-Дорогая, прости меня за всё- В глазах стояла картина прожитой ночи - громада истерзанного металла на дороге и где-то рядом переломанное тело, бывшее недавно человеком... Я видел смерть, более того, я сам примерил её балахон. Моя душа была переполнена чем то тёмным липким и вязким. Она, терзаемая тоской, молила о небытие...
-Где ты? Что случилось?- взволнованно отозвалось в трубке.
-Да ничего не случилось, всё нормально- обречённо произнёс я...
Через два часа в дверь палаты осторожно постучали и затем вошла она. Как всегда привлекательная, женственная, красивая. И как это ни странно - моя жена. Она мягко подошла ко мне, нежно посмотрела в глаза, обняла и тихо произнесла:
-Как ты?-
-Если бы не ты было бы хуже...-
И разговоры, вопросы, ответы. И когда было сказано уже всё, что можно было выразить словами, когда молчание повисло непреодолимой завесой, когда возникло чувство чего то непоправимого, что может произойти именно в этот момент. Я попросил: "Не уходи".
Она, точнее мы... Остались. Вместе.

Зал судебных заседаний. Судья только начал уныло и обыденно зачитывать приговор. Мог бы и не напрягаться - за него уже безмолвно всё сказал пристав в камуфляже, который почти бесшумно возник возле входных дверей. В голове - пустота, и только дрожащая нога, которую отсидел за весь день судебного разбирательства, волновала моё сознание. И призрачный намёк на обиду -  а вдруг кто-то подумает, что мне страшно до дрожи в ногах.
Неприятно, конечно клацают наручники на запястьях, неприятно отдаётся в душе возглас "козёл", в спину, неприятно сидеть в КПЗ. А по большому счёту плевать. Моя жизнь чернеет дымящимися руинами позади. Дочь как яблоко раздора между тёщей и женой. Супруга периодически поплёвывает в душу незаживающими обидами. Хочет попасть в пепельницу, а попадает в самые чувствительные области души. Да и сам я отвечаю тем же.
А потом стало страшно спать. Во сне я вижу её. Я смотрю как она сидит там, в колмнате свиданий. Так близко... и безнадёжно далеко. Вижу как я поджхожу к ней ближе и хочу прикоснуться к её лицу, провести пальцами по волосам. Но на фоне её лица бледнеет решётка, и пальцы утыкаются в обшарпанное стекло. А мысли накатывают с разных сторон и рвутся в нутри черепной коробки бессмысленной пустотой. Красная трубка телефона не идёт к её лицу, к её одежде. На фоне её необыкновенной внешности все эти мелочи выглядят особо убого. И нелепая мысль - я здесь, а для неё я там. А может наоборот? И всё это накрывается дежурной фразой:
"Привет. Как дела?"
И неожиданно пересохшая глотка, разорванными от крика связками:
"Как в тюрьме. А у тебя?"
"Нормально..."
И может быть что-то ещё. А так хочется вырвать с корнем эту корявую аппаратуру, разломать к чертям решётку, выбить стекло... Пальцы лишь судорожно цепляются в металл выделяя побелевшие костяшки. А внутри - ничего... Я знаю - волна чувств накатит позже, когда зайду в камеру, когда люди начнут расспрашивать что да как. Ведь в серой тюремной жизни "свиданка" одного из сокамерников это целое событие... А сейчас я что-то говорю, что- то слушаю, а сам веду бесшумный диалог с душой и надеждой (и вместе с тем без неё) на ответ. На ответ к которому боялся найти вопрос.
Это сон на яву с тремя большими точками вместо продолжения. Я лежу на шконке заложив руки за голову. Взгляд устремлён в обшарпанный потолок с желтезной непонятных пятен. Но я смотрю не туда, я смотрю в своё сердце - генератор чувств и желаний.
P.S. Здесь нужно не так уж и много. Чуть-чуть внимания и больше ясности в будущем. Всё остальное - роскошь.


А как всё это начиналось
Торговая улица... Это сейчас там сделали бульвар, аля Арбат. А раньше были ларьки, стада жаждущих покупателей и куча тряпок. Каждый божий день ларьки были облеплены серой толпой. Раздвигая массу живой плоти то и дело проезжали автомобили. Люди зло матерились, показывали кулаками, но расходились. Тут и там раздавался грохот музыки - продавцы звуков соревновались меж собой в количестве децибеллов на квадратный миллиметр пространства.. Потерянно, и даже как то неуместно посреди этой какофонии пробивался звук флейты - наверное какой то студент подрабатывал на кусок масла с пивом. Люди же паломничали от ларька к ларьку, не замечая единственно красивого на этой грязной и совсем не привлекательной улице. Их души стремились к обману. Причём предпочитали они, чтобы обманывали именно их. Им нравилось слушать оды о китайском ширпотребе, поэтому в радость было переплатить за красивые слова.. Ежедневно мне приходилось наблюдать этот упадок человеческого общества, когда я пробирался сквозь поток сумашедших покупателей к своей работе.
И вот в один прекрасный денёк в редакцию заходит Саша "Спектрум" (мой непосредственный начальник) и тащит за собой какую то деваху. "Познакомься" - говорит - "Это Наташа".
"Оч приятно" - пришлось ответить мне. Хотя приятного я испытывал мало. Не то что она была некрасива. Наоборот. Симпатичная фигурка классической модели. На этом, собственно классика и заканчивалась. От лица сейчас помню только лишь несколько вытянутый нос. И ещё она была не слишком разговорчива.. Как выяснилось позже эта черта была необходима, что бы не привлекать внимание своей непроходимой глупостью...


Звонок. Беру трубку. Минутное молчание а затем обычное: "Сашу можно." Какая дикая невоспитанность. Ни тебе "здрасте", ни тебе  "до свиданья". Эти звонки продолжались уже месяц. После них постоянно оставлся какой то мутный осадок неприязни. И вся, с превеликим терпением накопленная радость жизни испарялась без остатка. Иногда Наташа выхватывала всё же своего "любимого". Тогда телефон бывал занят по часу, а то и больше. Уж не знаю о чём они беседовали. Но судя по голосу Саши, разговор шёл явно не о прекрасном. Голос его становился нудным как у маленького ребёнка, который выпрашивает у мамы конфетку. В такие моменты он был мне особенно противен - ну не вяжется эта интонация с должностью ГлавВреда... Иногда Саша убирал от уха трубку и помещение наполнялось матом, словно водой. "Вот это любовь"- думал я в такие моменты.
Но на сей раз под горячую руку попался я.
-Сашу можно.- это был даже не вопрос, а утверждение.
-Можно- говорю- Но потом-
-Позови его сюда-
-Я- говорю- с радостью бы позвал, но незнаю куда...-
-Не строй из себя дурака, позови его к телефону.- сказано это было приказным тоном. "Ну что ж"- думаю: "царица полей, мать твою высшая кукуруза". У меня знаете ли аллергия на приказной тон.
-Я- говорю - не прикидываюсь, Я и так дебил, со стажем. А С         аши нет. И когда будет не знаю.- мой голос был льстив и сладок. Я улыбался во всю ширь мышц своего лица.
На том конце провода девичьи черты были полностью утеряны. По всей видимости я уже разговаривал с фурией. И даже шутил, что очень опасно!
-Ты, бля, щас довыёбываешся, зови сюда этого пидора!-
После этакого высказывания дар речи аж пропал. Я уже хотел позвать "этого пидора", но вспомнил, что его действительно нет
-Из всех представителей сексуальных меньшинств в этом помещении нахожусь только...-
-Ну всё,- прервала она меня- довыёбывался. Хочешь пиздюлей?-
-Предложение, конечно, заманчивое, но, боюсь, что нет-
-Всё равно получишь.-
-Ну если вы настаиваете, то я здесь с 10 утра до 23 вечера с множественными перерывами на обед- сказал я в пустоту. Ответом были гудки.

Прошло время
Наташа была успешно покинута Сашей. Лицо моё оставалось в относительной неприкосновенности. Жизнь шла своим чередом. И вот Саня всё чаще стал упоминать в своих телефонных беседах и пьяных разговорах таинственное имя "Маша". Через какое-то время он наконец удосужился познакомить её с общественностью. Общественность же в моём лице восприняла появление девушки без особых эмоций и душевных переживаний. Её (общественность) на том отрезке времени волновали больше возможности смягчения похмелья и развитие кругозора вглубь своей великой депрессии. Но не смотря на эти глобальные мысли, разрывающие мой мозг, я не смог не заметить той улыбки и безнадёжный омут глаз. Именно тогда я уяснил для себя почему в общем то обыкновенный орган зрения публично именуют водоёмом.
Уже позже мне в голову пришла дурацкая мысль, что в моей жизни появилась чеширская кошка. Только глаза её нежные, а улыбка ласковая. Но это было позже, а тогда мы гуляли втроём и что-то выпивали. Я наделал кучу всяких несуразностей - хвастался своей удалью. А потом мы проводили её домой, и Саня рассказывал какая она хорошая и как мало ей надо пива...
Потом были ещё разные эпизоды, пока, наконец мы не поняли, что между нами назревают серьёзные отношения. А когда пустили чувства в сердца, то и не заметили как нас подкинуло, перевернуло и унесло в другую вселенную. И это было форменным издевательством над всеми законами физики...

Оказывается, моя бедность, весьма убедительна. Вкупе с небольшой подпитостью, против моего обаяния не может устоять никто. Даже такая капризная дама, как удача.
Так, будучи ещё на первом курсе я умудрился отправить девушку с центра до океанской за десять рублей. Позже, бесплатно до ул Баляева. Сейчас мы ехали с окраины в центр за последние крохи наличности. И я жестоко терзал девичье сердце словами любви. Это был нескончаемый поток нежности ошарашивший даже меня. В ту ночь я был особенно пьян и алкоголь был здесь  совсем не причём. А затем как в кино. Мы катались по льду. Наши чувства грела луна, а звёзды удивлённо взирали на наше счастье. И пар её дыхания вывел в морозном воздухе фразу, которая взбудоражила весь мир: "Я никогда не верила в любовь. Не верила, что она вообще возможна... Но... Я Люблю Тебя..."

Любовь?
Это новая жизнь. Не знаю нравится ли мне она. Не хватает того холостяцкого пофигизма и цинизма, той иронии и сарказма которые можно было себе позволить тогда, которые были моими спутниками так долго. Чего не жалко, так это одиночества. И хотя оно уже похоронено, но всё же воскресает иногда и заволакивает душу чёрной бесконечностью. И только чёрт знает как, в такие моменты хочется пить... вдрызг... до бесчувствия.
-Браток,- говорили люди после таких инцидентов - ты не знаешь своей меры.-
Знаю, только я хочу её переплюнуть.
У любви много ипостасей. никакому божеству не снилось. Любовь - тоскливый наркотик. День разлуки превращает каждый час в год. Притом, что минута - целая вечность...

"Слышишь как завывает ветер?" - мой поцелуй прозвучал в темноте подъезда утвердительным ответов. Я провожал свою любовь домой.
"Мы сидим в маленьком домике в горах перед камином и слушаем неистовство стихии. А так же, потрескивание огня поглощающего дрова. У меня на коленях овеянный счастливой дремотой свернулся маленький и славный котёнок. А мы в двоём смотрим на огонь и радуемся друг другу. Тому, что мы вместе. Тому что мы в тепле, а за окном надрывается вьюга... А утром. Нежным, солнечным и немного морозным утром, мы спускаемся в маленькую альпийскую деревушку и идём пить кофе в любимое кафе. А потом... Потом мы будем просто дышать свежим морозным воздухом. А когда захотим курить, то будем просто целоваться. Нежно, глубоко, затяжно..."
Так мы мечтали, ты помнишь?

Брак
Смокинг... Странный неуклюжий костюм. Я чувствовал себя в смокинге как обритый медведь. Косолапил на две ноги и голову. И ещё эти бледные, непонятной структуры розочки на левой груди. Как всё таки странно, что венки свадебные и венки похоронные сотворены из одного и того же материала...
Вокруг люди. Их лица - шифры. Они поздравляют, но складывается ощущение, что отправляют в последний путь. В их глазах счастье сменяется сочувствием...
Прозвучал Мендельсон, вкупе с силиконовым голосом представителя отечества. Одеты кольца. Молчаливая клятва верности скреплена первым брачным поцелуем. И с этого момента любовь и страсть сливаются в верность и терпение, а занятие любовью становится супружеским долгом.
Подходят знакомые, что-то говорят, поздравляют с оковами на всю жизнь, уходят. А я, теперь уже муж, вижу только родителей. И хотя они ни черта не говорят. Молча обнимают невестку, потом меня. В глазах слёзы радостной печали и недоумения - наши дети уже выросли?
И эти слёзы старят их. И только в этот момент, в первый раз в своей никчёмной ветренной жизни я увидел их души. Без предубеждений и родительской строгости, без нравоучений и обид. Вся яркость их внутреннего мира открылась перед моим взором. А после этого немолодые уже, но здоровые лица. Матери 45, отцу 50... Половина жизни.
На глазах моих показались слёзы. Любовь отчаяние, прозрение. Самые грустные эмоции родили эту воду. И если бы эти слёзы покатились по щекам, то на вкус они были бы горькими, сладкими и солёными одновременно.
Первая брачная ночь прошла как праздник. Молодожёны спали дёргаясь во сне от ощущения счастья и светлого будущего. Впереди их ждали покупка линолиума, поклейка обой на кухне, покраска окон и прочие мелочи жизни, вплоть до своевременного кормления хомячка...
И только некоторое время спустя у меня возник вопрос - почему вся эта красота называется браком? Лучше бы мне никогда об этом не знать...

Несвободная Свобода
Тоскливый холод бьётся северным ветром в окна маленькой квартирки. Где самое уютное это старый покосившийся диван. Втечение многих лет он подвергался беспорядочным набегам моли, но только болезненно скрипел под тяжестью разных блядей... А сегодня он тихо стынет порывами свежего зимнего воздуха, что просачивается сквозь внушительные щели незаделанного окна. Моё седалище ласково обнимает батарею. Горячая она или нет уже не имеет значения. Я устало смотрю на обрывок огня который ещё час назад был свечой. Огонь погаснет, а я утром выпью чуть тёплого растворимого кофе. Оденусь, заткну уши наушниками и двинусь в ближайший магазин.
Уже год как я оставил застенки лагерей. Уже пол года как в паспорте стоит штамп - разведён. Но я всё помню. Я люблю. И может поэтому ещё живу.

Виктор Бацуев