Из донесения полицейского патруля Траян и Мак-Мурдо.
37 округ, Ньюпорт, штат Луизиана, 7-е февраля текущего года.
.
Ровно в три часа пополудни, около 3-х миль по шоссе 733 к югу от Ньюпорт-Сити, на северной окраине фермерского поместья его владелец, Эбенезер-Илайджа-Эфраим-Горах Паруэлл обнаружил неизвестного мужчину в бессознательном состоянии, после чего сразу же вызвал полицию. По данным карточки социального страхования, пострадавший – Уолтер-Бенджамен Мерриуэзер, 37 лет, белый, рост 177 см, вес приблизительно 85 кг, крепкого телосложения, волосы темно-русые, особых примет не имеет. В картотеке учета полиции округа не состоит. <...> Пострадавший одет в чёрное кашемировое пальто и кожаную обувь. Вещи дорогие, но сплошь перемазаны в крови и глине. Под пальто на нём надеты бордовый пуловер, белая рубашка с чёрным галстуком, серые носки и серые брюки из мягкой кожи. Головного убора и нижнего белья не обнаружено, метки на одежде отсутствуют. Под ногтями правой руки обнаружены частицы грунта <...>
Фотографии прилагаются.
.
Причиной бессознательного состояния является ампутация левой кисти. По мнению вызванного нами дежурного хирурга бригады скорой помощи Клайда Гриффитса (клиника Финчера, Ньюпорт-Сити), кисть руки откушена или отгрызена в два-три приёма. На левом предплечье пострадавшего отмечены глубокие вмятины со следами зубов и следы некоей потёртости, которую, по мнению Гриффитса, следует связать с остановкой потери крови и предотвращением некроза тканей. Хирург утверждает, что в результате этой странной санобработки непосредственная угроза гибели миновала.
Других повреждений на теле пострадавшего не обнаружено.
Протокол осмотра места происшествия, отчёт о состоянии здоровья прилагаются… (конец цитаты).

Наскоро обработав рану и вкатив полутрупу щедрую порцию противостолбнячной сыворотки, Клайд Гриффитс доставил Мерриуэзера и сержанта Траяна в реанимационное отделение клиники Финчера. Приглашённая Траяном супруга потерпевшего, Рэчел Мерриуэзер, подтвердила личность пациента и заверила, что «ни малейших проблем со страховкой и оплатой лечения у бедняжки Уолли не сууществует!» 
Прошло четыре дня. Давление и пульс «найдёныша» окончательно пришли в норму. Вот только в сознание Уолт Мерриуэзер упорно не приходил...

* * *
Этот капкан волки обогнуть не сумели – он был изготовлен из хитрого ферросплава, не сулящего чуткому нюху даже следов кисловатого запаха железа. Жжик! И острые маленькие зубки вцепились в переднюю левую лапу Уорра, вожака маленькой волчьей стаи. Он понял, что схвачен наверняка - и всё же изогнулся, рванул тело вверх, вправо, влево... Бесполезно. Тогда он сел, поднял голову к глубокой синеве звёздного неба и завыл, тягуче переливая гортанью.
.
Всё неспящее взволновалось и смолкло. Всё спящее уснуло поглубже. Молодые волки обступили Вожака Уорра и неотрывно внимали муэдзинно-молитвенному зову. На глазах их блестели слёзы. Подрагивая отверстой пастью, волки роняли в белую кипень снежных сугробов длинные полоски розоватой слюны. Кружась на месте, Уорр вырыл в снегу небольшую воронку, и она затенилась лиловым в мертвящем сиянии полумесяца.
Уорр пел Песню Смерти, и волки внимали рассказу о том, что на рассвете идущего дня Серый Пёс по имени Вечный Страж придёт по следам Вожака, ступая по-волчьи - след в след. Цепко, невидимым капканом, Вечный Страж ухватит и пережмёт Уорру поросшее клочковатой шерстью тугое горло.
.
Рэзи вдруг встрепенулась, подошла и лизнула Уорра в ноздри. Она тоже прощается с ним? Нет, Рэзи всем своим влажным, женским нутром звала его: не сдавайся! борись, муж мой! Рэзи, как любая волчица, была убеждена, что власть мужа превыше заснеженных отрогов Саузерн-Хиллс... Она превыше всего – даже могущества Того, Кто-Он-Есть.
.
Уорр рыкнул, отвечая своим мыслям, и Рэзи испуганно отпрянула. Он вспоминал сейчас, как набрёл когда-то в овраге на волчий выводок… как большелобые волчата кувыркались и кружили вокруг него... как пришла Рэзи, бросила мальцам кролика, и был яростный бой – его и Рэзи. Но, сбив и прижав волчицу к земле, Уорр вдруг заскулил и отпрянул прочь. Рэзи поняла что-то в нём – и уступила себя той же ночью. Приняв Уорра в мужья, она приняла и всё то, что казалось ей странным: и то, что его, вместе со щенками Куфом, Рауфом, Гырром, пришлось обучать простейшим волчьим повадкам, вплоть до боёв с росомахами и способами раскрытия ежей. И даже то, что он, взрослый волк, не овладел искусством  погони за лосями и кроликами... не умел вести себя, как подобает, со всем, что ходит-бегает-летает в лесу, балансируя на тонкой грани «враг-или-добыча».
Даже лечебных трав, и тех не знал этот Уорр…
.
А он, в свою очередь, рассказывал волчатам о Том, Кто-Он-Есть, пытаясь в скупых звериных лексемах обрисовать совершенство Вселенной – дерзко овеществленного замысла Великого Творца...
Рэзи только посмеивалась, слушая. Но однажды ночью всё изменилось в их отношениях.
Уорр, раздражённый вечными придирками Рэзи, прокрался в открытую конюшню и опрокинул в солому кем-то забытую керосиновую лампу. Пока заспанные люди приходили в себя, выводя хрипящих, бьющихся лошадей, Рэзи с лёту перехватила горло двухмесячному жеребёнку. Уорр подхватил обмякшую тушку, с другого боку тело жертвы подхватила Рэзи, и парочка что было сил устремилась к лесу. Видимо, хозяева решили, что жеребёнок сгорел при пожаре: пробежав примерно полмили и совершенно выбившись из сил, Уорр не услышал звуков погони.
С той поры он стал тем, кто-он-есть волчьей стаи... он стал Вожаком Уорром.
.
Уорр прекратил петь и, уставясь на зажатую, онемевшую лапу, изнемогая от отчаяния и злости, что есть силы рванул зубами подмерзшие в завитках шерсти сосульки возле зажатого в тиски последнего сустава. Боль отрезвила, и он снова опустился на снег. И снова Рэзи подошла и лизнула его в ноздри…
И тогда начался ад. Уорр грыз и грыз непокорную плоть, умирая и возрождаясь в сполохах жёлтых молний боли, одна за другой стрелявших в мозгу.
Кровь уже хлестала из перегрызенных артерий и вен. Молодые волки стояли, не шевелясь. Рано или поздно, конец приходит всему – даже казни. Уорр освободился из капкана, оставив на снегу кровавые лоскуты шерсти, костей и крови, и, ощущая растущую лёгкость, пьяной, переваливающейся походкой двинулся к логову...  не тут-то было.
.
Рэзи, недовольно рыкнув, развернула его, ударив носом в плечо: даже не думай! За широким кровяным шлейфом в логово придёт даже плюшевая собачка... И они тронулись к лесной опушке, где в наспех устроенной, натоптанной воронке Рэзи долго и терпеливо, стирая язык до кровавых язв, вылизывала Уорру израненную культю. Уорр скулил и порыкивал, проваливаясь в горячую дремоту и вновь просыпаясь. Наконец, сознание окончательно покинуло его…

* * *
На шестые сутки беспамятства Мерриуэзер пришёл в себя, и его сразу же осадили посетители. Сержант Траян недолго терзал его вопросами – по наскоро сложенной пострадавшим версии, Уолт сел пьяным в машину, заехал в лес, вышел по нужде, упал и заснул в снегу. Подбежавшие на запах живой плоти, оголодавшие волки отхватили ему левую кисть (вы что, выпили на дорожку, да ещё и не закусывали, старина Уолли?!). Потом Уолт встал, добрёл кое-как до первых признаков жилья и упал в обморок у ворот амбара старика Эбби Паруэлла.

Вечером в палату вошла Рэчел. Миссис Мерриуэзер лицом и телом являла собой образец светской львицы, изящный оскал которой скрашивала чёрная сигарилла.
– Оставь-ка меня в покое, Рэчи… не видишь, я потерял много крови! – проворчал Уолт.
– О-кей, Уолли, детка! – пропела Рэчел. – Покоя здесь более чем достаточно! Но ты всем нам нужен, и совсем ненадолго…
.
Следом за Рэчел проник рыжеватый толстяк Пит Дорфман, клерк из адвокатской конторы «Кройцман и Грегг».
– Вы известили ответчика о разводе, миссис Мерриуэзер? – ухмыляясь, спросил Дорфман. Рэчел вспыхнула и отвернулась.
– Ты правда хочешь развода, Рэчи? – с удивлением спросил Уолт. – Чего он припёрся, этот скунс?
– Уолли, дорогой! – Рэчел быстро овладела собой и уже излучала спокойствие. – Мы ведь уже не раз обсуждали это… Дорфман здесь для того, чтобы напомнить: в случае развода, согласно брачному контракту, я получаю половину твоего состояния!
– Забирай тогда всё и проваливай! – прохрипел обозлённый Уолт.
Вот сучка! Не утерпеть до выписки… Уолт попытался отвернуться к стене, но вскрикнул от боли – перевязанную культю  пронзило, как током. На лбу выступили крупные капли пота.
.
– Какой ты милый... Ты не знаком с Джерми? Джерми, дорогой! – пропела Рэчел.
В двери бочком втиснулся лысоватый громила, перекатывая груду мышц в складках ярко-розового пиджака. На Уолта нахлынула удушливая смесь ароматов спрея и мужской раздевалки. Типичный персонаж гей-клуба, подумал Уолт и невольно улыбнулся.
– Не правда ли, Джерми очарователен? – заливалась тем временем Рэчел. – Это мой тренер по кик-боксингу... А в постели он просто душка! 
– Дорогая, мы не одни… Немножко фантазии, как выразился палач, рубя жертве голову дольками, гы-гы-гы! – заржал Джерми, но тут же оборвал себя и скорчил постную рожу.
– Катитесь-ка вы отсюда, оба… Канальи! – прохрипел Уолт, потеряв терпение.
Однако гостевой день продолжался. Даже врач отступил перед столь представительным напором… Как в тумане, Уолт Мерриуэзер выслушал сообщение Дональда Мюррея, члена совета акционеров, о том, что в связи с вердиктом врачей о неустойчивости психики Уолта всё его состояние отныне будет взято под опеку.
Текущие операции с активами намерен выполнять именно он, Мюррей…
Вы меня и в психушку эдак пристроите, с горечью думал Уолт, глядя, как мерно шевелится здоровенная челюсть Мюррея, сияющая фарфоровым великолепием...

Дочь Уолта и Рэчел, Патрисия, даже не вошла к отцу в больничную палату. Узрев перевязанную культю, она зажала рот обеими руками и ринулась к дверям напротив, в перевязочную, откуда тут же раздались звуки рвоты и крики медсестёр. Уолт улыбнулся сухими губами: прощай и ты, Зануда-Пэтти! Слава Богу, отныне ты - только мамина...
.
(To be continued)