- Ой, какой хорошенький! Давай, ну давай купим его! А я тебе – что хочешь!
«Хорошеньким» девушка Алена назвала мини-кролика, которого продавали в переходе с «Охотного ряда» на «Театральную». Черно-белый ублюдок размером с ладонь, сидя в птичьей клетке-ретро с завитушками и вензелями, задумчиво срал. За всю хуйню (кролик, клетка, гавнище) просили косарь.

Вообще-то существует всего три вида божьих тварей, которых я готов считать друзьями человека – собака, лошадь и дельфин. Все прочее – дичь, на которую следует охотиться, истреблять и пожирать. Но на крайняк можно было купить и кролика – а позже, за ненадобностью, сожрать. Отношения с девушкой (я подчеркиваю – ДЕВУШКОЙ) Аленой, как я предвидел, надолго не затянутся, а возможность требовать «что хочешь» была сейчас очень и очень кстати. Тем более – всего за косарь.

Видимо, по ассоциации с Кентукки и вообще Пендостаном мы назвали жывотное Биллом. Сутками позже я переименовал гадину в Дебилла: оно могло только жрать и срать, причем срало (навскидку) больше, чем сжирало. Девушка Алена потребовала, чтобы я хотя бы выделял голосом графский апостроф Де, что свидетельствовало бы о благородном происхождении этой гавнофабрики. Я согласился, но это была уже моя последняя уступка. Еще через неделю женщина Алена отправилась проторенной дорожкой – нахуй, на поиски нового Прекрасного Принца. ДеБилл остался. Я отвез его на попечение своим старикам.

Еще через месяц матушка позвонила мне и взволнованным голосом сообщила, что с ДеБиллом проблемы – он не может покинуть клетку. Я пообещал заехать и разобраться, но в связи с загруженностью работой смог сдержать слово лишь еще через месяц. Когда я приехал, то чуть не йобнулся рассудком. В клетке было полным-полно. Точнее сказать, битком.

Сначала мне почудилось, что на меня взглянула двустволка с оптическим прицелом. Но нет – это были глаза чудовища, накрест перечеркнутые прутьями клетки. Чуть ниже сквозь прутья торчала пара ужасных оранжевых бивней, с адской скоростью обтачивающих морковку, стиснутую в не менее ужасных когтях. Сзади из клетки свисал белый клочок шерсти, из-под которого пулеметной очередью рвались крупные овальные катяхи. А все остальное пространство клетки до последнего кубического сантиметра заполнено было жирным, мясистым, идеально кубическим туловищем.
- Какая впесду поилка?! – чуть не плача, доложила моя интеллигентная обычно матушка. – Пою его – из клизмы, перорально, потом под душем вместе с клеткой мою, чтоб не прокис. Но все равно воняет яибу…
Осознание того, что под видом мини-кролика нам впарили детеныша нибаццо какого крупного зайца, пришло к матушке поздновато, а ко мне – и подавно. Теперь ситуацию можно было разрулить лишь с применением техники. Последовательно сломав о прутья клетки кусачки и пассатижи (из легированной стали клетки делали, что ли, при царском режиме?), я позвонил соседу Володьке, у которого, я знал, была болгарка. Увы, это оказался промышленный инструмент: трехфазная, с толстым оранжевым проводом дурмашина, которую в одинаре было весьма непросто удержать…

…Взвыл режущий диск, но еще громче него взвыл нечеловеческим голосом ДеБилл, на котором от первой же искры вспыхнула хорошо промасленная шерсть. Пришлось заливать, хуле… Но еще не раз к потолку взлетали клочья мокрой шерсти, а воздух распарывало ультразвуковое верещание, прежде чем отвалилась боковина клетки. Мы с Володькой опрокинули ее, и на паркет ужасным лысым комом смачно шлепнулся ДеБилл.

Очень, очень нелегки оказались первые его шаги на воле. Все вы помните, конечно, замечательный деццкий фильм «Гостья из будущего». Так вот, даже пресловутый робот Вертер смог бы прохилять за Рудольфа Нуриева по контрасту с грацией и пластикой ДеБилла. Несмотря на свободу, ебало кролика остался бульдожьим, тело – кубическим, а лапы – навеки прижатыми к брюху. Только уши распрямились вдруг, как антенны, зато шеи не было в принципе. Ну хуле, деревца «бонсай» вы тоже все видели…

Пока мы с Володькой в пароксизме катались пацталом, ДеБилл сориентировался и заприметил лучшую в своей жизни морковь. Ожесточенно скрежеща подбрюшными когтями, он преодолел метр до цели. И, с выражением восторга на квадратном ебле, погрузил свои оранжевые бивни в толстый оранжевый провод болгарки…

…Песдануло так, что в подвале выгорел плавкий предохранитель на 50 ампер. ДеБилл временно укрылся от житейских невзгод в шаровой молнии, а когда утихло сияние разрядов, нашим глазам предстал классический кубик «Чаппи», только размером поболе. Что ж, каждый живущий – сам кузнец своей судьбы. И возможно, на месте ДеБилла я и сам сделал бы такой выбор: чем влачить свою зловонную квадратную жизнь до жалкого финала, кончить ее на раз – но могучей и ослепительной вспышкой.
…А ближе к вечеру позвонила Алена.
- Как там поживает наш кролик? - между прочим поинтересовалась она.
- Ты знаешь, зайчонок, - предельно бережно сказал я, - он болел долго, у него врожденный гигантизм, оказывается, был, мама за ним ухаживала как могла, но спасти не сумела… Сегодня он – умер... Я уже упаковал его тельце в простыню, как стемнеет – на помой… то есть, хоронить пойду…
- Постой, - дрогнул в трубке Аленин голос, - хочешь – я приеду, и мы похороним его вместе?
Разумеется – хочу, подумал я. Похороним, а там и пару палок по старой памяти поставим – над могилкой, за упокой души, гыгыгы. Но вслух я этого, само собой, не произнес (все же траур у нас), а только сказал: конечно, крольчонок, приезжай. Выпьем, помянем ДеБилла… Но оказалось, повзрослевшая Алена мыслит со мной в одном ключе.

- А можно… - опять голос дрожит, - а смогу я потом у тебя остаться на ночь?
Жизнь налаживалась…