Миша смотрел прямо перед собой, а пять сотен пар глаз неотрывно смотрели на него. Он еще толком не осознавал, что же с ним произошло, но чувствовал, что этот момент он запомнит надолго…


Утро выдалась просто замечательным, а для марта – просто охуенным! Миша открыл глаза и улыбнулся. Он уже точно знал, как начнется и как закончится этот день. Сейчас он встанет, примет душ, приведет свою засранную к ебеням холостяцкую квартиру в порядок, купит хорошего вина, встретится с Машей, и наконец-то вечером её выебет.
Надо сказать, что в отношениях с женщинами Миша был до неприличия наивен и романтичен. Как следствие, противоположный пол вызывал у Миши хронические и продолжительные страдания, сопровождавшиеся недельными зелено-синими запоями.
Сегодня же был один из тех редких дней, когда он был абсолютно счастлив. «Интересно, сколько вина мне придется в неё влить, прежде чем она даст? Да, и надо обязательно подрочить перед её приходом, а то как-то неудобно получится…блять, поссать забыл…» рассуждал романтик Миша, прыгая по двору. Прыжки эти были следствием Мишиного хорошего настроения лишь отчасти. Просто в Мишином городе очень любят срать. Срут все – крысы, кошки, собаки, люди. Срут везде – кучей гавна на центральной площади города никого не удивишь. Миша даже подозревал, что его город должен уверенно удерживать первое общемировое место по объему выброса фекальных масс на одного человека в единицу времени. Весна же приносила горожанам некоторые неудобства, поскольку насранное за зиму начинало дружно вытаивать и выставлять на показ продукты жизнедеятельности всей городской живности. Постепенно с данным весенним неудобством все свыклись и уже могли спешить на работу, читать газету, разговаривать по телефону и делать дохуя других полезных вещей, не замедляя шаг. Способность не наступать в гавно стала инстинктом.
Но Миша был слишком погружен в свои мысли…
- Блять, да разъебитесь вы все блядским проебом! Пидары! Насрали блять прямо на проезжей части! Сучьи пиздопроёбины! Да я за месяц столько не высираю!
Он был очень расстроен. Его любимые китайские кеды за 140 рублей были все измазаны дерьмом. «Сейчас с Машей встречаться, а тут блять… сссуканахуй!!!!». На его счастье, ветер нес ему навстречу «Известия Удмуртской Республики», которая как раз годится для того, чтобы вытирать гавно с ботинок. Миша выловил с асфальта смятый кусок бумаги и принялся тщательно оттирать обувь.
Нет, вой приближающейся сирены он, конечно, слышал, но в тот момент ему было совсем не до этого. Примерно за секунду до того, как его сбила машина «скорой помощи», Миша подумал: «Вот пиздец, и кеды толком не вычистил, и руки теперь все в дерьме». Знаете, как в фильмах изображается столкновение автомобиля с человеком? Ебысь! И тело описывает длииииинную такую красивую дугу. Миша падал ни хуя не так. Когда «скорая» врезалась в него, Миша стоял в позе спринтера на старте с измазанной какашками газетой в руке. После соударения фаза полета отсутствовала вовсе, Мишу просто ёбнуло бампером в левый бок и пару метров протащило по асфальту на правом.

Миша повел глазами из стороны в сторону. «Ага, блять, живой. Ни хуя это на рай не походит, скорее на машину «скорой помощи». Всё тело ныло. Болела шея, болела спина, болели руки, но просто пиздец как болела левая нога. Да и хотеть ссать Миша после всего произошедшего меньше не стал. «Нихуёвый у них бампер, однако. Интересно, вот если этот бампер взять, и…». Мишины философствования прервались появлением перед его взором круглого лоснящегося лица, которое дыхнуло на него свежим перегаром и весело подмигнуло.
- Не пиздато тебе, наверное? Что же ты, копрофил хуев, на дорогу-то выбежал в неположенном месте? – врач смотрел на Мишу и до неприличия весело улыбался – Слава Богу, тебя «скорая» ёбанула, а если б пожарники???
И человек в белом халате громко расхохотался. Миша поморщился. Все его знакомые медики обычно шутили столь же непритязательно, что-то вроде «Что? Гавно!» и «А? Хуйня!». Мишин спаситель, судя по всему, был не исключением. Видимо, регулярная необходимость препарировать мышей и трупы консервировала в формалине, ко всему прочему, еще и чувство юмора препарирующего.
- Меня, кстати, Александром звать, для тебя просто Шурик. Ты уж не серчай, просто сегодня у нашей станции юбилей, вот мы и решили с Петрухой накатить по маленькой. – Врач заговорщицки подмигнул в сторону водителя. – Да не ссы, ща я тебе укол вхуячу, анестезия там, хуё-маё, станешь как новый блять!
Пятнадцать лет назад Шурик был одним из лучших на своём курсе в медицинской академии. Был он из семьи сельской интеллигенции, и приехал в город за знаниями, интеллектуальным развитием и карьерой. Всё закончилось, когда один из его знакомых, работая медбратом, получил доступ к запасам медицинского спирта. Синячили примерно месяц. За этот месяц Шурик впервые попробовал траву и секс с женщиной, что полностью преобразило всю систему его жизненных ценностей.
Миша сильно сомневался в том, что «анестезия, хуё-маё» в исполнении пьяного Шурика магическим образом его исцелят. Сомнения усилились, когда Шурик в течении 5 минут безуспешно пытался зубами разорвать пакетик со шприцем. В итоге с данной трудновыполнимой задачей пришлось справляться потерпевшему, и Шурик, наконец, начал неуверенные манипуляции с ампулой и шприцем, на успешное окончание которых Миша ни хуя бы не поставил, но которые невольно внушали ему гордость за российскую медицину. «Вот же блять люди! Герои! На ногах стоят с трудом, и всё равно работают! Клятва Гиппократа – не пустой звук ни хуя!».
Шурик уже готов был сообщить, что его миссия успешно выполнена, и Мише щаз полегчает, но либо Петруха начал отмечать день рождения своей станции сегодня слишком рано, либо еще кто-то в этом городе, кроме Миши, оттирал газетой гавно с ботинок… Так или иначе, «скорая помощь» снова во что-то врезалась. Шурик полетел башкой вперед, хотел уцепиться Мише за руку, но промазал и попал куда-то в район уха. В Мишину щеку впилось что-то острое…

Всё тело ныло. Болела шея, болела спина, болели руки, пиздец как болела левая нога, ссать хотелось просто неимоверно… Миша ковылял по улице, на каждом шаге подтягивая за собой левую ногу, и грязным рукавом пытался подобрать слюни, которые тонкой струйкой стекали из уголка рта. Руки источали устойчивый запах дерьма. Губами шевелить Миша не мог, языком  тоже. Сейчас он повернет за угол, дойдет до остановки, сядет на автобус, приедет домой и примет, наконец, душ. «В пизду этих баб, нахуй эту Машу, если бы не эта ебливая сука, бед бы не знал!».
- А, вот он! – к Мише бежали двое здоровых мужиков. Мужики вполне мило улыбались, но что-то в их глазах не обещало Мише нихуя хорошего – Давай дорогой, не упрямься. Сейчас посадим тебя в автобус, и всё у тебя будет хорошо. Мария Владимировна тебе даже шоколадку даст, наверное. Что же вы все, суки, как с цепи сорвались? Стоило только на минуту отвернуться, и нету вас! Собирай теперь идиотов по городу…
Мишу подвели к автобусу. На лобовом стекле красовалась надпись: «Муниципальное образовательное учреждение для людей с задержкой умственного развития». И ниже приписка: «Музыкальный ансамбль «Ручеёк». Миша попытался вырваться и что есть мочи заорал: «Отъебитесь от меня, хуилы! Я Вам покажу блять задержку умственного развития!!!»  Однако вместо этого получилось только нечленораздельное мычание. Громкое, такое, угрожающее, но, блять, мычание. Это было последним ударом, после которого Миша перестал противиться судьбе. Шмыгнул носом, подбрал слюни, и полез в автобус. Посадили Мишу с каким-то беспокойным толстяком, который, как только Миша уселся, достал из носа пухлый палец, ткнул им в Мишину сторону и произнес: «Смари кака башая!» Миша хмуро посмотрел на здоровую козявку, потом на счастливое лицо толстяка, в очередной раз за день мысленно выругался, и отвернулся.
Через 15 минут два десятка дебилов с выражением безграничного счастья на лице входили в здание городской филармонии. Миша шел, держась за руку с веселым толстяком.
- Ну живей, живей! Уёбки блять… Концерт уже через полчаса, а вам еще нужно переодеться! – тучная тётка лет 40, по всей видимости, та самая Мария Владимировна, с мужественным лицом десантника и столь же мужественными усами руководила операцией по переброске дебилов из автобуса за кулисы.
В самом здании пахло гнилым деревом и пылью. Примерно также пахло и от директора филармонии, который их встречал. Миша всегда как-то по другому представлял себе запах людей искусства.
- Так, раздеваемся, раздеваемся! Костюмы не перепутайте! Давайте быстрее! Ваши инструменты уже на сцене!

Миша послушно начал стягивать с себя одежду. Мозг его отказывался работать, но тут на выручку пришла природа. Он понял, что если не найдет, где поссать сейчас, то через 5 минут обоссыт нахуй всё в этой комнате. Рассудив, что в любом театре обязательно должен быть сортир. Не сортир, ну так ведро какое-нибудь точно найдется. В одних трусах Михаил захромал по направлению к коридору.
Надо сказать, что здание городской филармонии уже лет 20 как находится в аварийном состоянии. Но, как это часто бывает, здание проинспектировали еще в советские времена, поставили галочку «подлежит капитальному ремонту», а потом благополучно про всё это забыли. Миша тыкался в разные двери, либо закрытые, либо заваленные всякой театральной поебенью. И вот когда надежда на удачный исход поисков стала совсем призрачной, ему первый раз за день улыбнулась удача – голенью он ударился во что-то металлическое. В кромешной тьме нащупал у себя что-то под ногами.  «Круглое… железное… пустое… тазик блять какой-то…» Недолго думая, стянул трусы, струя звонко обо что-то ударилась, и мелодично зажурчала. От наслаждения Миша тихонько застонал.
Сцена осветилась десятками прожекторов…

Миша смотрел прямо перед собой, а пять сотен пар глаз неотрывно смотрели на него. Он еще толком не осознавал, что же с ним произошло, но чувствовал, что этот момент он запомнит надолго…