Итак, продолжу цикл заметок о великом философе и дзен-буддисте-модернисте Аболмасове. Ниже приведенные истории, записанные мной со слов человека приближенного к самому Аболмасову. Сам лично я этого не наблюдал, так как в те годы еще не был знаком с философом. Как видно из названия,  события эти случились с ним еще в годы бурной юности.

Минет.
В то время Аболмасов жил на даче. И не потому, что родители не хотели видеть комплексующего подростка у себя под боком. Его просто так и тянуло на природу. Уже тогда он, будущий философ-маргинал понимал, что все ценное лежит поближе к матушке Земле. В том числе и говно-перегной.
Из рассказанной мне истории следует, что Аболмасов был озабочен моральным состоянием одной молодой особы. И пусть злые языки клевещут, что она ему не давала. Разве в этом дело? Аболмасов угостил дешевой водкой одного подростка и попросил его пойти и рассказать родителям этой девушки, что их дочь строчит минеты всему дачному поселку (что было, прямо скажем, преувеличением). Тот недолго думая так и сделал.
Мы то с вами понимаем, что человек такой тонкой душевной организации как Аболмасов, не мог сделать это лично. Вот и попросил другого. Но родители девицы, как и остальные жители поселка, этого не поняли. Потом Аболмасова находили и били даже те люди, которые не то что эту деваху, но и самого Аболмасова знать не знали. Просто, били  потому, что его все бьют. Ему даже пришлось скрываться и жить в лесу. Как отшельнику. Один из его ближайших друзей и апологетов носил ему еду и ультиматумы от народа: «выходи, сцуко, хуже будет!». На что Аболмасов отвечал лаконично: «хуй вам!». 
 
Баня в огне.
«В здоровом теле – соответствующий дух» (с) Довлатов. Однажды Аболмасов решил попарить свои косточки в только что отстроенной его родителями на их же дачном участке бане. Для культурного время препровождения была приглашена толстая, некрасивая еврейка с нагловатыми глазами базарной торговки, некто по фамилии Бушма (не путать с Бунша). В последствии жена и ближайшая сподвижница Аболмасова.
И вот когда температура в баньке доходит до ста десяти градусов, светлая мысль приходит в голову Аболмасову. Он садится на свой велосипед и отправляется в соседнее село за булочками, дабы усладить еблю и велит Бушме подкладывать еще дров – «чтобы взяло!».
Когда Аболмасов вернулся, баня горела. Бушма, как «истинная» русская женщина, порывалась прорваться в горящую дом/баню за взятой почитать чужой книжкой, якобы оставленной там.  Тут в отличие от Некрасова не баба останавливала коня, но конь – бабу. В роли аллегорического коня выступал Аболмасов.
На пожарище сбежались друзья и соседи, дабы помочь в тушении пожара или, на крайняк, спиздить что-нибудь с пепелища. Все бросились тушить, а в это время Аболмасов проявил истинно философскую выдержку. Когда все тушили баню, Аболмасов достал старый электронасос и отвертки, дабы разобраться, почить и потушить "на раз".
Проходящие мимо участка люди, слыша, как лопается шифер, спрашивали друг у друга: «не попкорн ли здесь жарят?». Необходимо отметить, что когда все потушили, люди с окрестных участков пришли на смотрины бани. Организовалась стихийная пьянка "на пепелище". Обмывали счастливый конец и утешали Аболмасова. А тот напился и утверждал, что баню не жалко! Мол, чтобы вот так друзей собирать можно и дом на хуй сжечь, мол, видимся редко.
Вечером отец Аболмасова обнаружил пьяного сына, сгоревшую баню, все внутренние стены которой были исписаны фразами типа "хуй", "здесь был константин" и "нифига, мы еще попаримся", целую гору бычков и несколько пустых бутылок водки. Но отец был тоже не промах, сказал, что надо все срочно вывезти, пока не придет мама. А если все не вывезти до этого, он обещал со стороны мамы такой пиздец, что сразу стало ясно, вывозить все надо прямо сейчас.
Отец возил в машине внутреннюю облицовку в лес, закапывать типа. Он рыл яму. Аболсмасов, как и положено истинному философу, помогал морально, крутился рядом и глупо хмыкал. Когда яма была вырыта и мусор ссыпался туда, отец прыгал вниз и запустив туда руку по локоть периодически что-то извлекал с задумчивой фразой "светильник ажурный, на юности брали", "планка внутренней облицовки, а говорили, что это дерево не горит.", "плитка половая, турецкая - вишь как потрескалась!". Отец то тоже – Аболмасов.