Разве можно словами описать чувство полета? Нет. Это как фотографии гор. Даже самые хорошие из них не передают того, что ты чувствуешь на вершине. Просто плоские красивые картинки. А ты фотографируешь, а сам думаешь «Вот покажу друзьям – пусть они увидят ЭТО». И ты показываешь, а они кивают головой и говорят: «Да. Здорово.». Но ты чувствуешь – не то, все не то. Просто «здорово». Уже в самом слове ложь. Никогда они не почувствуют того же. Только если сами не побывают. Или побывав на других горах, перенесут свои чувства. Но все равно это не то же самое. И потому, каждая гора она хороша только по-своему. Так и здесь. Словами не передать полет. Но это все потом. А пока…

Пока мы сидим здесь, в замке. И нельзя сказать, что мы заперты или нас охраняют. Нет. Но никто не уходит. Все мы знаем. Знаем или чувствуем, что там, за границами замка, ничего нет. Или есть, но нам там быть нельзя. Даже не знаю, как это объяснить. С наружи постоянно темно, все время ночь. Но в замке горят факела. Кто их расставляет мы, обитатели замка, не знаем. Только с одной стороны, вплотную к стене - вода. Черная, черна вода. Волн никогда нет. Она пугает своим спокойствием.  Какая-то не живая вода.

Нас здесь довольно много. Сколько точно я не знаю – наверно несколько сотен. От безделья мы часто разговариваем друг с другом. Рассказываем разные истории из жизни. Смешные и нее очень. Но говорить о том, кто как сюда попал как-то не принято. Мы так же не говорим в слух то, что все конечно знаем. Мы все мертвы. Только однажды один безумный старик начал кричать: «В аду! Мы все в аду! Здесь нет света!». Все отворачивались, и никто не хотел продолжать это разговор. «Ну и что? – думал я. – Главное что спокойно». А было действительно как-то спокойно. Не было чувства угрозы. Хотя мы все знали, что пройдет время, и мы покинем замок. Когда – никто не знал. И счета времени тоже не было. Может должно пройти сорок дней, может девять.

Я не знаю, почему древним грекам Харон представлялся кентавром. Наверно дело в культурных традициях. Для меня он выглядел как старик в бело-серой одежде с добрыми глазами и широкополым колпаком.  Как волшебник Гендальф из «Властелина колец». Опять же дело в современной культуре. Но это, наверно, только для меня. Как он виделся другим людям, я не знал. Да и как его звали, тоже не понятно. Только мы все понимали что он – наш проводник.

Он появлялся регулярно, подбадривая каждого из нас. Справляясь все ли нормально, нет ли неудобств? Но какие у нас неудобства? Все вроде есть, да и ничего не надо. А однажды он пришел и велел собраться всем. Мы поняли – «Пора!». Почему-то нас построили в две шеренги и повели к той стене, что выходила на берег темной воды. В стене, оказалось, были большие ворота, которые мы никогда не замечали, хотя каждый из нас излазил замок вдоль и поперек. Когда ворота распахнулись, за ними оказался большой пирс. Но никакой лодки там не было.

На немой вопрос «А как же теперь?», мы очень скоро получили ответ. Проводник шагнул прямо с пирса и взмыл в темное небо. Поднялся немного и обернулся к нам. Как бы подбадривая и зовя за собой. И мы тоже шагнули, потому, что знали – нам туда.

Это было похоже на полет на параплане. Ты медленно двигаешься сквозь воздух. Плавно, плавно. По началу было страшно. И когда я испугался, я стал снижаться к воде. Почему-то мне совсем не хотелось туда плюхнуться. Я взял себя в руки и тут же поднялся выше. Я видел, как рядом со мной летят такие же, как и я, жильцы замка. Так же как и я, без видимых приспособлений для полета. А вокруг темно. И внизу вода. Через несколько минут стало понятно, куда мы летим. Впереди из темноты начали выступать очертания берега. Очертания еще более темные, чем все вокруг нас и  потому видимые. А потом вышла луна. И я понял, что лечу домой. Пусть это и ад.  Не было тревоги и волнения. Все это осталось там, далеко позади. Только чувство полета. Скоро буду дома.