продолжение. Начало здесь: http://udaff.com/creo/73462.html
                                                                   








                                                                        1

                                                                                  Чем меньше женщину мы - больше,
                                                                                    Тем больше - меньше она  нам. 

    Когда бросаешь пить, кроме трудностей связанных с заведением новых знакомств, возникают трудности чисто психологического, глубокоинтимного характера. Как я уже говорил, свой первый сексуальный опыт я приобрел довольно рано, совершенно случайно, находясь в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести. Этот факт весьма показателен. Показателен он не только в отношении меня, но и в отношении всего нашего поколения в целом.
    Все мои сверстники, в приватных разговорах вспоминая свой «незабвенный первый раз», использовали приблизительно одни и те же слова и фразеологические обороты:
- нажрался; - пьяный был; - еле ширинку расстегнул; - приняли мы тогда немеряно; - плохо помню; - она тоже, знаешь, не большой трезвенницей оказалась; - застежку на лифчике с перепою поломал; - бухой был, - под юбку руку сунул, а она ее ногами спьяну сжала… и т.д. и т.п. В наше коллективное оправдание могу заметить следующее: по моим скромным наблюдениям у других поколений  в подростковый период все происходило да и происходит точно также, если не хуже – я имею в виду современную тягу нынешней молодежи к разного рода психо-стимуляторам, наркотическим веществам и афродизиакам.
    Алкоголь, прибавляя порой столь недостающих нам решимости и самоуверенности, существенно снижает уровень нашей стеснительности, тем самым, усложняя (в хорошем смысле этого слова) период предварительных сексуальных ласк; он заставляет нас иногда творить такое – на что мы, в любом случае, не были бы способны в трезвом состоянии, как в силу приверженности общепринятых морально-этических норм, так и в силу привитой нам еще в детстве привычки к элементарным требованиям личной гигиены.
    В сексе, если не рассматривать различные патологии и извращения, чем больше ты даешь партнерше, тем больше ты, в свою очередь, получаешь от нее. Алкоголь значительно упрощает этот процесс. Но об этом несколько позже.

    Если для американских полицейских находящихся «при исполнении» – как нам показывают в западных детективах и боевиках – самая «любимая» еда это пончик, то для простого российского security – это беляш, чебурек, либо, в  крайнем случае, пирожок с капустой.
    Посланный за беляшами Роскошный, отсутствует на посту уже более получаса. Все дело в том, что в палатке, где продают эти, по меткому выражению одного моего приятеля, «пирожки с котятками», работает помощницей повара немного полноватая, но весьма аппетитная на вид семнадцатилетняя мадемуазель по имени Ирка с непонятным для меня  идиоматическим (в широком смысле этого слова) прозвищем – Пилотка. Я еще со времени своей «срочной» знал, что некоторым индивидуумам, преимущественно выходцам из поселков городского типа, повседневный солдатский головной убор (называемый в просторечии пидоркой) напоминает подзабытую за тяготами и лишениями воинской службы женскую вагину. Не раз, осерчавший старший сержант, проводя утренний осмотр личного состава вверенного ему подразделения, орал на замерший в строю по стойке смирно «молодняк»: что суки криворукие пидорки свои на уши понатягивали?! по невестам своим соскучились?! Ну-ка, быстро пизду на голове расправить! Чтоб, как положено, было - два пальца от бровей!
    Назвать солдатскую пилотку пиздой по отдаленному внешнему сходству  еще можно, но называть женщину – пилоткой, показывая тем самым, что она ассоциируется у вас исключительно с ее же собственным срамным местом … это, на мой - прямо скажем, не очень пуританский взгляд, - верх неприличия и явный признак моральной деградации.
Между тем, - как поведал мне, посмеиваясь над моим лингвистическим невежеством, Роскошный, - так говорят… Особенно в кругу молодежи. В общем, Ирка на Пилотку не обижалась. Даже иногда отшучивалась от пристающих к ней то и дело голодных  (во всех смыслах этого слова) мужиков: я ж пилотка безмозглая, чё пристал? а ну, пошел отсюда! мне пирожки делать надо.

- Ты где ходишь?  С Иркой своей терки трешь, пока я здесь с голоду пухну?!
- Да ладно тебе. Ирка, между прочим, просила тебя с ней познакомить.
- Я ж ей вроде как по возрасту не подхожу…
- Ирка – пилотка та еще… не боись, – на целку не нарвешься.
- Можно подумать ты проверял?
- Эх, не сподобил меня Господь, сей благодати…
- Ладно. Ближе к вечеру посмотрим. Где беляши-то? небось, сожрал все, пока про меня байки ей рассказывал?
Роскошный обиженно сопит и достает из-за пазухи промасленный кулек с беляшами:
- Специально для тебя готовила. По особому секретному рецепту.
- Знаем мы этот рецепт, просто другим сегодня котяток поменьше достанется… вот и весь секрет.
    Кстати, о котятках. Как раз в прошлое дежурство, ночью, я стал свидетелем одного, по моему мнению, весьма печального и показательного события.
    Небольшая преамбула: я всегда считал, наблюдая за городской и сельской фауной, что кошки, не смотря на общепринятое утвержденье, не очень-то боятся собак. Каждому из нас, должно быть, памятна такая сцена: ощетинившаяся и шипящая соседская мурка, зажатая в угол заливисто лающим на нее приблудным тузиком, яростно и смело отбивается от него, норовя попасть своей растопыренной лапой прямо ему в морду. Тузик рвет и мечет, прыгает на месте, пытается зайти с боку, но…в конце концов, устав от бесполезной борьбы, и пару раз гавкнув на прощанье, позорно убирается восвояси, тогда как мурка, гордо подняв голову и слегка потягиваясь, перебирается на ближайшее дерево (ну, так - на всякий случай; мало ли что…). Никогда не видел собаку, отважившуюся РЕАЛЬНО укусить преследуемую кошку.
    Той ночью за торговыми рядами на полувытоптанной бесхозной лужайке, где порой тусовались набольшими группами окрестные бомжи, среди разбросанного мусора, еле различимыми в тревожной темноте тенями, медленно передвигались от палатки к палатке
прикормленные местными продавцами и охраной (т.е. мной и Роскошным) бездомные злые псы. Я стоял у самого края торгового ряда и пытался при тусклом свете уличного фонаря вставить новый кремень в мою сломавшуюся зажигалку (не слишком разумное занятие посреди ночи, но – на что только не пойдешь, чтобы убить хоть малую толику рабочего времени). Вдруг одна из бездомных собак оторвавшись от стаи, стремительно кинулась к мачте дорожного освещения. За ней последовали остальные. Там, перебежав дорогу и завидев издалека, устремившуюся к ней собачью стаю,  в растерянности замерла молодая, по всей видимости, еще не очень опытная, черная кошка. Собаки взяли ее в кольцо и стали бесшумно, лишь изредка повизгивая, ходить вокруг нее кругами. Кошка, как ей и полагалось в подобных случаях, зашипела и выгнула спину, но сбежать, выскользнуть из этого круга, либо забиться в угол она не могла – поблизости не было ни придорожного кустарника, ни возвышающихся вдоль шоссе спасительных пыльных деревьев. Она метнулась в сторону и попробовала взобраться на мачту дорожного освещения, но мачта была слишком гладкой стальной и тут, воспользовавшись ее беззащитной позой, на нее накинулась вся стая. Одновременно. Молниеносно расправившись с ней, собаки резко отпрянули и отбежали в тень к палаткам.
    Я подошел и молча уставился на шкурку изуродованного пушистого зверька.
…Кровь, еще живое бьющееся сердце, испуганные широко раскрытые глаза…
    Они убили ее, не потому что хотели есть. Эта стая прилично питалась, собак буквально закармливали объедками из местных ресторанов и кафе. Они просто физически не могли рассматривать этого полукилограммового котенка, как достойную добычу. Они убили ее по наитию, исходя из злобного плохо мотивированного представления об их личном зверином превосходстве. Кошку было жалко, но я почему-то вспомнил слышанную мной многажды с высоких писательских трибун и научных кафедр весьма расхожую формулировку, дескать, «один только человек из всех живущих на земле существ, склонен убивать из чувства мести или, скажем, из спортивного интереса. Другим населяющим эту планету животным такое поведение, якобы, совершенно не свойственно и абсолютно чуждо. Что может быть хуже для окружающей среды, чем вооруженный огнестрельным оружием человек, вышедший на бессмысленное и кровавое сафари…» и т.д. и т.п. Немаловажный факт убийства соперников на так называемых брачных турнирах у многих животных, обычно, при произнесении подобных речей не учитывается, как слишком мелкий и незначительный.
    Так вот, после событий прошлой ночи, могу совершенно ответственно заявить: Мы не одни. Мы не одни такие на этом жопном катышке, зацепившемся поперек вселенной за неровный межгалактический шов и кружащем, до поры до времени, по своей орбите в смертельной пустоте ледяных космических пространств.
    Не мы одни убиваем, только ради того, чтобы просто убивать.
    Ныне и присно, и вовеки веков.
    Аминь.




(продолжение следует)