Сердце билось с бешанной скоростью. Егору казалось, что в грудной клетке постоянно сигналя несется локомотив и стук чугунных колес эхом разливался по всему разгоряченному телу. Он, прижимаясь потной спиной к бетонной колоне, пытался сосредоточить свое внимание на холодном ощущении камня. Нужно было восстановить лихорадочное дыхание. Было уже почти темно.

Краем глаза Егор заметил мелькающюю тень. Прижав все еще теплый стальной корпус автомата к щеке, он резко развернулся. Вспотевшие скользкие ладони заметно дрожали. Впереди был виден чей-то крадущийся силуэт. Егор еле сдержался, чтобы не выстрелить. Расстояние было еще сильно большое, а бить надо было наверняка – другого шанса не будет. Егор опустил автомат вниз и посмотрел на свою дрожащюю ладонь. Нужно было собраться и успокоиться. Он застыл прислушиваясь к неугомоному ритму своего напряженного сердца. Ползущий впереди был уже совсем близко. Молодной крепкий парень в спортивном костюме медленно двигался вперед, лежа на боку и отталкиваясь одной ногой от пола. Егор крепко сжал рукоятку автомата и прицелилися. Парень заметил его. С искаженным яростью лицом он развернулся и, держа в обоих ладонь пистолет, удивленно застыл под мягкими хлюпами впивающегося металла в тело. Егор выпустил треугольником три одиночных выстрела. Мгновенно тишина разорвалась тарахтящим грохотом. Со всех сторон затрещали автоматные очереди. Егор сжался всей силой в колонну, стараясь врости в нее. Его глаза, провожая разлетающие под сплющивающимся свинцом куски бетона, победоносно сияли. Еще один – Готовченко.

В далеке послышались голоса. Стрелки знали где он, надо было быстро менять свою позицию. Егор осмотрелся вокруг: рядом сидел Нико, здоровенный голубоглазый чеченец.

-Эээй!... Генецвале, место – гавно... Прикрой! – громко прошептал Егор. Чеченец не двигался. Егор поднял с цеметного пола заброшенной новостройки кусок щебня и кинул его в чеченца. Тот застыл, как каменный, из-под его тела показались черные ручейки крови.

Бляяяяять...Дело приобретало мрачный оборот. Из своих Егор больше никого не видел. А позицию надо было менять, время работало против него. Осторожно выглядывая из изрядно прострелянной колонны, Егор заметил прямо напротив застывшего мужика, держащего его на прицеле. Пару одиночных хищно впились в цементный пол, подымая облака пыли, Егор еле успел уклониться. По бокам двигались тени. Разыгрывали лишнего.

Егор обреченно откинулся назад. В квадратные проемы окон были видны16-этажки одного из пригородних районов Алексеевки. Вечерело, и в каждом окне горел свет. В каждом окне была своя жизнь со своими маленькими радостями и трагедиями. Как бы много Егор отдал, чтобы быть сейчас там, лежа на старом финском диване и в окруженнии сопливых детей смотреть ЦСКА по телеку. Ну это сейчас, а завтра он будет разрывать грязные лужи на своем биммере, сжимая красивое колено вышедшей в тираж модели. Егор закрыл глаза. Надо было сконцетрироваться на чем-то приятном. На упругих ягодицах упирающихся в его бедра, на изящной гибкой девичьей спине, отражающей игривое пламя свечи... Пыльный воздух разорвала автоматная очередь. Егор зажмурил глаза, пока штукатурка мелким дождем покрывала его лицо бледным слоем пыли... «Йобаааннный в рот! Пошло оно все на хуй... и эти жирные пидары, ради которых я тут юшкой просираюсь тоже пусть катятся к ядрене фене», и, сжавшись в комок, Егор рванул к дверному проему.

Пули свистом царапали уши, несся за собой оглушающий грохот. Казалось крутящийся в смертоносных оборотах свинец, операжал раскаты автоматных очередей. Ноги Егора оторвались от пола и он несся вперед в длином спасительном прыжке. Резкий удар по пояснице развернул его и Егор, грохнувшись на бок, покатился вниз по лестнице, оставляя кровавую дорожку на цементных ступеньках. Стало очень жарко, спина так и пекла. Боль он не чувствовал, но дивгался с большим трудом, а тело пронизовали лихорадочные спазмы. Егор пытался прийти в себя и лежа на лестнице сжимал автомат, до крови впиваясь своими ногтями себе же в ладони. Несколько парней в след за Егорам высыпали на площадку, но сразу же бросились назад. Егор их ждал и прострочил очередью первого выпрыгнувшего. В эхе выстрелов гильзы со звоном катились вниз по ступенькам. Егор все еще судорожно сжимал курок, но автомат молчал. Патронов больше не было. Егор хрипло закричал:

- Ну шо, секеля?... Засали? Пиздячте сюда! Всех укокошу!

Цепляясь за стенку, Егор поднялся на ноги и заковылял к выходу. Толкнув ногой обитую железом дверь, он невольно зажмурил глаза. Морозный вечер озаряли веселые мигающие огни красно-синих тонов. Кто-то шипящим голосом заорал в рупор, но Егор не смог разобрать раздающиеся у него в голове эхо. Все мерцало и двоилось. В бессильном отчаинии Егор размахнулся и запустил автомат высоко навстречу звездному небу.

Боже... Как холодно. Темно-синие троллейбусы бесшумно проплывали мимо. Егор посильнее натянул ну уши свою любимую шапку с большим пестрым бубоном. Варешки он не любил, поэтому они всегда болтались у руковов на резинке. Сжав свой пластмассовый пистолет Егор прицелился в свою маму. «Пыыхххххх....Пыхххх...». Она смотрела на него своими бездонными голубыми глазами и, улыбаясь, держала за руку, ведя по широкому бордюру. Одетый на ней белый берет ослепительно сверкал на солнце сиянием звезд:

- Гоша, мальчик мой! Ты еще не наигрался?.. Пошли домой...

Завтра исчезло и на душе у Егора сразу стало спокойно, все заботы померкли и он заулыбался, купаясь в собственном счастье.