Очнулся он в слезах. Наташа лежала рядом. Она опять потягивалась, гладила себя, мечтательно улыбалась, но все же на этот раз не сводила озабоченного, виноватого взгляда с инкуба.

- Пришла в себя? Ты нормально? Извини, я погорячилась. Но ты сама виновата.

Ифрит перекатился набок. От пережитого стресса он едва мог шевелиться и совсем не хотел говорить. Ему хотелось быть подальше от этого монстра, но Наташа повернула его обратно к себе.

- Ира, ты опять меня игнорируешь? – Брови Наташи стали сходиться на переносице.

- Нет, - поспешно ответил инкуб. Меньше всего на свете он хотел снова разозлить ее.

- Вот и хорошо. Смотри у меня, больше чтобы аккуратно! Я хочу спросить. Что ты помнишь? Выкладывай, ничего не утаивай.

- Я не знаю, что…

- Ира, не зли меня!

Инкуб поспешно закопошился в памяти. Чего же хотела Игоренко?.. Сейчас Наташа прижимала его к себе, по-хозяйски закинула сверху ногу. Ифрит не хотел быть рядом, но ничего не оставалось, сопротивление могло повлечь за собой ужасные пытки.

Чего же она хотела? Откуда-то инкуб знал точно: она хочет знать именно о том, что касалось инкуба, его мужской сущности. Но ответов джинн не знал и сам. «Инкуб» - что означает это понятие? Единственная ассоциация – давешний разговор, когда и он, и Наташа упоминали это слово, но сейчас беседа казалась набором бессмысленностей – он не понимал собственных недавних слов.

- Я ничего не знаю, - просительно заявил он. – Я… не знаю ничего.

- Расскажи мне про инкубов. – Игоренко выглядела достаточно внушительно.

- Я правда не знаю… Я не знаю, кто это.

- Смотри мне в глаза! Ты правда не знаешь?

- Правда.

Игоренко гладила его волосы, внимательно вглядываясь в глаза.

- Хорошо. А теперь ответь: мужчина ты или женщина?

Вопрос был странным и достаточно элементарным, но инкуб вдруг растерялся. По всем признакам, он являлся Ирой Васильевой, обычной девушкой. Но отчего-то считал себя мужчиной, и очевидного объяснения тому не виделось.

Взгляд Наташи изучал, как под микроскопом.

- Я… не знаю.

- Ты считаешь себя мужчиной? Не отводи глаза! Говори честно!

Она нависала над джинном, словно грозовая туча. Ее грудь лежала на его грудной клетке, и джинн ощущал себя буквально как в жестком скафандре, где сложно и пошевелить рукой. Он чувствовал дыхание Наташи на своем лице.

- Мне кажется, что я мужчина… почему-то.

- Почему тебе кажется, что ты мужчина?

- Я… не знаю!

Наташа еще с минуту посверлила инкуба взглядом.

- Ну, ладно. Можешь пойти, помыться. Я пока тут буду лежать.

Инкуб отправился, куда было сказано, и принял душ. Кое-где болело тело. Ему было реально страшно возвращаться в комнату к Наташе. Что та еще может придумать? Нельзя ее злить, все эти вещи слишком опасны.

Он слишком долго медлил, и в дверь, где не было щеколды, ворвалась Игоренко.

- Ты что тут делаешь?

- Я моюсь.

- Почему так долго?

- Все, я помылся.

- Смотри у меня. – Наташа вышла, но тотчас вернулась. Глаза инкуба панически расширились, стали огромные, будто воздушные шарики – в руке Игоренко держала искусственный член.

- Нет! Не надо!

- Не бойся. Будешь хорошо вести себя, будет все нормально. Что ты сказала, когда я уходила?

- Ничего!

- Перед моим уходом, что ты сказала?!

- Я правда ничего не говорил!

- Ну вот, опять! Ты сказала, что «помылся».

- А…

- Чтобы я подобного от тебя больше не слышала! Тебя как зовут?

- Меня?

- Тебя зовут Ира, Ира Васильева! Ты «помылась» и «сказала». Ясно тебе?

- Ясно. – Инкуб был ни жив, ин мертв от страха.

- Что тебе ясно.

- Я помылась. Я сказала.

- Ну вот, умница какая! Смотри, чтобы больше такого не было. Тебя зовут Ира, ты и будь Ирой. Все.

Игоренко вышла, а он… она вздохнула. Действительно, почему нужно быть «он»? Тут какая-то странная мысль, нелогичная. Ведь он же Ира, на самом деле? Кроме того, если он будет думать о себе как «она», меньше шансов ошибиться вслух и навлечь на себя гнев хозяйки.

Итак, Ира Васильева вышла из ванной. Девушка действительно не видела причины считать себя мужчиной, в ее теле не было ничего мужественного. Довольно длинные волосы, грудь, вся тонкая фигура безоговорочно указывали на принадлежность к женскому полу. Значит, она будет женщиной.

Ира еще вяло подивилась, насколько легко она изменила точку зрения. Но разве можно спорить с Наташей? Наташа в любом случае мудрее.

День прошел в некоторой напряженности. Назавтра, вернувшись со школы, Игоренко подманила к себе подружку и пытливо заглянула ей в глаза.

- Ты в порядке?

- Да.

- Иди-ка ко мне.

Игоренко раздвинула ноги и стала наклонять ее голову к своей промежности. Что-то в Васильевой стало сопротивляться, но Наташа действовала настойчиво. Она закинула Ирине ноги за плечи, и сопротивляться той уже не хватало сил.

- Давай, давай, пора учиться…

Полетели дни, недели. Васильева уже не пыталась сопротивляться. К тому же, тело Наташи ей действительно нравилось, хоть и было женским. Теперь Ира безоговорочно слушалась хозяйку во всем. Постепенно авторитет Игоренко сильно вырос в ее глазах, она и не помышляла о бунте. Все попытки свободомыслия Наташа обрубала достаточно жестко.

Наступила зима, потом весна. Понемногу Наташа стала выводить ее в люди, постоянно находясь рядом, неусыпно контролируя. Выяснилось, что Игоренко общается с интересными людьми, бывает в разных местах. Но оставлять Ирину одну Наташа поначалу решалась только дома. Уже потом, убедившись в покладистости любовницы, Игоренко стала понемногу ослаблять хватку.

Странное дело, Ирина почти не беспокоилась о подружках, о бабушке. Старая жизнь стала как-то неважна, будто засвеченный негатив. Наташа сказала, что позаботилась обо всем, и этого было достаточно.

К осени Ирина даже возобновила занятия. Она стала посещать школу в другом районе, пошла в пропущенный десятый класс.

Однажды случилось ЧП. Игоренко пришлось покинуть город по каким-то важным делам.

- Ты там в порядке? – говорила она из телефонной трубки.

- В порядке. Ты где?

- Я в другом городе, солнышко. Меня сегодня не будет, но завтра я в любом случае к вечеру вернусь. Смотри там, не хулигань, ясно?

- Конечно.

- Ира, если будешь вести себя плохо, я тебя накажу. Понятно? Накажу серьезно. Завтра после школы – сразу домой. Жди меня там, я вернусь, как только смогу.

- Хорошо.

Ирине показались угрозы Наташи странными. Но утром на второй день она действительно почувствовала себя не как обычно. Что-то смутное кружилось в голове, какое-то беспокойство. Непонятные голоса, чудовищные мысли. До обеда Ирина старательно не обращала на них внимания, а потом стала реально опасаться за собственный рассудок.

Уроков в этот день оказалось много, а когда они окончились, Ира почувствовала, что ей совершенно не хочется возвращаться домой.

Почему?

«Потому что Наташа – враг», - с готовностью ответил внутренний голос.

«Ерунда, Наташа меня любит».

«Ага, любит, - ехидничал голос изнутри. – Как ужин».

«Чушь! Наташа – хорошая и добрая».

«Она берет от тебя, что ей нужно, оттого и добрая. Чего ей злиться-то?»

«Что она от меня берет?»

Тут внутренний голос замешкался. Возникли какие-то сказочные картинки о джиннах, о бессмертных духах. Ирина разом отмела весь этот бред.

В школе она остановилась у окошка. С полчаса глядела сквозь стекло, пытаясь разобраться в собственных мотивах, потом заприметила в углу между стеклами движение. Крупный паук, самка, сплел там себе паутину. Как раз в этот момент по паутине аккуратно пробиралась другая особь, поменьше. Самец, он шел к самке спариваться, как догадалась Ирина. Но самка заметила гостя, дернула пару раз лапками, проверяя натяжение нитей – и вдруг прыгнула на более мелкое существо. Несколько секунд – и тот оказался опутан в несколько слоев. Паучиха надежно удерживала жертву, впрыснула ей свой яд. Уже потом неспеша отнесла добычу к себе в уголок – теперь это был белесый кулечек, эдакий пакетик с припасами, не больше. Ирине вдруг пришло в голову, что самец-то еще жив! Хотя он сейчас больше напоминает шарик, ему не вырваться из западни ни за что, он надежно отравлен и находится при агрессорше как закуска, но он ведь еще жив. Любопытно, что он чувствует? А впрочем, что он мог чувствовать, он же просто насекомое.

Другое дело – люди. Или – инкубы, подсказал внутренний голос.

Плюнув на все, Ирина решила вернуться домой. Отчего-то она точно знала, стоит ей встретить с Наташей, как все страхи и сомнения останутся позади.

«У паука тоже все страхи остались позади».

«При чем тут паук?»

«Очень при чем. Этот пойманный паук – ты».

«Чушь. Я – Ира Васильева, а не какой-то там паук».

«Ты – не Ира. Ты – мужчина-инкуб».

Васильева даже остановилась среди улицы, как громом пораженная. Это что еще такое?! Мужчина?..

Внутренний голос молчал, он и сам мало что знал. Ира продолжала двигаться к дому на автомате, когда затрезвонил мобильник.

- Ирочка, привет! Я уже дома. Жду тебя, не дождусь. Ты где там пропадаешь?

- Я уже иду.

- Давай-ка, быстрее. Ты где находишься?

- Я уже почти около дома.

- Хорошо, иди. Не отключай телефон! Будем разговаривать с тобой, пока ты не придешь. Как твое самочувствие?..

Но Васильева нажала на кнопку обрыва связи. Отчего-то ей совсем не хотелось поддерживать сотовую связь с Наташей. Сейчас эта телефонная связь напоминала Ирине паутинку, которую Наташа выбирает, подтягивая к себе инкуба…

Опять это слово. Где она его слышала?

И зачем идти к Наташе? Можно ведь убежать, уехать. Угнать машину, ограбить, убить, в конце концов. Странное дело, такие мысли не вызывали у Ирины оторопи. Наоборот, они выглядели очень соблазнительно. А вот возвращаться к Наташе не хотелось, хоть убей. Васильева уже подошла к подъезду, очень медленно, когда наконец решилась. Да, она сбежит. Достала из кармана мобильник – и отбросила его в сторону. Это – чтобы не отыскали. Ирина развернулась на сто восемьдесят градусов и лицом к лицу столкнулась с Наташей.

- Ты что это делаешь? – тихо, угрожающе спросила та.

- А-а… я…

- Ну-ка, марш домой.

Ира вдруг подумала, что надо закричать, позвать на помощь. Главное – не попадать в квартиру. Но привычка брала свое, и она безропотно шагала по ступенькам, все хуже понимая саму себя. Когда уже дверь отворилась, будто кладовая паучихи, Ира заглянула внутрь, увидела розовое покрытие повсюду – и содрогнулась. Это напомнило желудок, внутреннюю полость живого существа!

- Нет, я не пойду, - твердо заявила она, разворачиваясь. – Я сейчас закричу…

Наташа сбила ее с ног, втолкнула внутрь. Дверь захлопнулась позади.

- Это что еще такое?! – наклонилась Наташа. – Дрянь!

И она поволокла инкуба дальше внутрь, на ходу снимая одежду.

С этого дня Ира перестала ходить в школу, теперь уже навсегда осталась с неполным средним образованием.

Через два месяца Наташа впервые появилась дома не одна. С ней был физически развитый, поразительно красивый парень лет двадцати-двадцати двух. Он воистину походил на Аполлона.

- Знакомься, это Максим.

Ира поглядела на незнакомца с недоверием.

- Правда, он душка?

- А че, это и есть твой дом? – косился по сторонам парень. – Странно тут как-то.

- Он мой помощник, - продолжала объяснять Наташа. – Точнее, был им. Я познакомила его с нужными людьми, представила, как следует. Ну, а потом перевела все счета на его имя. Вот только он не знает паролей…

- Да, кстати, - очнулся гость, - а бабки где? Ты же мне обещала, смотри, Натаха, не шути со мной…

- Сейчас все будет.

Ира настороженно глядела на эту парочку, переводила взгляд с одного на другого. Максим ей понравился не очень, он очевидно был не большого ума: пялился кругом и отпускал тупые комментарии.

- Натаха, ладно, пойдем отсюда.

- Это еще не все, Максим.

Ира подметила момент, когда оба они как-то странно, синхронно вздрогнули, будто одновременно коснулись провода под напряжением. Потом тот и другая пошатнулись, как от слабости, но не попадали. Оба открыли глаза, причем Максим – первым. Теперь он смотрел совсем по-другому, не пялился по сторонам, а спокойно и ободряюще кивнул Ирине. Васильева заметила в его глазах нечто знакомое…

Наташа, наоборот, выглядела очень растерянно.

- Как?.. Что?..

- Я тебя отвезу, Наташенька, домой, - уверенно заявил он.

- Я уже дома, что за…

А вот в голосе Игоренко появились странные, незнакомые нотки.

- Ты забыла? По тебе уже полтора года родители скучают. Да и школу ты забросила, совершенно зря.

- Ты мне поговори! – выкрикнула Наташа. – Это я тут босс.

- Нет. Ты все перевела на меня, забыла? Ну ладно, собирайся.

Игоренко вела себя более чем странно. Позволяла собой манипулировать, да и вообще стала какой-то… чужой.

- Иринка, - обратился Максим к Васильевой, - я сейчас отвезу эту девицу, куда надо, а ты тут не хулигань, хорошо? Имей в виду, это я. Ну, узнала?

Ирина смотрела – и не верила. Глаза, интонации – все в Максиме было от Наташи, от прежней Наташи.

Немного поспорив, парочка удалилась. Через час Максим явился один. У него были ключи, и он легко открывал ими сложные замки.

- Ну что, как тебе это тело, Иришка?

- Я… вас не знаю.

- Ну, если ты такая глупая, то придется привыкать. Теперь вот я, Максим, здесь главная… главный.

- Вы… Наташа?

- Ну, конечно, глупая! Только теперь я – Максим. Я всегда так делаю: передаю все связи новому телу, перевожу все деньги. Так лучше.

Ира едва понимала этого странного нового хозяина.

- Понимаешь, Иришка, - продолжал вещать красавец, - нам с тобой предстоит еще очень долго жить. И совершенно незачем обращать на себя внимание лесбийской парой. Будем как все, так удобнее. Ну, а сейчас давай-ка, опробуем это новое тело в действии. Знаешь, из-за всех этих перемещений я сильно проголодалась… проголодался, то есть.

Васильева запаниковала. Что сейчас будет?..

Парень уже обнажился. Пресс кирпичиками, ни грамма лишнего веса, все тело в меру развито, очень симметричное и пропорциональное. Наверное, женщины оргазмировали от одного взгляда на подобное, но в Ире оно вызвало только оторопь.

- Ничего, - пообещал Максим, - ты научишься любить меня такой.

- Нет, не надо…

Конечно, ни слова, ни крики молодого Аполлона не остановили.

Отныне они стали жить вместе. Счастливая внешне пара, очень красивые люди, особенно муж, удачливый бизнесмен. Они часто выходили в свет, все окружающие завидовали им. Только в отношениях этих двоих оставалась странность: Ира Васильева чувствовала, как год за годом из нее сочится нечто важно, необратимое. С каждым годом она становилась все покладистее и проще. Скоро Максим мог без риска оставлять ее и на несколько дней – странные мысли об инкубах у Иры больше не возникали.