В парикмахерскую зашел человек. Человек был большим и некрасивым. Он был неясной национальности и походил на индейского вождя. Большой орлиный нос, толстые кривые губы, широкие скулы и черные глаза. Но больше всего поражала голова. Как сама голова, так и то, что было на ней. На огромной круглой голове росли длинные черные волосы. Волосы росли ежиком – частыми жесткими иглами они торчали, будто миллион черных антенн, направленных в небо. Ни один из его волосков не лежал. Стояли все и стояли вертикально. Одна из молоденьких работниц сказала «ой», кто-то тихо прыснул, остальные начали переглядываться, и только старый мужской мастер Алевтина, недоуменно вскинув брови, взяла ножницы, усадила мужчину в кресло и спросила как его стричь.
«Мэна штоб красиво было здесь», - смущенно проговорил мужчина. «Сзади длину убираем?», - обвязывая клиента фартуком механически продолжила Алевтина. «Да», -ответил мужчина, все больше смущаясь и вдавливаясь в кресло. Алевтина трогала волосы и смотрела на клиента в зеркало. На лице мужчины читался испуг и нежелание продолжать сложный диалог. Алевтина провела расческой по волосам, собираясь сделать первый срез. Но вдруг остановилась и, не переставая глядеть на голову в зеркало, спросила: «Сверху много убираем?» Верхняя губа «индейца» скривилась, глаза наполнились ужасом и дернулась скула: «Нэт». Алевтина собрала расческой пучок волос и внимательно к ним пригляделась. Мужчина, казалось, не дышал. Он умоляюще смотрел на парикмахера. «Столько?», - строго спросила Алевтина, сжимая между пальцами линию волос. Мужчина, выдохнул: «да». «Не коротко?». «Нэт». Все, кто был в салоне смотрели на голову. Девушка под огромным феном  отложила журнал. Паренек, сидевший в кресле рядом, косился на соседнее зеркало. В коридоре, вытянув шею, хлопала глазами администратор салона. Парикмахеры затихли и ждали продолжения. «Сядьте прямо», - все так же безразлично, но громко скомандовала Алевтина. Мужчина вздрогнул, резко приподнялся и расправил плечи. Алевтина поставила ногу на педаль и, энергично топая, начала опускать кресло. С каждым качком мужчину подкидывало, пока, наконец, кресло не достигло своей нижней точки. Алевтина взяла воду, опрыснула волосы и расчесала их по направлению ото лба к макушке. Волосы поднялись еще больше, теперь они встали даже с боков. Голова стала напоминать голову злодея из комиксов, которого пронзили током. «Виски прямые?», - приложив пальцы к обеим сторонам головы спросила Алевтина. В этот момент мужчина, как будто его действительно ударило током, подскочил, развернулся, сорвал с себя фартук и, расстреливая глазами удивленного мастера, закричал: «Ты мэна што?» Рука мужчины опустилась во внутренний карман пиджака. Алевтина уронила ножницы, одна из девушек устремилась в коридор, кто-то завизжал, паренек с соседнего кресла воскликнул «опа». Мужчина наступал на Алевтину, по-прежнему что-то доставая из внутреннего кармана. Алевтина запнулась о кресло, упала и закрыла лицо руками, ожидая что-то страшное. Мужчина склонился над ней, достал, наконец, из кармана… паспорт, и, открыв его на странице с фотографией, ткнул в лицо: «так хочу, так нада. Вот, смотри. Не спрашивай, смотри, дура». Алевтина убрала руки и посмотрела на документ. На фотографии был «индеец», но с короткой, зализанной стрижкой и смешно торчащими ушами. «Эх, пилят», - воскликнул мужчина, поднял Алевтину и, что-то говоря на своем языке, выбежал из парикмахерской.