Фотографии. Эти маленькие стоп-кадры жизни. Близкие люди, которых уже давно нет, бывшие друзья, которые теперь как тени. Твой первый класс, твой лучший кореш и первая неумелая затяжка горьким сигаретным дымом,  твоя первая девочка, выпускной вечер на фоне медного всадника, студенческие пьянки, свадьба, первые шаги твоего ребёнка – на протяжении всей жизни ты оставляешь за собой маленькие прямоугольные кусочки прошлого. Даже после тебя остаётся овальное изображение, прибитое к куску камня.

    У меня дома хранится старинный фотоальбом – здоровый талмуд, обтянутый бархатом и обвешанный медными  уголками. На первой странице фотографии моего прапрадеда (!), сделанные ещё какими-нибудь пластинами Дагера – практически выцветшая, еле различимая сепия. Прапрадед (один в один похожий на Льва Толстого) стоит на фоне дома, который он построил собственноручно. Дом стоит и сейчас, до сих пор являясь самым большим домом в деревне, заметно отличаясь от остальных избушек. Именно в нём во время войны у фашиков был штаб – до сих пор на чердаке можно отрыть массу интересных вещей.

    Дальше идут фотографии прадеда – твёрдый кусок картона с надписью “Фотоателье В. Шаповаловъ. Санкт-Петербург, Вознесенский, 32”. Прадед имел обыкновение бриться под ноль, увлекался спиритизмом и (я в этом абсолютно уверен), частенько покупал в аптеках чистейший кокаин – эпоха декаданса позволяла делать это свободно.

    Постепенно фотки прадеда на твёрдом картоне сменяются на дедовские военные. Большие групповые фотографии, около ста человек, в которые каждый раз вглядываюсь, ища деда, и всегда узнаю его по трём орденам красной звезды у него на груди. В детстве я всегда гордился, что у деда больше всех орденов. Он доставал их на 9 мая, брал у моей матери лак для ногтей и красил покоцанные лучи долго и старательно. Дед умер, когда мне было шесть лет, и я так и не узнал, за что его ими наградили. Помню только, что он рассказывал, что взял в плен немецкого генерала. Может, где-нибудь можно по номеру ордена это узнать?

    Глядя на лица боевых дедовых друзей на вручную ретушированных фотографиях с надписью на обратной стороне “боевому другу на добрую память”, становится понятно, почему мы победили. И почему-то сразу приходит мысль, что если бы блокада была в наше время, то люди жрали бы друг друга на улицах живьём.

    Во время последнего отпуска я наделал фотографий больше, чем мой дед за всю свою жизнь. Но почему-то они как-то меня не особо радуют. Цифровая фотография кажется ненастоящей или мёртвой, потому что набор цифр не может быть живым.  Поэтому я часто использую старый добрый ЛОМО-компакт и здоровую зеркалку NIKON.

    “Если вы увидите, что мой дом горит, не хватайте деньги. Спасите лучше мои фотографии” – слышал я где-то. В принципе, они правы.