Другу

«Крылатые качели, летят, летят, летят...»
Из уроков пения 3-го класса

Кто из нас в голожопом, да и более зрелом, деццтве не катался на качелях? Агромное разнообразие железных канструкций было разбросано рукой неведомого дебильного цыклопа по городам, гарадкам и даже паселкам и дачным участкам, пачифшева в бозе Совка. Раскрашенные абычно в ядовитые нереальные цвета, ани служили центром притяжения малалетних ублюдкофф фсех мастей. Скока сломанных канечностей, разбитых каленок и насофф на совести этих чугунных чудовищ? Скока парочек ф первый рас фстретились, пазнакомились, пацеловались, атсидеф задницы на халоднам металле или неабструганных деревяшках? А солнышко? Качели приспасобленные для мегатрюка превращались в капище паклоннегоф первабытнога экстрима. Пацаны бесстрашно крутифшиеся пачти как касманаффты ф центрифуге, пользовались непререкаемым аффторитетом. Астальные нервна курили ф старонке и разучивали крик «Киииияяяяя!». Никакие черепахи, гарадки, горки рядом не стаяли со скрипучими перепаянными тварениями пьяных сварщегофф.

Я, прайдя земной путь, по измерениям Данте, до палавины, сам себя пасадил в ебанутые амурные качели. Долгий перерыв и саатвецтвенно утрата навыкоф пользования, незамедлительно стали атдаваться храническим недосыпом, нездаровым блеском ф глазах, павышенной патливостью и непроходящей эрекцией. Каково хуя я пересел из нетарапливой лодки, плывущей по течению обывательской реки, периадически причаливафшей к блядям и любовницам в этот неземной расшатанный агрегат? Наверна патамушто как паследний еблан не накрутился солнышка в школьные годы. Праебаф пору сатрясений и переломоф в библиатеках и спартивных залах пад чутким оком атветственных тренерофф, в полной уверенности за светлое беспраблемное будущее с дочкай какованибудь замминистра в сраной иномарке и хате с видом на Садовое, не крутанул я пару-тройку сальто-мортале, за что расплатился, утратив столь привычный доселе кантроль за окружающим.

-Когда я выйду замуж за олигарха, будешь моим любовником. Буду тебя по ресторанам водить, шофера присылать.
-Стремная эта штука. Безопаснее самому олигархом стать. С такой хуйней еще висяк заработаешь.
-Он будет старым и не станет ревновать. Буду ему отсасывать раз в день и встречаться с тобой. А как-нибудь я затрахаю его до смерти и все достанется нам.

Запрыгнув на качели, я тут же начал стремительное движение вверх. Мир вместе с людишками на глазах превращался в игрушечный. Эйфория, как после первых наркотиков, требовала новых непрерывных вливаний. Тело летело впереди, голова аставалась гдето пазади, если ваапще не на земле. Секс канешно был ахуительным, но не казался главным, пусть пачти каждое ее прикасновение тут же атражалось на упругости члена.

-Смотри, наши письки влюбились. Не хотят расставаться.
-Сдается мне, не только письки.

Ломка началась с первой длительной разлуки. Удобная скамейка превратилась в ложе йога. Достигнув зенита, качели перешли в свабодное падение. Дыхание сперло, меня сдавили перегрузки. Кагдато я перестал любить американские горки, теперь я их ненавидел.

-Понимаешь, я думала что разлюбила его. Но когда увидела, ничего не могла с собой поделать. У него точно такой же член как у тебя.
-Заебись, на конкурсе долбоебов первое место по любому за мной.

Разгон был такой невротебической силы, что по ее вазвращению, качели, мигом пралетеф низшую точку снова начали набор высоты. Приступы ревности наступали все реже, ощущения неземного блаженства, наоборот усиливались. Кагда мы ложились рядом, я постоянно просыпался, целовал плечи, гладил волосы, грудь. Она улыбалась во сне, сбрасывала одеяло, прижималась телом.

-Я красивая? Правда? Вон смотри, какая девочка. Она лучше меня? Ты б ее трахнул?
-Бля, ну пачему ты миня фсе время об этом спрашиваишь? Ты же знаешь ответ. Да, она вроде ничего. Ни хуя не лучше! И трахать я ее не хочу!

Я теперь знатный касманаффт, можно прям щас в Звездный гарадок, или вааще сразу на орбиту, даже разъебанный Шаттл мне уже не страшен. Скамеечка, на каторую я плюхнулся не падумав, превратилась в апаснейший тренажор, вытряхивающий внутренности и астанавливающий сердце. Мне его уже не астановить, я даже не уверен что гдето у него есть кнопка. Насрать, я готов взлетать и падать, ведь не апустившись, никагда не достигнешь небесных высот, не расправишь легкие, не увидишь маленьких букашечек капашащихся в городах-муравейниках. Там, наверху, я значительно ближе к своему другу. Я знаю, он видит меня, смеется и панимает. Он крутил солнышко в деццтве. Теперь и я научился.

-Ты перестал говорить, что любишь меня. Почему?
-Я люблю тебя..
-Раньше ты всегда говорил, когда прощался. Теперь нет. Все, ты разлюбил?
-Не говори ерунды, от слов нет никакого толка.
-Я не хочу чтоб ты меня разлюбил, я не смогу без тебя.
-Успокойся, все в порядке, еще…