Случилось это братие в те стародавние времена, когда, как выразился великий человек Александр Гильфердинг, говядину хуем рубили. Ебучая волна, злосчастной перестройки подняла со дна много разного дерьма. Приоритеты очередной раз поменялись местами. Опять стало прилично пердеть за столом, опять стало не выгодно и мало того опасно быть вежливым и порядочным. Кляча истории, которую в своё время загнал ещё Владимир Маяковский вновь оступилась, поскользнувшись на говне очередного лидера с дипломом Института Советских Кухарок!


После активного отдыха в загородном казино, поздней ночью ехали мы с братвой до дому, до хаты. На головном «Чирке» мы, то есть «тело», водила и я грешник. Сзади на «патруле» обойма подстрахуев. Едем в тишине, изредка перебрасываемся словом другим, даже магнитолу и ту выключили. Оно и понятно, ибо устали как собаки. Проезжаем мост через великую и исключительно русскую и вдруг! Ох, уж это вдруг, сколько дерьма случалось после этого слова, сколько хэппи-эндов венчало его.

Откуда ни возьмись, появляются аж сразу три ментовские машины. Мигают мигалками, верещат сиренами, прямо шоу какое-то, ебать мой памперс. Красивый левитановский голос предлагает нам прижаться к обочине и остановиться. С одной стороны, конечно же, достали, ну а ежели посмотреть иначе, так ведь у каждого свой хлеб, может, Главмусор проснулся с перепою, да и устроил очередной «перехват». Ну, куда деваться, не войну же с ними устраивать, служивые то причём? Останавливаемся.

А дальше действо разворачивается как в гламурном юсовском кино. Из ментовских машин, как мандавошки побитые полетанью, выскакивают омоновцы в масках и бронежилетах. Вытаскивают всех из машин и по накатанному сценарию. Ноги шире плеч, руки на капот. Учиняют шмон и вот здесь меня начинают терзать первые подозрения, поскольку «тело», водилу и остальных охранников щупают поверхностно и очень уж как-то халатно. Зато меня выворачивают наизнанку. Вот мент лезет за пазуху и, конечно же, сразу натыкается на оперативную кобуру с пистолетом. Ликующий, оргазмический крик мусора и удар «демократизатора» по почке сливаются воедино. От следующего удара по икроножным я падаю на колени. Пытаюсь сказать этим засранцам о допусках, лицензиях и тд. За что получаю ещё одну пиздюлину дубинкой по шее. Слышу хруст ключицы и от стегнувшей боли валюсь мордой в асфальт.


Далее спектакль развивается как в дурном, постпохмельном сне. Ни мало не церемонясь, меня закоцывают в наручники и могучим пендалем в рудимент хвоста забрасывают в ментовский «ворон». Периферийным зрением вижу, как мои недавние попутчики усаживаются по машинам и беспрепятственно покидают место рандеву. А я, а как же со мной?! Машина трогается, и я в течение получаса болтаюсь по загаженному полу, как авторучка в жопе Моисеева. Наконец вроде бы приехали, но куда? Открывается дверь и две пары сильных рук, ни мало не заботясь за мою целостность, вытаскивают меня на волю и как мешок с отрубями швыряют на мокрый асфальт. В последний момент суетно группируюсь, да толку то, один хрен больно.

Одно радует, похоже, ключица всё же целая, а иначе точно в штаны бы насрал. Далее следует голос-окрик: Встать, быстро пидер!
Делать не чего, исполняю команду резко и безропотно. По беспределу почку оборвут, потом бегай, доказывай, что у тебя их две было. Мельком осматриваюсь, - мы в закрытом дворе, кругом высокие, метров по семь стены. С двух сторон подхватывают под локти и почти волоком, так, что я едва успеваю перебирать ногами, тащат в распахнутый зев входа. Длинным гулким коридором, всё так же бегом подтаскивают к железным дверям. Дверь распахивается и меня всё тем же традиционным ускорением забрасывают вовнутрь. Опять падаю, но теперь уже значительно мягче, поскольку пока тащили, всё же догадались снять с запястий «украшения»

С противным лязгом дверь захлопывается, слышно, как со звоном в свой паз заходит щеколда и тишина. Переворачиваюсь и медленно сажусь на задницу. В тусклом свете одной единственной, закрашенной синей краской лампочки разглядываю, небогатый интерьер моего как мне кажется временного пристанища. Помещение невелико, примерно пятнадцать квадратных метров. В углу, конечно же, нары, ну, а что тут ещё может быть. Ближе к выходу пластмассовое ведро с крышкой, из которого жутко воняет. И это тоже понятно, - пресловутая параша.

На нарах среди вороха тряпья завошкалось и  шепелявый голос прогнусавил: - Вот же ёк макарёк, господь соседушкой побаловал. На нарах, выпроставшись из-под тряпок сел неказистый мужичёк неопределённого возраста и половой принадлежности.

- Ну, дак чё фуцан, обзовись, за какой надобностью в хату пожаловал, каким богам молисся? Только не зли меня, а то я сегодня чё то сильно психический.

- Смотрю на это чучело и думаю, вот же бля с таким говном придётся в одних хоромах ночь коротать. А вслух говорю: Ты бы еблан вафлеприёмник то захлопнул, пока я тебя вон из того ведра не накормил. Лучше поясни, что это за жопа и где мы находимся?

Мужичок с величайшим удивлением смотрит на меня и охуевшим голосом говорит: Ну, я на тебя балдею сиделец, ты бля чё сюды с самолёта упал? Турма это милок, СИЗО, Первый номер!
Минуту перевариваю услышанное, мозг что-то судорожно высчитывает. Конечно, я предполагал «гадюшник» в одном из райотделов милиции, но СИЗО…Что называется, приехали!

Продолжение следует…