Езда в ночи имеет свои прелести. Дальнобой неспешно тащит свою огромную тушу через южную темень. Трасса почти уснула, изредка на встречу попадется крадущаяся с дачи «копейка», или разухабистый тракторист вывернет с поля, и, с пьяной удалью, ломанется со скоростью черепахи домой. Или убитый четыреста двенадцатый, лохматый, как голова у хиппи прыснет зайцем с второстепенной, и, виляя, уйдет в ночь. Вот и сейчас, откуда нарисовался «жигуленок» с местными номерами? Выскочил, как чертик из табакерки, в неровном свете фар видна блестящая лысина водителя. На багажнике полнаый набор, какие-то ящики с овощами, тяпки, грабли, какое-то барахло, завернутое в тряпки. С заднего сидения с ужасом смотрит бабка в темном платке и мелко крестится. Она что-то орет деду, но тот вцепился в руль и не думает даже прибавить газу. Махина дальнобоя со стоном тормозов догоняет развалюху, и нависает айсбергом над «копеечкой». Бабка, продолжает истерически кричать, и начинает хлопать деда по лысине, от ударов его голова мелко трясется, и с макушки в сторону отлетают волосы, еще больше обнажив лысину. Кажется, что еще немного, еще пара секунд, и все,-  расплющит своей массой «жигуль». Но нет, видать, наконец-то, в старческом, маразматичном, хохляцком мозгу щелкнул переключатель в положение «спасайся, как можешь».  И из положения «полный ручной тормоз» дедок перешел в положение «медленный, но все же газ». «Жига» прибавила ходу, и мы с водилой выдохнули. Ушел! Изрядно поношенный и потрепанный,  но все-таки непобежденный «жигуль» скрылся в ночи, подсвечивая габаритами матерящуюся бабульку, и вставшие на дыбы остатки волос у деда. 

Водила дальнобоя  перестал материться, шумно выдохнул, и выгнул спину, хрястнув позвоночником, так громко, что даже через шум мотора было слышно.
- Нет, ты видел? Козлина старый,  он свое пожил! На гололеде бы разложились. Хорошо, фура груженная, и тормоза неделю назад делал, - водила хохотнул, - обосрался поди старый. Я вот если честно сыканул уже. Не газанул бы дедок, пиздец котенку, проехали бы и по ящикам и по корзинкам, и по бабке с дедкой.
- Да уж, братан, если честно и я хапнул адреналина. Бабка меня приколола. Сразу бога вспомнила, но орала явно матом.
-Да, бабка, это вообще караул, как она его по лысине нахлестывала! Как рысака! Обоссаться!

Мы начали ржать, вспоминая эту картинку. Странная все-таки у нас психология, еще пару минут назад сердце захлебывалось от страха, а  сейчас захлестывает веселье. Сон отступил, как - будто и не ночь, и не было целого дня пути. Едем, травим анекдоты и байки. Некоторые на столько «бородатые», что ржать начинаешь, услышав первую фразу. А вот водительские байки попадаются интересные. И водитель, найдя благодарные уши, начинает вещать, как репродуктор.
- А вот у меня история была. Еду я по Пермской области, там дороги такие: сопка ваша - сопка наша. Вверх- вниз, как на качелях. Груз тяжелый, тяну понемногу, особо не разгонишься. Только на горушку заедешь, заползешь, сразу вниз. Машину на склоне  разгоняешь, чтоб инерцией наверх тянуло. Я ж говорю, как на качелях, туда - сюда. Вечерело уже, не так чтоб сумрак, нет, солнце садилось. Весь день в пути уже так, подустал слегка. Думаю уже, где б остановится? А места там диковатые, от деревни до деревни километров около ста, наверное. Слышу, мотор натужно так орет. В зеркало посмотрел, ГАЗончик летит. Быстро так, километров под девяносто. Я – то, около сорока тащусь. Груз тяжелый, да горушки. Мимо меня, пролетел, как стоячего сделал. Да и хрен с ним думаю, дорога пустынная, все как на ладони видно. Вот он в горку ушел, за ней скрылся. Я пока наверх карабкался, пока то да се, смотрю, а нет его на следующей сопке. И расстояние вроде небольшое. И нет и нет, и нет и нет, думаю, что за фигня? На горку залез – картина маслом «Приплыли». До нас видать, ехал лесовоз. На кочке, наверное, потерял один ствол. Такой приличный, около метра в обхвате.  Вот в него гонщик и приехал. Кузов и мотор сорвало с рамы. Рама – то в  дереве так и осталась торчать, помялась, конечно. А водила со всей остальной байдой, дальше по дороге, метрах в пятнадцати. Остановился, к нему подбежал. Смотрю, а он белый, как снег. Сидит вгляд отсутствует полностью. Вроде как он здесь, а вроде как и нет. Я его по щекам отхлопал, шок у парня. Не в себе он был, точно. Покурить попросил. Он с первого раза даже прикурить не смог. Я ему сигарету в рот втыкаю, а она у него падает. Раз пять, наверное, я ему ее в рот вставлял. В конце концов, плюнул, сам прикурил, ему в руку дать попробовал. А не получается, трясет его такой дрожью крупной. Что делать хрен его знает,  до ближайшего поста ГАИ километров  тридцать, и ни одной попутки. На горушку пошел наверх, фонарь выставил. У себя аварийку врубил. Темно ведь, не дай бог еще кто так влетит. И вот не поверишь, ни одной машины, как отрезало. А мне парня и не бросить, у него с мозгами что приключилось, толи что еще?  Короче ни слова, ни пол слова. Только сидит и воет, как собака, тоненько так. Часа через два, какой-то мужик с Архангельска летел. Я ему как родному, за сто метров вперед бежать готов был. В общем, часам к пяти утра приехали менты и скорая.
Ему укол какой-то вкололи,  он вырубился, затих. А я дальше поехал.
- Да уж, ничего себе история.
- Да это фигня, а вот еще что было. Короче загрузили меня в Ростове, по самые балабасы, запчастями к комбайнам. И в дальняк на Казахстан отправили. А там дороги – прямые, только иногда ухабистые, а так, гони и гони. Еду, с напарником тогда еще гонял, уже спать хочу. Напарнику крикнул, мол, вставай Саня, пора, моя очередь спать. Ну, он там вошкается, в порядок себя приводит. Репу со сна чешет, да мудями трясет. Я его подгоняю, мол, давай, не томи уже. Еще пилить пару тысяч верст, а ты там тормозишь не по-детски. Короче, встряхнулся он, вроде встал. Прижались к обочине, ну как водится, коня сходили привязать, ноги поразмяли. А ты знаешь, когда долго едешь, яйца к ногам так и прилипают. Не удобно, хаааа. А как их быстрее всего отлепить? Не знаешь? Вот смотри, каждый водила на привале первым делом что делает?
- Поссать идет.
- Правильно, а потом?
- Ну, фиг знает, что потом.
- По колесам стучит, а почему? Потому, что когда стучишь по колесам, яйца от ног отлипают. Вот она мудрость водительская. Ну, короче, вышли местами поменялись. Я на спальник прыгнул и давай массу давить. Просыпаюсь, оттого, что Саня матерится, на чем свет стоит, и так орет, аж шушлайки заворачиваются. Я ему кричу: «Сань, ты чего разорался, ночь на улице?» А он мне говорит, мол, сам в зеркало посмотри. Я в зеркало глянул, мать честная, за нами приведение летит. Да так быстро, не отстает, вот - вот за фуру схватится. Сам прикинь, темно, ночь, кругом степь, Саня орет истошно, привидение за машиной. Я чуть не пересрал сначала. Потом пригляделся, а это полиэтилен. Я фиг его знает, каким макаром он к нам прицепился? Я Сане кричу:  «Стой доходяга, глазки-то разуй». А он орет и на газ давит. Короче остановились, пленку от фуры оторвали.  Я его потом долго подкалывал, страшные глаза сделаю и ору, что есть мочи, особенно вечерами.

Фура неслась в украинской ночи. Часам к трем ночи водила сказал, что здесь он уходит на Краснодар, и пожелал мне удачи. Мы пожали руки. Я выпрыгнул из фуры. Обдав меня запахом перегоревшей соляры, машина медленно тронулась и, повернув, исчезла в темноте. Надо было вставать на ночевку. После северного питерского лета, южная ночь не пугала прохладой. Я пока не торопился уйти с обочины в ле6сопосадку. Сидел на бэге и курил. Смотрел на непривычное небо. В Питере небо низкое-низкое. У меня с третьего этажа на Свечах можно было облака потрогать. Так низко иногда они стелились. А здесь на югах небо было высоким  и звездным. Наверное, мой бог удачи тоже не спал. С поворота выехала легковуха.
-Шо, хлопчек, о чем думу думаешь? – водила полулежа на пассажирском сиденье открыл правую дверь.
- Да вот небо ваше нравится, - я с удовольствием затянулся мальбориной.
- Тю, та ты не местный.
-Да я с Питера.
- Видкель?
- С Ленинграда.
- О, а я там служил,  пять лет назад. Балтийский флот. Кронштадт. Тебе куда?
- В Крым.
- Ну, в Крым не в Крым, а до Мелитополя доедем. Я к теще на именины еду. Давай, запрыгивай, а то мне одному грустно.

И снова ночная трасса. Я почти засыпаю, глаза слипаются. Восемнадцать часов в дороге немного утомили меня. Водитель тихо, под нос, поет что-то на украинском языке. Небо сереет. Близится рассвет. Я клюю носом. За окном мерно шелестят колеса. Я сплю.