Самый тяжелый рабочий день остался позади, и Антон Семенов с чистым сердцем и светлыми мыслями переступил порог родного дома.
— Дорогой, ты извини, но мне опять нездоровится, — донесся из спальни голос Марины. — там ужин на плите, разогрей. У меня сил нет подняться.
— Конечно, лежи, дорогая, я все сделаю.
Он прошел на кухню и шлепнулся на стул. Опять ей нездоровится. Который день уж сам себе еду готовлю. И где это ее угораздило так заболеть? Не припомню я чего-то… Правда, с памятью вообще слабо стало.
Антон включил телевизор, подошел к плите и поставил на огонь сковородку. Поднялся сладостный аромат жаренной картошки, послышалось приятное шипение масла, что просто не могло не вызвать обильное слюноотделение. Прямо как у собаки Павлова. Все мы животные, что тут скрывать.
Положив еду на тарелку, Антон сел за стол и уставился в телевизор. Шла какая-то очередная мыльная опера в российском исполнении. Почему-то другого у нас уже не снимают. Героиня этого сериала, взъерошенная дамочка непонятного возраста, как раз отчитывала пришедшего с работы мужа.
«Шляешься целый день не весть где! Что? На работе? Это, по-твоему, работа? На работе выдают зарплату, а то, что ты приносишь — это копейки. Попрошайки на улицах и те больше получают! Да я больше тебя получаю! И ты считаешь себя мужиком? Когда починишь кран в ванной? Уже вторую неделю течет. Или что, опять я должна это делать? Да ты вообще хоть что-нибудь сделал в этом доме? Ничегошеньки! Только и знаешь, что отдохнуть на своей работе, потом заявиться домой, вкусно поесть и завалиться спать! Лодырь! Что? Вкусно? Правда? А ты на это вкусно заработал? Да твоей зарплаты на буханку хлеба не хватит! Когда ты мне новые сапоги купишь? Ты посмотри, в чем я хожу! Это же дуршлаг. Можно макароны промывать, хотя ты даже на макароны не заработал. Бездельник, лучшие годы тебе отдала, и чем ты мне отплатил? Сколько это может еще продолжаться?!»
Антона передернуло. Что за чушь показывают? Неужели кому-то это интересно? Бред. Он взял пульт с твердым намерением переключить канал. Уж лучше какие-нибудь телепузики, чем это. Семенов посмотрел на кнопки, выбрал канал и вновь повернулся к телевизору с пультом на готове. Странно, по ящику шли новости. А кнопку еще никто не нажимал. Экстренный выпуск, что ли? Опять чего-нибудь взорвали?
Решив, что это уже давно не новости, Антон выключил телевизор, не став вслушиваться. Пусть себе болтают, уж лучше доесть в тишине.
— Антоша, ты поел? — снова донеслось из спальни.
— Да, Мариш, уже все. Сейчас иду.
— Оставь посуду, я завтра помою.
— Хорошо, уговорила.
Он кинул тарелку в раковину и пошел в спальню. Жена лежала под одеялом, закутавшись по самые глаза. Бледная, глаза ввалились, ручонки исхудали.
— Мариш, может быть, все-таки, вызовем врача?
— Нет, не надо. Я скоро поправлюсь. Мне уже лучше, правда. Не волнуйся за меня.
А не волноваться было трудно. Марина вот уже вторую неделю лежала, с каждым днем становясь все хуже. Уверяла, что пьет лекарства, но Антон проверял, в аптечке лекарств не убавлялось. Что-то тут не так. Надо бы плюнуть на все и вызвать врача. Он уже пытался однажды, но Марина будто взбесилась. Закричала, начала умолять не делать этого, и Антону пришлось подчиниться. Что только не сделаешь ради любимой. Часто звонили с ее работы. Марина не хотела разговаривать, поэтому Антону приходилось принимать на себя роль секретаря и докладывать всем, что госпожа Семенова заболела и не может пока выйти на работу. Соседи тоже интересуются, особенно Марья Никитишна, пенсионерка из квартиры напротив. Вот уж у кого мотор в одном месте. Каждый день интересуется, чем таким захворала Мариночка, а не заразно ли это, а нельзя ли чем-то помочь, а не собирается ли она отдать Богу душу, если да, то есть тут на примете один хороший священник, может все грехи снять. И все в таком духе. На вопрос о курсе лечения Антон смело говорил, что Мариной занимаются самые передовые врачи, они пичкают ее самыми передовыми лекарствами, и вообще все прекрасно. Не станешь же докладывать этой старой шпионке, что Марина ничего не принимает и целыми днями лежит, уткнувшись в телевизор. Последний, кстати, не выключался круглые сутки. Марине плохо спалось, и она развлекалась просмотром ночных ток-шоу. Антон уже свыкся с этим, и привык спать, не замечая работающего ящика.
Сегодня, как и всегда, Марина смотрела рассуждения на вечные темы о нелегкой женской доле, поэтому Антон тихонько пристроился с краю кровати и немедленно уснул.

ВТОРНИК

— Просыпайся, лодырь. Или ты и сегодня хочешь проспать?
Антон открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на говорившего. Это была Марина. Она стояла возле кровати, одетая в строгий костюм, в котором обычно ходила на работу, и безжалостно раздавала Антону пощечины.
— Может, ты вообще решил бросить работу и сесть мне на шею? Вот мило. Станешь домохозяйкой? Может, хоть тогда починишь этот проклятый кран?!
— О чем ты, дорогая? Я уже иду, — Антон потер горевшую щеку, — а ты уже поправилась?
— Ну ты даешь… В этом доме только ты больной. Причем, такое не лечиться. Вставай, говорю и отправляйся на работу, хватит отдыхать. Я уже опаздываю из-за тебя. Твой незаслуженный завтрак на столе.
Антон потер глаза и начал надевать брюки. Что за чушь? Куда она опаздывает? Только что же при смерти была.
В корридоре послышался скрип открывающейся двери, звон ключей и цоканье Маринкиных шпилек. Вскоре цоканье стихло, а входная дверь захлопнулась. Антон выполз на кухню. В раковине стояла гора грязной посуды, мусорное ведро было не то что переполнено, а фактически завалено со всех сторон. Собственно, само ведро лишь угадывалось под этой горой мусора. Сонный таракан вяло ползал по этому Эвересту, не обращая никакого внимания на человека. Неподалеку ползала жирная муха, а чуть слышное жужжание наводило на мысль, что она здесь не одна. Появление Семенова никак не отразилось на поведении насекомых.
«Совсем обнаглели», подумал Антон и сел на стул. «Что-то здесь изменилось со вчерашнего дня…»
Неожиданно зазвенел телефон. Антон подскочил и потянулся за трубкой.
— Алло, простите, а Марина сегодня выйдет на работу? — осведомился какой-то обаятельный мужской голос.
Антон уже собрался сообщить, что она, собственно, уже вышла, как вдруг заметил, что находиться в спальне, возле шипящего телевизора, а рядышком лежит все такая же бледная жена.
— Нет, — пробубнил Семенов в трубку. — она еще не выздоровела.
Закончив тем самым разговор, Антон повернулся к дражайшей супруге. Та мирно посапывала. «Вот так сон, прямо кошмар какой-то. Нельзя мне смотреть женские сериалы. И что это, интересно, за мужики названивают? Подозрительно…»
На кухне все было в порядке. Раковина пустая, ведро практически тоже, тараканов не видать. Все как и должно быть. Антон решился на подвиг: самолично приготовить завтрак. Пора уже брать инициативу в свои руки. Надо поднимать Маришку с постели, а то это не дело. Он достал из холодильника четыре яйца, взял нож, поставил на огонь сковородку и налил масла. Пускай это не шведский стол, зато от чистого сердца. Разбив последнее яйцо, Антон решился на мытье посуды. Вернее — ножа. А что, тоже дело. Марина же как-то умудрялась мыть посуду. Кстати, а вчерашнюю тарелку она когда успела? Ночью, что ли? Ну да ладно, пора с этим завязывать. Ей надо лежать и только лежать. Отныне посуда — не ее дело!
Антон подошел к раковине, намылил губку, поднял нож и тут же с криком отбросил его в раковину. Нож был в крови. Семенов осмотрел свои руки. Порезов, вроде бы, нет.
— Дорогой, что там у тебя разбилось? — голос Марины был необычайно силен для ее внешней слабости. Она кричала из спальни, а казалось, что стоит рядом.
— Ничего не разбилось! Просто я нож уронил.
— На тарелку?
— Нет, в пустую раковину.
— Странно, мне показалось, что разбились тарелки.
«Мне тут еще не такое показалось», подумал Антон, увидев, что в раковине лежит совершенно обыкновенный нож, без каких-либо признаков крови.
— Мариш, тебе что-нибудь надо купить? — Антон решил сменить тему.
— Нет, спасибо. Просто возвращайся поскорее.
— Попробую, — буркнул Антон и пошел на работу.

СРЕДА

— Антоша, милый, ты не очень расстроишься, если я опять полежу? Там ужин на плите, как обычно…
— Да-да, я помню. Давай уже вызовем врача, что в этом плохого?
— Нет, не надо. Мне уже намного лучше. Вот сегодня еще полежу, а завтра встану и все будет хорошо, договорились?
— Ладно.
— Про посуду тоже не беспокойся, я помою потом.
— Уговорила.
Сегодня Антон решил не включать телевизор. Вчера опять показывали тот идиотский сериал. То ли повтор, то ли там все серии одинаковые. Белеберда какая-то.
— Милый, ты поел?
— Да, дорогая, сейчас приду.
— Послушай, ты не мог бы завтра купить липкую ленту?
Антон кинул тарелку в раковину и прошел в спальню.
— Ты имеешь в виду скотч? Зачем? У нас же где-то был…
— Да нет, не скотч. Ленту от мух. Сегодня проснулась от их жужжания. Невыносимо. Откуда только летят? Купишь, а?
— Хорошо, куплю.
Внезапно вспомнился вчерашний сон. Может, мухи из мусорного ведра?
— Я пойду, мусор, что ли выброшу, — сказал Антон жене и вернулся на кухню.
Странно. В ведре лежили какие-то бумажки, обертки, упаковки, и все это едва доходило до середины ведра. Никакого неприятного запаха не наблюдалось. Вряд ли мухи отсюда. Но можно и подстраховаться.
Антон взял ведро и вышел на лестницу. Хорошо, когда есть мусоропровод. Просто отлично, когда он не забит. И совершенно ужасно, когда ваша соседка — вечно дежурящая у глазка пенсионерка. Марья Никитишна выпорхнула на лестницу следом за Антоном.
— Сынок, а мое не захватишь? Старая я стала, трудно уж мне по лестнице бегать…
— Ладно, давайте, мне не тяжело.
— Силен! У самого-то вон сколько мусора. Месяц, что ли, не выносил?
Антон уставился на свое ведро.
— Да вы что, Марья Никитишна, разве за месяц столько насоберется? Тут мусора дня на два, не больше.
— Да? Уборка, что ли была какая, али гости наведывались?
— Никого не было, о чем это вы? — Антона так и подмывало сказать, что она и сама все прекрасно знает про гостей. Если бы кто приехал, Никитишна первой прибежала бы со своими дежурными котлетками, которые, по всем видимости, так и лежат в ожидании гостей уже второй год. Вкусные… Необыкновенно.
— Да как же так-то? — не унималась пенсионерка. Как и многим людям в ее возрасте, ей требовалось регулярное общение.
— Ну вот так… — Антон почувствовал себя неловко. — вы извините, я пойду, там Марина ждет.
— Да-да, беги. Может, лекарства нужны какие? У меня есть немного…
— Нет, спасибо, — Антон уже поднялся к мусоропроводу. Вытряхнув мусор, он со скоростью хорошего спринтера спустился обратно, вручил соседке ее ведро и скрылся за своей дверью. Судя по продолжительной тишине на лестнице, Марья Никитишна прилипла ухом к их двери в поисках свежих новостей и сплетен.
Антон забежал в спальню, закрыл дверь и лег на кровать.
— Что случилось, милый?
— Да опять эта старая карга проходу не дает, чтоб ей пусто было.
— Не переживай, любимый. Давай лучше спать.
— Хорошо. Спокойной ночи.

ЧЕТВЕРГ

Антон стоял на лестничной клетке с мусорным ведром в руке.
— Милок, а чегой-то ты в одном исподнем-то стоишь тут? — высунулась из своей квартиры Марья Никитишна.
Семенов посмотрел на себя. Действительно, кроме майки и добротных семейников в цветочек на нем не было абсолютно ничего. Странно, что не холодно.
— Антошенька, здоров ли ты? — не унималась соседка.
— А? — Антон никак не мог понять, в чем, собственно, дело, — все в порядке. Я просто вот мусор решил вынести.
— А чего ж среди ночи-то? Что не спиться-то?
«Сама-то ты чего не спишь?» подумал Антон, но вслух сказал иное:
— Да вот, решил воздухом подышать. Заодно, думаю, мусор вынесу. Чего порожним-то ходить?
— И то верно, милок. Мой-то Николай, царствие ему небесное, никогда сам не выносил мусор. Всегда напоминать приходилось…
— Да, я помню. Вы это уже рассказывали (»раз десять»). Не возражаете, если я пойду домой?
— Да, Господь с тобой. Что ж я, мешаю, что ли? Иди, конечно, чего ж возражать. Ответь только старой, кто это у вас сейчас кричал? Али послышалось мне?
— Кричал?
«Да-а-а… Совсем из ума выжила бабка.»
— Это, телевизор, наверное, — поспешил успокоить старушку Антон.
— Дык, там же одну еротику кажуть. Развраты сплошные, как им не стыдно только.
— Ну, как же, Марья Никитишна. Мы с Мариной ее и смотрим. А что, дело-то ведь молодое…
Соседка заулыбалась и назидательно погрозила пальчиком.
— Ох, Антошка, Антошка. Смотри у меня, сорванец. Вот мой Николай, помню…
— Да, я тоже помню. Вы извините, я пойду.
Антон забежал в квартиру и с силой захлопнул дверь. Раздался странный грохот. Будто эта дверь слетела с петель и покатилась по ступенькам. Грохот становился все сильнее и сильнее. Антон зажал уши ладонями и закрыл глаза.
А когда открыл, увидел потолок своей спальни. Рядом, как обычно, шипел телевизор и мирно посапывала Маринка.
«Надо бы все-таки вызвать врача, » подумал Антон, собираясь на работу. «Да и самому бы не мешало проконсультироваться. Странные сны какие-то…»
Готовя завтрак, Антон убедился, что мух действительно стало много. В ушах постоянно стоял едва различимый гул, будто этих мух здесь целый рой. Решив обязательно купить ленту, он отправился на работу.

ПЯТНИЦА

Ленту Антон, естественно, забыл. Вчера Марина устроила по этому поводу небольшой скандал, а сегодня намечался целый ураган. Но так как сегодня рабочий день закончился пораньше, Антон решил избежать ненастья, сбегав в еще не закрывшийся хозяйственный магазин. К величайшему счастью, ленты там были.
Семенов купил несколько штук и с гордым видом вернулся домой. Маринка не оценила героизма, как не заметила и возвращения мужа — уснула.
«Вот и славно. Можно в тишине повесить эти проклятые ленты.»
Встав на стул, Антон принялся цеплять первую ленту. Стул зловеще поскрипывал под ногами, а когда Антон собрался слезать — развалился. Решив, что кричать не стоит, а то Никитишну схватит удар, да и Мариша проснется, Семенов молча шлепнулся на пол.
— И что это ты собрался делать? — спросила вдруг супруга.
— Как что? — не вставая, ответил Антон, — мух ловить. Сама же просила…
— Ты спятил, что ли? Зачем тебе скотч?
— Какой скотч? Это же лента от мух. Разве нет? — Антон глянул на коробочку от ленты, которую держал в руке, — ну, точно! Лента для отлова мух!
— А ножик тебе зачем, ирод ты окаянный? Скотч резать?
— Мариш, я тебя не узнаю. Ты чего? Какой ножик?
Внезапно кто крикнул. Не здесь, а где-то далеко. Никитишне, что ли, плохо?
Антон вскочил с пола и обернулся. Марина все так же мирно посапывала на кровати.
— Любимая, ты о чем сейчас говорила? — Антон нежно потрепал жену за плечо.
— Ты о чем, дорогой? Я спала.
— Занятно…
— А что случилось? У тебя опять странные сны?
— Да, похоже. А ты не слышала крика?
— Крика? Нет, а должна была?
— Не знаю. Наверное. Может, старушка там помирает?
— Типун тебе.
— Ладно, — Антон решил не ходить к соседке. Ну и пусть помирает, коли так. — А ты как себя чувствуешь?
— Уже получше, мылий. Только вот сыпь какая-то выскочила…
— Где? Дай посмотрю.
Антон склонился к Марине. По левой щеке к плечу спускались какие-то странные пятна. Вроде лишая или еще чего. Может, пролежни какие-нибудь? Столько лежит, не мудрено.
— Ничего страшного, дорогая. Спи.

СУББОТА

Законный выходной Антон решил провести в законном бездействии. А лучшее бездействие — лежание в ванной. Нет ничего приятнее погружения собственного усталого за неделю организма в теплую нежную воду. Осуществив эту процедуру, Семенов впервые за неделю почувствовал себя счастливым. Как мало человеку, оказывается, надо.
Неожиданно мерный шум бьющей из крана воды прервался настойчивым стуком в дверь ванной комнаты.
— Открывай сейчас же! — судя по голосу, это была Марина.
— Родная, ты встала?
— Я сказала открывай! Ишь, чего удумал! Да я сейчас вынесу эту дверь к чертовой матери!
— Мариш, да что случилось-то?
— Тебе же хуже будет!
— Я ничего не понимаю, Марина. Что происходит?
— Ты долго собираешься меня здесь держать? Учти, выйду — убью!
Антон продолжал сидеть в ванной, не мигающими глазами глядя на дверь.
— Я не могу в это поверить! — продолжала Марина, — ты всерьез решил превратить эту ванну в склеп? А ну выпусти меня отсюда! Немедленно!
— Откуда выпустить? Это же Я внутри!
Стук в дверь все усиливался. Уже стучали ногами. Дверь начала трещать. Антон испуганно вскочил и распахнул дверь. За ней никого не было.
— Марина! — позвал Семенов.
— Что, милый? — донеслось из спальни.
— Ты что, хотела помыться?
— Нет дорогой, а что?
— Ладно, ничего. Опять заснул, наверное.
Антон наспех вытерся и стал одеваться. Марина мыться не хотела, это факт. Да она бы и не встала с кровати. Хотя помыться-то ей не помешает. Уже запах неприятный исходит. Почти три недели не мылась. Бардак.
Одевшись, Антон вышел из ванной. Когда он закрывал за собой дверь, та скрипнула. Но в этом скрипе Антону послышался Маринин голос, произнесший «Наконец-то».

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Семенов выбежал на улицу. Повертев головой, он обнаружил телефон-автомат и ринулся к нему. Надо было с этим кончать. Марине требовалась квалифицированная помощь. Хочет она того или нет, а врач сегодня придет.
И он пришел. Первое, что он заметил — устойчивый отвратительный запах. Антон приглашал врача в спальню. Тот попросил сначала помыть руки. Пришлось идти на кухню, так как в ванну Антон идти побоялся из-за вчерашних видений. На кухне доктора встретила переполненная грязной посудой раковина, огромная куча мусора возле пустого ведра и целый рой назойливо жужжащих мух, некоторые из которых висели на липкой ленте под потолком. Ошарашенный медик поспешил к больной.
Не надо было иметь медицинского образования для того, чтобы понять, что женщина скончалась уже давно. Кровать вся была пропитана кровью, запекшиеся комки которой тут и там торчали из изрезанного одеяла. По начавшему разлагаться лицу покойной во всю расползлись трупные пятна. Откинув одеяло, доктор ошарашенно попятился. Руки и ноги усопшей были обмотаны липкой лентой, по всему телу насчитывалось по меньшей мере несколько десятков ножевых ранений. Мухи живым ковром покрывали тело.
— Посмотрите, доктор. По-моему, Мариша серьезно больна.