Петушок надрывно кукарекал,
Да синица ныла на суку.
Человеку надо человека,
А не надо серую тоску.

И топор в дыму и не до смеха,
И окно никак не растворить.
Человеку надо с человеком
Хоть о чем-нибудь, да говорить.

Голова моя – то в жар, то в холод,
Нервы перетянуты в узлы.
Это - эмоциональный голод,
Это - люди, как собаки злы.

Только снова светлая изнанка
Прёт наружу, как её не прячь.
В-одно-рыло быть не может пьянка
Панацеей, сколько ни хуячь.

Сколько не виньетничай сонетом,
Татем ночь похитивши у сна,
Но упрётся в харю вновь с рассветом,
Серая бетонная стена.

Жизнь – стена, а мы не альпинисты,
Хоть веревкой связаны одной.
А играют виолончелисты,
Или баянисты, - все равно.

Пусть играют марши и фокстроты,
В барабаны бьют  и пусть опять
Бьют не раз уж битые остроты,
Уж кому, а им не привыкать.

Рвут на части древних истуканов,
Тысячи удачливых невежд,
Карлики играют великанов,
Своровав лохмотья их одежд.

Жизнь - дерьмо, но как ее оставить,
Рыбою барахтаясь в сети?
Надо в доме мебель переставить,
Или вовсе издому уйти.

Есть веревка, только не намылить,
Есть задатки, только не развить.
Каплями хрустальными застыли
Наши слезы. И тончает нить

Раньше обвязавшая канатом,
Ставшая в последствии бичом.
Глаз застыл в прицеле автомата,
И ничто на свете нипочем.

Лишь зубовный скрип, уж так от века,
Да любовный пыл, да страшный суд…
Человеку надо человека,
А не надо серую тоску.