Когда он был забыт учениками
И грязной девкой с бледными сосками,
Когда больной четвероногий друг
Ушел за дверь со сворой жалких сук,

Он пустоту квартир заполнил алкоголем
И огласил сортир раскатистым бемолем,
Обняв литой винтажный унитаз,
Из недр которого сверкнул янтарный глаз
На бледного отвергнутого гуру.

Он в ужасе отпрял и зыбкую фигуру
В углу у зеркала, где тусклая свеча
Дрожала робко, вдруг увидел, и крича
Ворвался в тьму библиотеки сонной.
Там из распахнутой тропеции оконной

Стекала на невидимый паркет
Ночная мгла. Нащупав пистолет
Заваленный томами Эмпедокла,
Он замер и затих. Его рубаха взмокла.
Иранский коврик впитывал мочу.

Дрожала тень - там кто-то нес свечу,
Какая-то симфония играла,
Задумчиво, печально скрипка врала,
Как будто говорила: спи, усни -
Отныне в этом мире мы одни,

Отныне мы коллеги и калеки,
Отныне, и вовеке, и невеки.
И дикий ужас раздавил виски,
Забрался в мозг и брызнул в потолки,
Неся с собою страхи и мученья.

Все кончено. Лишь странного свеченья
Последний отблеск вспыхнул и погас.
Закрылся под водой янтарный глаз...
И больше нет ни музыки, ни слез.
Лишь слышно как в ночи смеется пес.