Январь 1994-го. Снежная, не очень холодная московская зима. Осталась последняя неделя после трех лет проживания в первопрестольной. С ужасом понимаю, что время пролетело, а кроме метро и киосков на остановках ничего собственно и не видел. Все дела завершены и ничто не мешает обстоятельно попрощаться с этим городом. Потому, наплевав на непогоду, вместе с товарищем уже третий день прощаемся с Москвой и людьми, с которыми жизнь свела эти три года.

Музеи и театры быстро поднадоели, поэтому в этот день решили просто душевно посидеть у одного из московских друзей - Димона, прозванного Менделеевым за умение превратить спирт «Рояль» во вполне приличное пойло, среди своих называвшееся «Слеза комсомолки», сокращенно – «Слезка». Праздник вполне удался, а потому, когда Менделеич запил рюмаху «Слезки» стаканом чистого «Рояля» и впал в нирвану, мы с Юрцом, тоже изрядно поддатые, решили выдвигаться в сторону дома.

Подъезжая к станции «Охотный ряд», задремавший в тепле Юрец очнулся, заявил, что далее бороться с клаустрофобией уже не в силах, и в знак протеста он готов наблевать посередине вагона. Пришлось его срочно эвакуировать на воздух, где он воспрянул до того, что предложил приобрести чего-нибудь выпить. Естественно, такое предложение возражений встретить не могло, и было тут же реализовано. Два пива, распитых прям у киоска, и по паре с собой вернули ощущение праздника и Юрка предложил прогуляться на Красную площадь.
- Пойдем, склоним голову напоследок. Сердце родины – это тебе не мочевой пузырь, - сказал Юрец, всю жизнь проживший на берегу Азовского моря, - А вот, кстати, поссать бы не помешало.

На площади было пусто и темно, ветер крутил хороводы снежинок, пост № 1 был отменен еще в октябре 1993-го, а потому на ступеньках Мавзолея сидели лишь два мента, пытавшихся растянуть полы бушлатов до размеров пальто. Поступь Юрца, увидевшего эту картину, стала чеканной.
- Встать! – процедил он и менты подорвались как ошпаренные, - Как смеем сидеть на могиле вождя мирового пролетариата!! Под трибунал!
Охуевшие сержанты вяло оправдывались, матеря начальство, холод и отсутствие сигарет. Прочитав наизусть обязанности часового на посту и получив клятву бдительно охранять вверенное им тельце Ильича, Юрец отмяк и, внезапно ощутив сострадание, отдал ментам два пива и мачку «Магны».
- А вон за теми козлами приглядывйте, - Юрка махнул рукой в сторону приближавшейся группки иностранных туристов, - мало ли, что у этих пидарасов на уме.

Менты отдали честь и мы, развернувшись, легли на обратный курс. Трудно сказать почему, но как-то все это вместе – ночная, тихая и снежная Москва, свет желтых фонарей, состояние легкого опьянения, ощущение, что все это уходит и вряд ли когда-нибудь уже вернется – настроили меня на лирически-душевный лад. Юрец, похоже, испытывал нечто подобное.
- Брат, - сказал он, сглотнув слюну, - давай купим водки и выпьем ее!
Ощутив такое родство душ, и боясь уронить слезу, я лишь молча кивнул и показал два пальца.
- Не, - Юрка качнул головой, - две мало, на завтрак не останется. Три – минимум.

Загрузившись в очередном киоске всем необходимым, стали ловить тачку, коих наблюдалось крайне мало. Рядом на остановке шушукались две девчонки, похоже, уже потерявшие надежду на общественный транспорт и изрядно замерзшие. Через некоторое время одна из них направилась в нашу сторону.
- Ребят, может, нас подвезете? Недалеко нам, до Маяковки…
Спустя пять минут мы уже вместе ловили такси, Юрка травил анекдоты, Ира и Лена, как звали этих студенток-второкурсниц, громко хохотали. Наконец удалось остановить пустую «Волгу», водила согласился доставить нас по нужному адресу за предложенную цену, но категорически выступил против того, чтобы мы вчетвером сели на заднее сиденье. Юрка, проворчав что-то про узость мышления таксистов и их нежелание отринуть стереотипы, устроился впереди, я – в обнимку с девчонками и пакетами с водкой и закусью – сзади.

Через несколько минут Ира, пошептавшись с подругой и тряхнув головой, видно, решившись, предложила:
- Мужики, а давайте в «Булхаус» заглянем?
Как-то сразу название заведения вызвало ассоциацию с дискотекой или кабаком, поэтому, прикинув количество наличности в кармане и прислушавшись к себе, ответил:
- В принципе можно, тока недолго если. Юрк, ты как мыслишь?
Юрка, похоже, тоже это название слышал впервые, но вида не подал и кивнул башкой:
- Ага, можно часок потусоваться…
Девчонки как-то странно на нас посмотрели и стали сыпать указания водиле, куда ехать и где свернуть. Минут через 10-15 остановились где-то на Садовом и выбрались на свежий воздух. Огляделся вокруг – нихуя ничего похожего на кабак или дискотеку…

- За мной, донжуаны, - Ирка была явно активнее своей подруги. Она сошла с проезжей части и направилась в сторону арки в большом, явно старой постройки, шестиэтажном доме.
- Слышь, Ирк, че-то не пойму, куда это мы направляемся? – Я произнес это спокойным, ровным голосом, но оттенок недоверия, видимо, прозвучал. В принципе, это было вполне естественно, ибо ни одного окна не светилось, а сам дом выглядел нежилым, брошенным и доверия не внушал вообще, несмотря на состояние подпития.
- Че это вы напряглись? – Ира рассмеялась, - Пошли, щас все поймете.

Мы прошли арку, свернули налево, зашли в темный подъезд и поднялись по ступенькам.
- Пришли, - Ира произнесла это даже торжественно, достала зажигалку и чиркнула колесиком. Маленький язычок пламени тускло осветил старую, обшарпанную дверь, - Ну как?
- Че-то я не понимаю нихрена, - Юрка почесал макушку и убежденно добавил, - наверное, выпить надо!
- Вы на номер посмотрите, - вступила в разговор Лена.
На двери были прибиты то ли бронзовые, то ли латунные цифры – 50. Что-то это смутно напоминало, но ход мысли был сбит репликой Юрки:
- Что-то вы паритесь, девчата. Мы вам не маклеры квартирные. Да и не местные мы вовсе, издалече прибыли. По колено нам эти дела, поехали лучше к нам, выпьем, посидим-поговорим…
-  Сейчас поймете, - Ира оглядела нас, - Это – КВАРТИРА НОМЕР ПЯТЬДЕСЯТ! В Булхаусе. Булгаковском доме! Та самая квартира, где жил Воланд! Понятно?!

Тут уж мы с Юркой, признаться, охуели. В голове закрутилась карусель образов, имен и начало дурацкого анекдота: «Голова ме-е-е-едленно выкатилась из-под трамвая…». Юрка затряс башкой и мы синхронно пробормотали с оттенком восхищения: - Хуясе, бля!
Девчонки улыбнулись, весьма довольные произведенным эффектом, и решили добить нас:
- Зайдем?

Дверь открыл молодой парень богемного вида, которого девчонки представили Аликом, ибо сам он, похоже, даже мычать уже не мог. Нашему приходу нисколько не удивился, лишь отступил на шаг (при этом с трудом сохранив равновесие) и сделал широкий приглашающий жест. В квартире на удивление было достаточно тепло, мы протопали в одну из комнат, с высоченными потолками и буржуйкой, вдоль стен лежали застеленные какими-то старыми покрывалами матрацы, между ними – посередине – импровизированный низенький стол с двумя свечками и 3-литровой банкой, полной окурков. На вбитых в стену гвоздях была развешана одежда. Натуральный бомжатник, общежитие им.Короленко, короче. Хотя, признаться, довольно чистый бомжатник, да и пахло нормально – немного дымком от печки.

Пока Лена потрошила наши пакеты, доставала закусь и выставляла сразу запотевшие после улицы бутылки, Ира без умолку тараторила, закрепляя эффект. Признаться, в тот момент детали меня как-то не сильно интересовали, хотелось немедленно хлопнуть полстакана и перевести дух. Юрец, судя по всему, испытывал похожие чувства. Поэтому, мне было как-то похуй на спившегося студента консерватории Алика, выгнанного из общаги и поселившегося в этом отселенном доме, с отрезанными, кроме холодной воды, коммуникациями. Алик лишь заинтересованно таращился на бутылки, не реагируя на остальные раздражители.

Через час, после принятых на грудь 200 грамм, стало даже уютно. Алик, высосав залпом стакан, отполз в темный угол и, завернувшись в одеяло, затих. Лена трещала с Юркой и пыталась доказать ему, что бальзаковский возраст – это, типа, во сколько лет Бальзак помер, а в качестве доказательства использовала аргумент о возрасте Христа. Пьяный Юрка уже в открытую оглаживал Ленку и пытался развить мысль, что основная заслуга Бальзака перед человечеством – изобретение бальзама, за что он лично глубоко ему благодарен.

Ира, и в обычной жизни весьма симпатичная девушка, от выпитого (больше мной, чем ею, конечно) и в свете свечей стала выглядеть еще привлекательнее. Особенно, когда она с одержимостью рассказывала об этой знаменитой квартире, цитируя по памяти целые абзацы. Похоже, что она как-то по-своему воспринимала окружающую действительность, атмосфера былых событий на нее сильно влияла, и все это здорово ее заводило. Сплошная романтика, короче.

Лично мне играть в ролевые игры было влом, но, судя по всему, это был единственный вариант реализовать последнее остававшееся в тот вечер желание – качественно трахнуть Ирочку. Поэтому, дав высокую оценку ее энциклопедическим познаниям, поначалу пытался объяснить ей тайный эротический подтекст, который Булгаков изящно завуалировал в главе, описывающей полет Маргариты на метле. Ирочка, повелась, конечно, но еще вяло, поэтому, хлопнув еще полстакана, пришлось прочитать короткую лекцию о ненапечатанных главах бессмертного романа. Если коротко, то старина Булгаков был большой шалун и охальник, потому свирепствовавшая в ту пору цензура резала книгу целыми главами, изымая непотребства, которые учиняли главные герои. Последней каплей для Ирочки стало известие, что пролитое Аннушкой масло было нихуя не подсолнечным, а самым настоящим лубрикантом, который она волокла в Союз литераторов, где ожидалось отымение Берлиоза. В общем, Остапа несло (с)… Через пару минут после окончания лекции Ирочка, переварив услышанное, прошептала в ухо: - Тебе показать спальню Воланда? …

Когда мы, спустя какое-то время, довольные, с еще гулким перестуком сердец и раскрасневшимися лицами  вернулись в первую комнату, Юрка с гордым и довольным видом тянул сигарету, а Лена выглядела как эталон женского счастья.

Потом допивали то, что оставалось, шептались, целовались и дурачились, выгоняли теперь уже Юрку с Ленкой впитывать ауру воландовой светелки. В общем, было ужасно здорово, но, когда свечи стали догорать, решили все-таки разъезжаться. Сказка хороша хеппи-эндом, а рассветное утро с перегаром и помятыми лицами – убили бы все волшебство и ощущение праздника. В принципе, мы с Юркой точно знали, да и девчонки догадывались, что уже вряд ли когда-либо пересекутся пути. Но расстались тепло, будто завтра увидимся вновь…

Уже подъезжая на тачке к дому, Юрка нарушил молчание:
- Знаешь, а все-таки есть там аура, - сказал он, - Бля буду. Не зря же дядя Миша туда своих героев поместил…
- Хуйня, все совпадения считать случайными… Аура – в головах наших…, - мне было лень впадать в дискуссию…
- Может ты и прав, - Юрка прервал долгую паузу, - может, Булгаков и в самом деле всего лишь реализовал мечту среднестатистической лимиты – жить в центре столицы…
- Ага, но ты не рассказывай тока никому, один хуй не поверят…
- Да я и сам понимаю… Вранье сплошное…

PS. Через 15 лет после описываемых событий, во время одной из поездок в Москву стрельнула шальная мысль - пройтись по местам боевой славы. Прошелся, хуле… Дом – стоит, на том же самом месте, даже уже отреставрирован, внизу – мемориальная доска и дом-музей Булгакова. Заходить не стал. Вечером напился.