Нежданный телефонный звонок вырвал меня из забытья сна. Чертыхаясь, нащупываю в темноте трубку мобильника.
- Что, спишь, - слышу издевательский голос моего двоюродного брата.
- С тобой тут уснёшь, - огрызаюсь я, хотя лукавлю. Общение с ним доставляет всегда удовольствие. Благодарность осталась ещё с детства, когда защищал от недругов, учил драться и всяким другим прописным истинам. Те два года возрастной разницы, так заметные тогда, сейчас как-то незаметно скрасились, растворились во времени.
- Не спи, всё проебёшь. А вообще-то я по делу. Приезжай на выходные, увидишь парадиз, и как живут бароны, Мне просто необходимо перед кем-нибудь повыёбываться, да и счастьем поделиться.
То, что Павел прикупил бунгало и пару недель назад в него переехал, конечно, я знал. Но что приглашение посетить его последует так скоро, не ожидал. Переезд дело хлопотливое и нервное.
- Шашлыки замаринованы, водка в холодильнике, пива столько, что не знаю, куда и ставить, - продолжает уламывать меня, хотя это уже и не к чему.
Радостно соглашаюсь и как-то легко снова засыпаю.

Сотня километров - не расстояние. Через час с небольшим навигатор вывел к желаемой цели. Представшие взору дома претендуют на эксклюзивность, утопают в зелени и ярких красках цветов. Жена обалдевает от количества цветов, которые благоухают и заливают все видимые пространства. М-да, какие-то сто километров и такая разница в климате.
- В Альпах климат-то будет, пожалуй, пожёстче, - замечаю я, - но зато воздух у нас лучше. Типа пытаюсь смягчить нахмуренный взгляд жены.

Во дворе стоят как на параде BMW 750 и тонированный Multivan.
- Что, кабанеешь? - киваю головой на автопарк вышедшему встречать нас Павлу.
- Кабану – кабаново, - усмехается братан. Обнимаемся и идём в дом.

Программа была полной. Вечером, после сауны, сидя в озеленённой беседке перед небольшим прудом, где плавали золотые рыбы и какие-то экзотические черепахи с тритонами, попиваем холодное пивко. На мангале дымится шашлык. Из дома доносится „Manowar“.

- Ну, - нетерпеливый взгляд Павла прямо буравит меня, - что скажешь? Видно, что моё мнение ему очень важно.
- Да гавно, хуле сказать, чего-то не хватает. Наверное, Чёрного моря.
- Ага, и Явы.
Друг друга понимаем с полуслова, ржём. Наши жёны с удивлением смотрят на нас…

******

…Сидя как-то вечером перед початой трёхлитровой банкой с домашним вином, пришли к выводу, что завтра, с утречка, ну просто необходимо съездить на море. В принципе недалеко, от Краснодара каких-то 120 километров. Заодно и новейшее приобретение братана испробовать на прочность.
- Ява тебе - не  Жекин Восход, - пьяно доказывал мне Павел, - проверим технику на выносливость, а заодно и отдохнём.
- Как не фиг делать, - соглашаюсь с ним, - Ява, мотоцикл импортный, надёжный.

Рано утром, упаковав всё необходимое в две здоровенные сумки и укрепив их как следует к мотоциклу, нахлобучиваем шлемы и двигаемся к морю. По дороге заезжаем в Горячий Ключ, покупаем и добиваем сумки бутылками с вином. Через перевал, серпантин дороги, ветер, солнце, уже и морем пахнет. И мы, счастливые от скорости, свободы, восторженно орём и свистим как малые дети. Описывать эти места практически невозможно. Кто бывал, тот знает, кто нет – сами виноваты.
Располагаясь на бивак, что-то мы немного расслабились и начали хлебать вино прямо из горлышка, вместо воды. Пока натянули палатку, надули матрацы, переоделись, наши винные запасы уменьшились примерно на две трети. Выпить вдвоём восемь бутылок вина за какие-то пару часов было охуительной и непростительной ошибкой. Не очень соображая, связали мы наши матрацы какой-то бечёвкой (мудрые, бля!), и побрели, шатаясь, освежать наши бренные тела в живительной прохладе.
Полная тишина, изредка прерываемая всплеском набегающих волн, равномерное покачивание как в колыбели, прохлада воды и полный отход в никуда…

…я кувыркаюсь в каком-то журчащем фонтане, разлетаются брызги, мне весело и хорошо, но только почему-то очень хочется пить, но я не решаюсь из фонтана напиться, нельзя пить ту воду, в которой ты купаешься. Вдруг доносится стрекочущий звук, пытаюсь увидеть, что бы это могло быть, но стены моей купальни как будто бы выросли, или что-то держит меня и не даёт мне выбраться из этого проклятого бассейна. Вдруг какое-то уёбище, очень похожее на хобот слона, появляется из-за стены и очень странно извиваясь, как змея, движется в мою сторону. Я застываю от страха, как бандерлог перед великим Ка, хочу бежать, но ноги меня не слушаются. Пытаюсь не смотреть на неё, но противная тварь подбирается прямо к моему лицу, ловит мой взгляд и, словно радуясь, извергает из себя душераздирающий победный рёв. Как могу, отпрыгиваю в сторону, но ноги остаются на месте, и я валюсь спиной в воду. Вода, почему-то солёная, лезет в глаза, уши, нос, в лёгкие. Я задыхаюсь, машу руками и отчаянно пытаюсь выплыть…

…мне наконец-то удаётся выбраться на поверхность хлебнуть глоток живительного воздуха. Явь и сон абсолютно смешались. Ищу глазами это чудовище, но вижу перед собой только матрацы и на них  охуевшего на вид Павла. Плыву к нему, забираюсь на спасительный плавающий островок, и меня оглушает тот же самый пронзительный вой. Оглядываюсь и охуеваю. Покачиваясь на волнах, стоит, бля, какая-то краса и гордость советского военно-морского флота. В военных кораблях я не разбираюсь, но всякие там локаторы, пушки или зенитки, чётко показывали, что выебываться тут нечего, любой враг будет разбит.

Любопытные морячки столпились на палубе, и откровенно посмеивались над нашими перепуганными рожами. Какой-то офицер в фуражке, по-видимому старшой, взяв в руки мегафон, и хотя и без него прекрасно было слышно, начал орать: - Вы бляди такие, покидаете границы Советского Союза. Гребок вправо, гребок влево, открываю огонь из всех орудий на поражение. А теперь уёбки рассказывайте, куда хотели съебаться, в Турцию или ещё дальше?
- Какая Турция? Да ты что дядечка…
Оглядываемся… Ебать - копать. Кругом вода. Берега нет. Даже гор, блядь, кавказких и тех не видно. Это куда же нас хуй то занёс? От ужаса ёкает в животе, но тут же это проходит, и приливает счастливая волна гордости: вот она наша Родина, никогда в беде не оставит. Даже такой крутой корабль на выручку послали.

Ан нет. Старшой расслабиться не даёт и продолжает орать в свой рупор: - Граждане беглецы! Вы куда, бляди такие, контрабанду запрятали? А ну-ка,  перевернули матрацы живо, сучьи потроха.
Какой-то кошмарный сон или… его продолжение. Прыгаем в воду, переворачиваем матрацы.
Офицер не успокаивается: - А ну сняли быстро трусы.
Да ёб твою мать. Вот же доебался. Снимаем и машем трусами в воздухе, показывая наши миролюбивые намерения. Матросы ржут. Старшой продолжает издевательски командовать: - Следовать к берегу. При изменение курса, будете наказаны по всей строгости. Не... или лучше ебанём залпом, и нет проблем…

- Эй, вы чего, в натуре, хорош выёбываться. Про SOS слышали? Человек, бля, за бортом. Даже два, - пытаемся давить на гуманитарную струнку, - подкиньте до берега…
- Ага, сейчас и СОС будет и отсос. Такси нашли. Полный вперёд.
Это уже по-видимому не нам, т.к. этот крейсер взревел всеми своими винтами.
- Куда грести-то? – заорали мы.
Старшой махнул рукой куда-то направо, что он нам ответил, было уже просто из-за шума не разобрать.
Рычащая громадина как-то плавно проплывает мимо нас и напоследок добивает нас своей злоебучей сиреной.
Покачиваясь на волнах и растерянно смотря вслед уходящей надежде на спасение, доходит окончательно, в какую хуйню мы влипли. Это ещё ведь доплыть надо, и не дай-то бог с курса сбиться…

******

Рассказывать о марафонском заплыве на нашем «Кон-Тики» как-то нечего. Сколько часов он тянулся, сказать трудно. Парус трусами не заменишь, и поэтому стиль баттерфляй чередовался с кролем, греблей, брассом, толканием матрацев перед собой, лёжа то на спине, то на животе. По сумасшедшему хотелось пить. Тела горели от солнечных ожогов. Плыли молча, как в забытьи.
Павел иногда как-будто просыпался и начинал проклинать скрипучим голосом всё и вся, предполагая, что и Яву давно уже спиздили, и палатку, да и жратва, наверное, испортилась, и короче, почему все беды, которые только бывают, свалились именно на наши головы и что нас ещё ожидает.

Где-то уже в сумерках мы увидели наконец-то береговые огни. Сил от этого особенно не прибавилось, но нетерпение, что это всё когда-нибудь кончится, увеличивалось в той же пропорции, с которой уменьшалось расстояние до долгожданного берега.

Добрались мы до берега уже ночью и, как следовало того ожидать, совершенно не там, откуда начинался наш поход. Напившись воды и осведомившись у каких-то отдыхающих, где мы находимся, прихуели опять. До нашего бивака было этак километров пятнадцать. Босиком по камням, по каким-то тропкам, по горам, то в темноте, то по каким-то оживлённым и освещённым пляжам, таща сдутые матрацы, к утру добрались мы до нашего стойбища.
И о чудо! Ява стояла около палатки, поблёскивая своим красным цветом в лучах раннего солнца. Ключи, деньги, документы, одежда, всё на месте.
- В пизду такой активный отдых, - заключил Павел, разглядывая разбитые в кровь ноги,  - собираемся. Дома отоспимся. Триатлоны, блядь.

*****

Павел посапывает в уютном шезлонге. Я смотрю на затухающие угли, медленно покрывающиеся серым пеплом, и непроизвольно сравниваю с нашей жизнью. Года идут, огонь молодости медленно и незаметно превращается в жар степенности, покрывается пеплом мудрости и опыта. Но нет уже того огня и тепла безрассудной молодости и греют тебя лишь только искры воспоминаний. А потом? Потом Угасание.
Хер вам. Решительно встаю со своего удобного кресла-качалки, иду к костровищу, разгребаю остывающие угли, сбиваю серый налёт, подкидываю дров. Ещё поборемся.