В окрестностях Ташкента, принимая монтаж, я обнаружил процветавший онанизм и скотоложство. Рукоблудие велось слева направо по-арабски, а ордой овцеёбов верховодил неибательский москвич Равшан. Дед в оборванном халате приводил отару и драли её за символическую по столичным меркам плату. Спасая остатки веры в человечество, я резко подписал акт комплексного опробования и постановил отбыть в просвещённый Петербург.

Естественно самолетов не было, но Ослоебистан земля малая, к вечеру пианый в драбадан военный пилот, сказал говно вопрос. Поллитра сержанту, две офицерику, ящик экипажу и мы пиздуем домой. В грузовом темно, эроплан гудит, мы гудим, водку в стакан по пальцу наливаем, радуемся. Через пол ящика выяснили, что идем на автопилоте в буквальном смысле - пилоты оказались самыми нарытыми голосами тьмы. Через пару часов сели, свет больно резанул глаза, думали берега Невы, но был это сибирский Хуежопинск. Забежал пилот, говорит полетное задание изменили, останетесь у Деда на аэродроме подсока, на обратном пути подберу. И улетел.

Дед даже обрадовался, говорит доллары е? Видимо баксы для него фетиш, потому как купюры просто алкал. У нас оказалось мелочью стошка, старикан за все установил таксу оне доллар. Фраза видать нравилась. Скока самогонка? Оне доллар, подумав, добавлял весомо ЛИТР. Короче пропивали три бакса в день. Я себе номер люкс снял с джакузи в виде умывальника персонального за грин в неделю. И, представляя себя британским джентльменом, выезжал на арендованном козлоровере ловить тайменя. Раз пытались охотиться, но монтажники пропивали уже пять уан-долларов в день на троих. Поэтому, выковыривая ножом дробь из жопы отхлёбывающего анестезирующей самогонки рабочего, мы с Дедом решили охотиться вдвоем. Старикан при этом скурил весь кэмел, приговаривая ласково: союзнические…

В конце недели посетила меня Белка. Не та, что давно скакала по плечам падших монтажников, а живая. Дедова внучка, явилась в красной шапочке и бидоном молока. Без пирожков, зато с такой жаждой мужского общения, что пыталась растолкать мертвецки пианых с утра монтажников, лежащих вместе со свиньями во дворе. Увидев побритого и пахнущего demonом мэна со спиннингом, она без слов затащила меня на сеновал. Отшпилил её разок. Она так недовольно говорит, типа ебёшся как дерёвня, так в городе не ябутся. Говорю, расскажи кучерявая пиздёнка, как ёбля проистекать должна по-твоему? Она отвечает, дескать, гламурный геолог Петя, сказал, что модно ябаться сзади. И на очко показала. Не в силах поверить в такое счастье, я горячо согласился ябаться только гламурно. Когда заправил в её необъятную жопу, Белка сказала, что великий Петя ещё про красоты Северной столицы рассказывал при этом. Я вас умоляю. О Александринке рассказал, потом полежал о Юсуповском рассказал, уже с некоторым напряжением рассказал о Инженерном замке. Она осталась очень довольна и попросила завтра рассказать о Кунсткамере, Невском и Лиговке.

Экскурсии по виртуальному Петербургу велись до конца недели. Самолет, пидарас дюралевый, не прилетал, я везде опоздал. Белка, охуевала, бегать от деревни до деда десять километров не нужно, а ебля и культпросвет сами приезжают. Даже порывалась минет настрочить. Это после путешествия по Гостиному, с заездом в Петергоф. Вместо минета поведал ей о памятнике Стерегущему. С началом второй недели, другая жизнь, где нет самогона, тайменя и виртуальных экскурсий, с последующим омовением хуя в озере, стала казаться красивым сном.

Всё закончилось трагично. Дед сказал, типа пособи медведя взять, все ульи истерзал. Поколебавшись, потому как машина стояла под парами, пошёл с дедом, охота на такую зверюгу когда ещё обломится. Медведь, сука от нас заныкался, через шесть часов пришли голодные, потные и злые. Белка обнаружилась на сеновале с кузнецом, вернее с тремя. Один визжал от восторга как свинья, остальные заталкивали три орешка для Белочки во все щели. Коннект втроем, деду не понравился – он взялся за ружо. Безжизненные тела монтажников, я сложил потом во дворе. Девка, убегая голая в деревню, пожурила, что хуево мои монтажники Петербург знают.

К обеду прилетел транспортник. Пьяный естественно экипаж, помог мне погрузить тела рабочих и мы стартовали в благословенную Пальмиру. Без приключений, приземлились дома. К тому времени жестоко упижженые прикладом Деда монтажники пришли в себя. Отправив их по домам, я со смешанным чувством взирал на Неву и Смольный собор. Белка глядела на меня из каждого окна. Вот уже пятнадцать лет прошло, а призраки прошлого преследуют меня. Как там Белка, кто тебе о Петербурге рассказывает?