В детстве мы любили почудить.  Помимо невинных “пожечь кострики” и “поиграть в доктора” с девчонкой с лестничной клетки, наши взбаламошенные и пытливые умы иногда вытворяли такое, что даже с позиции сильнейшей жажды к эмпирике понять достаточно сложно. Со временем эти детские эксперименты забываются, вычеркиваются на время из нашей памяти. Но только на время, пока какая-нибудь мелочь, попавшаяся на твои глаза, не возвратит тебя    сквозь прожитые годы к тем лучшим и беззаботным дням, моментам.

Несколько дней назад прошел первый, по-настоящему хороший майский дождь.  Вечерний воздух наполнил аромат цветущей черешни, и сидеть дома стало невыносимо.

Я накидываю ветровку и выхожу на улицу. Здесь сразу слышу знакомый и до боли приятный гул. Поднимаю голову – 86-й. Большой, величавый – видный. Не спеша режет свой эшелон, исправно делает свое дело.

Сегодня первым делом – на поле, что сразу за детской площадкой. Хорошо, что здесь ничего не сеют. Вот сколько помню себя – ничто здесь и не растет, не мешает. Зато это поле вдоль и поперек усеяно всякими интересными радостями. Маленькие бутылочки всевозможных причудливых форм, обломки карандашей и даже старые резиновые игрушки. Но это если уж совсем повезет. Поэтому сейчас я буду ползать по этим перерытым канавам и искать. Если день окажется удачным, и судьба будет мне приветлива, я найду здесь  пару-тройку плиток, или хотя бы их кусочков. Но абы что мне, понятно, не нужно. Опыт кладоискания у меня уже большой, поэтому я придирчив и избирателен. Мне нужна плитка только двух цветов – самолетного и красного. Красного – потому что у Лехи тоже такой нет, а синяя мне просто нравится. У будущего летчика просто обязана быть дома синяя плитка, ну или хотя бы ее кусочек. Только бы мне повезло.

Теперь время замирает, стихают посторонние шумы, и я, словно заправский крот, начинаю внимательно изучать окружающий меня мусор, пытаюсь не упустить малейших, но возможно, важных для моего успеха деталей. Самолетная  плитка потому и редкая, что ее сложно разглядеть – с землей сливается. Поэтому  я усердно роюсь руками, соплю, смахиваю пот, перемещаюсь гуськом чуть дальше, выковыриваю из-под ногтей землю, но продолжаю копаться. Исправно делаю свое дело.

Всматриваюсь в него, пока тот не исчезает из поля зрения. И - неподражаемое вечернее майское небо. Небо самолетного цвета. Небо цвета той плитки, которую я так искал.

- Серррееегааа, нашееел чее? – знакомый голос заставляет оторваться от самого важного дела жизни. Поднимаю косматую голову, но никого не вижу.
- Нашеееееел чееее? – и опять.
- Нееееее, пуууусто, - не поднимая головы кричу своему невидимому товарищу. Хотя знаю – это Леха кричит. Высунулся со своего пятого этажа и наблюдает за мной. И все его мысли, точно знаю, только обо дном – лишь бы я не нашел красную плитку. Синяя-то у него уже давно есть, но она ему не нужна. И мне ее не отдает и не дарит, потому что знает – для меня самолетная плитка – это счастье. Я тебя ненавижу за это, Леха. Ты мне враг на всю жизнь.

Вдруг – какой-то блеск. Сердце на мгновение замирает, но руки опережают эмоции. Начинаю пытаться как-то выковырять  его, этот блеск, из земли, но клад намертво врос в землю. От обиды и бессилия чуть не плачу, даже сопли уже потекли. Быстренько оглядываюсь по сторонам – ага! Палка-копалка! Не все потеряно. Подбираю эту непонятную железяку и начинаю окучивать свою находку. И….что это…зеркало! Обычный кусок зеркала!!! Теперь слезы уже сами катятся, но я знаю – это от усталости, потому что просто так мужчины не плачут. Они только огорчаются. Ну а от усталости можно чуть-чуть. Хорошо только, что Леха не видит. Леха мне враг на всю жизнь.

Внимательно всматриваюсь в находку. Напротив меня – два круглых глаза и больше, кажется, ничего. Вся морда в грязи и соплях. И засыхающая слеза на щеке – след моей усталости.  И правда устал. И есть хочу. А из чьих-то окон доносится запах жареной с луком картошки. Наверное, пора домой, а завтра, завтра я продолжу. И обязательно найду эту красную плитку, Леха, даже если не найду свою.

За воспоминаниями не заметил, как дошел до другого конца района. И совершенно забыл о сигаретах – покурить в такой вечер особенно приятно. Опускаю руку в карман, но  острого краешка своего детства там так и не нахожу. Только пачка сигарет. Да, не нашел я тогда своей самолетной плитки. Да и красной тоже не нашел. И Леха во втором классе уехал, и я его никогда больше не видел. Друг детства. На всю жизнь.