащил совсем еще девственную с утра Юлю в подвал. По-быстрому стянув с нее джинсы, Анатолий расплылся в хищной ухмылке.
- Хуй! – он показал пальцем на свое вздыбленное достоинство, - И пизда! – теперь он уже показывал на детородное влагалище Юли, - Хуй и песда!
С этими словами сантехник засадил свой хуй малышке в жопу. Почему он упоминал пизду, для Юли так и осталось загадкой…

***
В это время на улице послышались гудки автомобилей. Антон с друзьями, окрыленный любовью, ехал забирать невесту на бракосочетание, даже не подозревая, что его суженную в грязном подвале в данный момент ебут жеппу. Жених вздрогнул, когда дикий крик, заглушив сигналы клаксонов, спугнул воронье с веток акаций. Антону показался знакомым этот оргазменный крик…

***

…вытерев свой половой хуй, Дядя Толя хлопнул свою партнершу по голой обспермленной жопе и вразвалочку покинул подвал. Юля, немного отдохнув после бурной ебли, решила одеть себе барсетку на голову, чтобы пройти незамеченной мимо  жениха. Но, увы, случай снова подвел красавицу – она забыла одеть джинсы…
«Странно, - подумал Антон, глядя на странное создание, идущее мимо него по улице в кожаной причудливой шапочке и без штанов, - я уже видел эту прыщавую жопу… Вот только где? Да и шапочка у этой жеппы довольно знакомая… Вчера Паша мне нечто подобное показывал. Барсетка! Та барсетка и эта шапка выглядят как наборы одного целого, как будто сервиз. Неужели Паша заходил к Юле в гости, и они занимались любовью? - сомнения одолевали Антона все больше и больше...

Собрав волю в кулак, жених подошел к  Павлу:
- Откуда взялась та барсетка?
- Да я ее вчера купил в бутике «Кентачтис» - Павел соврал не моргнув глазом.
- А с ней в комплекте ничего не было больше?
- Не, ничего. А че такое?
Антон счел за лучшее промолчать.
«Почему же любимая не выходит? - волновался он, - Ох уж эти невесты, вечно опаздывают! Наверное пьет сок, как в той рекламе про голодомор!»

Насвистывая мотивчик песни про юный октябрь, к свадебному кортежу подошел дядя Толя. Его лицо выражало полную гармонию с миром, было видно, что сантехник только что кого-то жестко выебал в жеппу с темном сыром подвале.

- Ну че? Нальет кто-нибудь пенсионеру за здоровье молодых? – громогласно заявил старик. Сердобольная сваха быстро плеснула ему в граненый стакан матерой самогонки, выгнанной из абрикосового варенья и заброженной на курином помете двухлетней выдержки. Дядя Толя выпил. - А кто хоть невеста?
- Да Юленька, из сто семьдесят третьей! – Антон начал рассказывать историю своей любви.
- Юлька штоле? Дык, я ее только что драл в жопу в подвале. Да вон и она сама – Дядя Толя указал на прыщавожопую девушку с барсеткой на голове.

Услышав, что ее только что спалили, Юля не выдержала позора и бросилась под колеса как раз удачно проезжавшего мимо асфальтоукладочного катка. Водитель катка не ожидал такого маневра от пешеходки в барсетке, и, вывернув до упора руль, пытаясь избежать наезда,  с размаху въехал в свадебный кортеж. Ошметки мяса, вперемешку с кишками, тапками и свадебными розами разлетались серпантином в разные стороны. Предсмертные крики гостей тонули в реве двигателя катка. Вслед за Юлей, ушедшей благополучно в Валгаллу, где ее ждет вечная охота и пиры в рядах викингов, туда же ушли половина гостей.

Паша, увидев на свежем асфальте фарш из своей возлюбленной, перемешанный с остатками злополучной барсетки, не выдержал сердечных мучений. Отчаянно изогнувшись и подпрыгнув, он развернул свое тело под невообразимым углом и перднул себе в нос. Позвоночник молодого человека, не рассчитанный на подобные нагрузки, сломался в трех местах, забрызгав окружающих соком из спинного мозга и кровью.

- О, боже! Я больше никогда не женюсь! Я не вынесу такого позора! Я сделаю сеппуку! – Антон схватил лежавший неподалеку ритуальный японский кинжал и всадил его в живот проходившей мимо матери Юли, выпуская ей кишки. Маленький щенок лабрадора, пробегавший мимо, схватил отросток аппендикса, выпавший из живота несостоявшейся тещи, и побежал на зов хозяина, радостно виляя хвостиком.

Внезапно, предсмертные крики и ругань притихли, словно воздух стал густым и тягучим. Откуда-то со стороны раздалось лошадиное ржание. Те, кто сумел выжить в этом кровавом смерче, обернулись на звук. На детской горке, возвышающейся посреди двора, стоял белоснежный конь, который, судя по отсутствию яиц и полового конячего хуя, был лошадью. На лошади восседал всадник, одетый в синюю накидку. Молодцевато закрученные усы топорщились во все стороны. В одной руке всадник держал шпагу, второй натянул поводья лошади, на голове у него была черная шляпа с павлиньим пером. Всадник поставил лошадь на дыбы и выкрикнул:
- Канальи! Тысяча чертей! Верните подвески, проклятые гвардейцы кардинала!!! – с этими словами всадник пришпорил коня. На ходу размахивая саблей, он ворвался в нетесный строй гостей свадьбы, отрубая головы, кромсая конечности и срезая скальпы. Увидав размазанный по асфальту труп Юли, всадник пустил скупую слезу. – Констанция! Они убили тебя! Я  отомщу! – всадник на лошади исчез, на его месте теперь восседал беспощадный берсерк, разящий своей карающей десницей все живое, до чего только мог дотянуться. Через несколько минут там, где только что веселились гости и лилось рекой вино, теперь небольшими кучками лежал мясной фарш, перемешанный с гавном. Трагическая свадьба подошла к своему логическому завершению.

Солнце медленно опускалось к горизонту, окрашивая облака в нежно розовый цвет. Закатная дымка спускалась на землю. Ничего не нарушало умиротворенной пасторали этой картины. Лишь вдалеке, возле самого горизонта, виднелся смутный силуэт. Перо на шляпе покачивалось в такт мерному движению лошади. Всадник тихо напевал в усы:
- Пара-пара-парадуимсо на сваем вику…
И только самым внимательным зрителям этой картины было видно, что на крупе лошади было проставлено клеймо «Святая Лошадь Маршала Буденного»..


© Артьомыч (генератор говна), стомегатонный пулимет, Бабик, Херасука Пиздаябаси, Смит 8008
2007 г.