Зазвенел будильник. Влад, не открывая глаз, сел на кровати, и, под отвратительную трель китайского электронного чуда, досмотрел остатки сна. Дойдя до ванной, наконец разлепил веки и тут же отпрянул, больно ударившись о косяк: из зеркала на него смотрел другой человек. Незнакомец нагло присвоил его армейскую татуировку, шрам на скуле, родинку на подбородке, но лицо – лицо у отражения было чужое. Первым делом он решил, что ещё спит, поэтому открыл «горячий» кран и безбоязненно сунул руку под струю, после чего понял – это не сон. Станцевав джигу боли и отмочив ошпаренную кисть в холодной воде, Влад принялся изучать невесть откуда взявшееся новое лицо. Надо сказать, что и прежняя внешность его была, мягко говоря, заурядной.  По составленному же с нынешнего владова лица фотороботу можно было смело арестовывать половину населения страны.

Китайское электронное чудо меж тем неумолимо приближало начало рабочего дня, и Влад трясущимися руками принялся брить чужое лицо, изо всех сил надеясь, что скоро проснётся.

В лифте ехал вместе с соседкой, та в тапках на босу ногу везла выгуливать пинчера. Соседка, как ни в чем не бывало, поздоровалась и принялась разговаривать с собачкой. Пинчер обнюхал владову штанину, учуял знакомый запах и тоже потерял к Владу интерес. Несколько удивленный, он сел в машину и вырулил на проспект. Перед самым банком его тормознул гаишник. Влад похолодел: на фотографии в правах было другое лицо. Бравый гаец проверил документы, и, возвращая их Владу и держа под козырёк, сказал: «Права поменять пора, вон, фотография старая, не узнать почти». Из зеркала заднего вида смотрел всё тот же незнакомец, не то что «почти» - вообще, казалось Владу, не похожий на него.

Охранник в банке поднял было голову, но, увидев Влада, кивнул и снова уставился в кроссворд. Влад вставил в щель электронный пропуск, турникет с лязгом провернулся, пропуская его внутрь. «Почему никто не замечает, что это – не я?!» - думал Влад, поднимаясь в лифте на свой этаж. Секретарша – старая перечница, растерявшая в боях за место под солнцем остатки сексуальной привлекательности (корпоративная политика: шеф набирал только таких, чтоб персонал не отвлекался от работы) – когда он проходил мимо неё в свой кабинет, сообщила: «Владислав Иванович, вас хочет видеть управляющий». Ну хоть ты-то (Влад вдруг понял, что не помнит, как зовут секретаршу), ты-то - увидишь? Секретарша мило улыбнулась фарфоровыми зубами и продолжила раскладывать пасьянс.

Управляющий, в свою очередь, похоже, не помнил, как зовут Влада, поэтому в демократичной манере тыкнув, спросил, почему его отдел не выполнил план по кредитам. Влад начал мямлить, шеф его тут же прервал, велев исправляться, и, когда Влад уже был в дверях, посоветовал меньше пить  - эвона харю разнесло, не узнать – и демократично же заржал.

    Это был тупик. Влад заглядывал во все зеркала, которые встречались ему на пути – отовсюду на него смотрел незнакомец, но люди упорно этого не замечали. Закрывшись в кабинете, он стиснул ладонями голову и завыл. Неужели никто не помнит его настоящего лица? Стоп! Друзья. Друзья должны помнить, какой он на самом деле. Влад начал вспоминать телефоны друзей. Не вспомнил ни одного. Когда он устроился на работу в банк, друзья взяли манеру занимать у него деньги, и Влад быстро прекратил с ними общаться. Жена. С женой Влад давно был в разводе, алименты с него вычитала бухгалтерия, судьбой сына он не интересовался, даже не знал, где они живут. Мать! Мать жила в другом городе, её он не видел года четыре, наверное. Звонила она ему сама, даже на свой день рождения. Получалось, что вспомнить его некому.

Ответ ждал его дома. Ответ сидел на кухне, пил Владов коллекционный бренди и курил последнюю, оставленную до случая, настоящую гаванскую сигару. Ничему уже не удивляясь, Влад молча сел напротив.

«Тебе, наверно, интересно, что с тобой происходит?» - спросил визитёр. Влад кивнул. «А всё просто очень, Владислав Иванович. Живёшь ты не правильно. Похуй тебе на всех, кроме себя самого. И это бы ещё пол беды. Фигура ты не крупная, судьбы людские от тебя не зависят, поэтому окружающим тоже на тебя стало похуй, а у тех, на кого всем похуй, мы лица на матрицы заменяем. Ты негров в Гарлеме видел? Или китайцы: попробуй одного от другого отличить, если он не Джеки Чан. Лицо – средство индивидуализации, зачем оно таким, как ты?» «Кто – мы?» - тупо спросил Влад. «Тебе оно надо? Даже если я скажу, ты всё равно не поверишь, а поверишь ты – не поверят тебе. Прими, как данность». «Стало быть, на меня всем похуй?». «Ну, не то, чтобы всем. Есть один человек, которому ты глубоко не безразличен». «Светка, поди?» «Мать твоя, дурила. Съездил бы, навестил старушку, а то, не дай бог, помрёт – тогда точно всем на тебя насрать будет, а тому, на кого всем вообще насрать, мы вместо матрицы жопу на лицо приделываем: всем всё равно похуй, а нам смешно». «И что, и богу на меня насрать?». Незваный гость от души расхохотался, явив два ряда неестественно ровных белых зубов. «Ты в церкви давно в последний раз был? Ну?! То-то. Зашёл один раз в жизни из праздного любопытства, даже шапку не снял. Так почему ты думаешь, что тебе на бога похуй, а ему на тебя – нет? И тем не менее – нет, богу (назовём это так) – не похуй. Пока. Именно поэтому я здесь. Решено дать тебе шанс. Думай, голова, как вместо матрицы жопу в зеркале не увидеть». Посетитель затушил окурок сигары в остатках бренди и удалился. Банально, через дверь.

На следующий день Влад пошел в ГАИ и поменял права.