Я не люблю
              играть с пилотками в любовь:
любой бабец
помадой разукрасьте,
я засажу,
              в анал ей –
                                            глубоко –
елдой тряся
от неуёмной страсти.

Если даже ты подруга
ростом вровень
стань же рядом
с бровью брови,
хуй калеча
отебать
по-человечьи.

Два часа,
ебу в упор
стихло всё
трясёт забор,
вымер
дач град заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов там за уборной.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,–
не гроза,
а это
просто
дышит сука меж ногами.

Хочешь вырваться?
          убью,
не пугайся
этой тряски,–
я взнуздаю,
я смирю
чувства
откровений блядских.
Страсти корь
в заду коростой,
но радость вижу
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
насаживать-
под корень всаживать.
Уговоры,
жены,
слезы...
ну их!–
вспухнут веки,
впору Вию.
Я не сам,
скажи всё
        хую
        я его не пересилю.
Отебу
залечишь гланды,
пусть
чесотка
лижет вздохом.
Член,
ведь мы не виноваты –
если утром
станет плохо.

Мы
теперь
к таким нежны –
елдой
выпрямишь не многих,–
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
кривоногих.
Не тебе,
в снега
и в дождь
шедшей
этими ногами,
здесь
            за ласки
                            очком дрожь
выдавать
        на хуй кругами.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Подь сюды,
на перекресток
моих
заведенных рук.

Всё не хочешь?
      Ну пиздуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
Вас
снова отебу–
в саму пизду
иль где-нибудь пониже.