Большевик- анархист Дыбенко отошел от гомонящей толпы, окружившей Ленина и воровато огляделся. Из бездонного кармана бушлата он достал маленькую золотую пудренницу и дамское зеркальце в бронзовой оправе. Присев на корточки и чему- то улыбаясь, он аккуратно свернул трубочку из керенки, высыпал немного порошка из пудреницы, закрывая ладонью от ветра и жадных взглядов и торопливо втянул белую дорожку в левую ноздрю. Развернул купюру, облизал, еще раз чему- то улыбнулся и пошел назад, к толпе, зажимая нос двумя пальцами.
- А что это товарищ Дыбенко не пьет?- лукавый прищур Владимира Ильича просто метал искры дружелюбия из- под сдвинутой набекрень восьмиклинки.
- Он, это, с как ее, Балтики, у них там туго с этим...- Буденый пытался встать, опираясь на эфес шашки, но Луначарский удерживал его, пытаясь что- то сказать на ухо.
Кто- то сунул Дыбенко полный стакан, он обхватил его крепкой ладонью и попросил сказать тост. Все замолчали настороженно- от пьяной матросни можно ждать всякого.
- Дорогие мои! Товарищи! Спасибо вам за освобожденный от ига пролетариат, вы все такие хорошие...- сердце бывалого матроса переполняла неземная любовь, он прослезился. Давайте выпьем за всеобщее братство во всем мире!
- Ага, точно- точно, поддержал Троцкий, за всеобщее блядство и свободную любовь. Все зааплодировали.
Так начиналась светлая эра человечества.