Резко свело живот. Жесткий болезненный спазм. От этой боли Любомир и проснулся. Каловые массы придавили прямую кишку, вышвырнули его из постели c давно не стиранной простынею, и он, сломя голову, снимая на ходу штаны, помчался в туалет. Скорее. Только бы успеть. Только бы.

Но когда он с облегчением разместился на холодном, неуютном толчке, какать сразу расхотелось. Совсем.
Эта трагедия длилась уже четвертые сутки. Резко хотелось  «по-большому», но в туалете ничего не получалось. Он терпеливо тужился часами, до боли, до онемения в ногах – ничего. Ничего!

Интересно, а кал уже начал разлагаться внутри? Как скоро начнут проявляться симптомы отравления собственным гавном? Как скоро наступит кома и смерть? Как стыдно подыхать здесь, на старости лет, одному, только из-за того, что потерял способность выкроблять.   

Взгляд Любомира упал на забрызганную водой душа и мылом, вырезанную из когда-то глянцевого журнала фотку Курниковой с задравшейся юбкой.
Мужская половина Любомира совсем перестала реагировать на подобные фотографии задолго до того, как он разучился какать.
От тоски и стыда на глаза навернулись слезы. Даже пожаловаться кому - и то стыдно.

В начале девяностых, когда экономика Украины рухнула окончательно, бодрый и деятельный Любомир не захотел сдаваться. Он стал пахать на двух работах, иногда в две смены. Страшно было остаться без копейки. Но толку было мало, инфляция работала быстрее Любомира.
Стали помаленьку проедать то, что раньше к пятидесяти годам наработал - машину, сад, гараж..
Денег не хватало критически. И он решил сделать ставку на все.

С детства завидовал евреям за их изворотливость и практичность. Старался подражать им в деловом плане. И сейчас, глядя как они зашивают брюллики в чучело попугаев, решил махнуть на заработки в Штаты.
Украина уже тогда повернулась к имперским соседям жопой и воззрилась , виляя хвостом, на заокеанского дядю Сэма.
Поэтому туристическую визу шустрый Любка получил довольно легко. Режим наибольшего благоприятствования.

Добрые люди в Нью-Йорке, всего за сто пятьдесят баксов нашли ему працю Денвере, штат Колорадо.
О Колорадо тогда Любчик знал только, что это родина вредоносного жука, которого он с женой Славой травил на даче каждую весну и осень. Теперь он попал в отель. Холидэй Инн Селект. Язык можно сломать.

Работал по привычке, в две смены - днем уборка, ночью уборка. Переехал в горы совсем жить. И получал, в общем, не плохо - долларов 170 в среднем за день получалось, это уже чистыми. Часов 15-18 в день, работа-то не тяжелая, с тряпками ходить , протирать пыль, менять измятые бурным сексом постояльцев отельные простыни. Все время на ногах только. Пухли у Любомира ноги.
Там, в горах, еще немного повыше - тяжеловато. Воздух разряженный. Пробежишь поначалу метров 50 - кислорода не хватает.
Он почувствовал впервые  в жизни с какой стороны у него сердце.
Многие пожилые богатые американы приезжали в Денвер отдыхать, так у них были баллончики на тележках с трубками в ноздри. «Во дают, чего это?» – спрашивал у Саши Любомир.
А Саша, русак из Азербайджана, проживший тут уже восемь лет пояснял: "Это они, органы свои, наверное, возят!"
« Мать честная, чегой-то, почки у них или чего в баллончиках-то?» Любомир был шокирован.
Саша был помешан разговорами о донорских органах.
- Ну на хрен, ты мне, Любка, скажи тебе две почки? Брось пиво сосать, проживешь с одной.
Вон люди, кто почки пристроил, давно уже дома в потолок плюют. На дачке под Баку! Рыбалка! Осетрина! А еще одного знаю, он сетчатку левого глаза продал, один глаз теперь , правда слепой, за то тридцать семь тысяч баксов и машину ему еще тот мужик, кому сетчатку плантировали, купил. Вот.

Ну, проработал  так Любка одиннадцать месяцев и в ноябре обратно в незалежную уехал.
Это было его  открытие Америки, как источника зэлэных хгрошей.
А тут у старшей дочери наступил возраст такой, когда начинают топать ногой, кричать: "Никто меня не понимает". Ну, пятнадцать лет - тинейджер. Она, между прочим, отличница круглая. Вторая девчонка помладше, та троечница. В доме Любомира нарушился покой. Расходы возросли. Надо девок обеспечивать.  Поэтому не отдохнув толком, Любомир снова в Америку собрался.  В Москве оставил две с половиной штуки баксов какому-то аферюге. Пообещали ему сделать рабочую визу. Ловкач армяшка- драйвер лайсенс у него американский, всё, как положено, дом у него в Иллинойсе. Документы на бумаге такой глянцевой. На  Украине тогда хорошие копировальные машины  были редкостью. Любомир мужику поверил.

Договор конкретный - вот сейчас ты платишь две с половиной, а остальное, еще 5 тысяч, ты потом отчислять с зарплаты будешь, потому что мы тебе рабочую визу организуем.
По туристической-то  ехать было нельзя - в первую поездку Любомир полугодовую визу на пять месяцев просрочил. Теперь файл с его данными будет хранится в недрах иммиграционной службы еще десять лет.

А ещё были с Новороссийска шабашнички- 24 человека - так те ему по 4 тыщщи отдали. Ну, надрал он всех.
Когда всё это вскрылось, телефоны его, номера, которые он им давал, оказались в аренду взятые. А в офисе, в Москве который, на Вернадского, нашли только двое плечиков и несколько листов чистой бумаги.. .
Погоревал Любка, побухал горилки сивушной в Москве, да и снова на поиск. Шерше ля фам - Нашел женщину. Хорошая такая, молодая женщина. Из турбюро.
Тысячу восемьсот это все будет стоить. Еда там, пирамиды, Акапулько, плюс билет туда и обратно. А вам там с Мексики, рукой подать.

Ну, полетели. Через Кубу.
На острове свободы, в гаванском аэропорту, Любомир купил  толстую сигару и маечку с портретом Че для Олэны, младшенькой.
В попутчики ему попался башкир. Но тот, он-то ноль вообще без палочки. Ни языка, никакого понятия. Он жил в Башкирии, и самая дальняя поездка у него была в Москву.
Из семи дней пять дней прожили в Канкуне благополучно.  Карибское море Любомиру понравилось.

От пошло кажется, пошло, ЫЫЫЫ, Любомир взревел в голос, как штангист. Он напрягся всем телом, казалось его выпученные глаза вот-вот выкатятся из орбит.
Усилие забрало последнюю энергию, и Любка вяло откинулся на спинку унитаза. Уходить на кровать не хотелось. А вдруг выкроблю? Треба, треба для очистки организма. 

Случайно в Канкуне он с башкиром нашел русских людей.
Шел по улице, смотрит - "Кафе Москва".
Зашли, поговорили. Они уже шесть лет живут в Мексике, у них сын. Всего в Канкуне девять человек живёт русских. Большой город, приличный такой город. И их сын пошел с Любкой переводчиком. Через этого сына дали взятку шестьдесят долларов, и им еще на месяц продлили мексиканскую визу.

Любомир выучил мексиканское слово «маньяна». Означает «завтра» Чего у них не спроси маньяна, маньяна, приходите, значит, завтра.

Взяли билеты на самолёт до Мехико Де Эф, Мексико Сити по нашему. Прилетели. Оттуда автобусом к границе с Супердержавой. Штат этот мексиканский назывался Сонора.
Там был Кактус Де ла Пасо, короче, кактусовый заповедник. Оттуда смогли сесть на автобус.  Все как им объяснили добрые люди в Канкуне.

Полный автобус мрачных личностей, таких небритых,  типа кавказской национальности, мексов. Ходоки на землю большого доллара.. Раз пять автобус останавливали, искали наркотики,. Прямо с автоматами заходили в салон, потрошили, документы смотрели. 
Приехали в Акуа Приету, штат Сонора. А на американской стороне напротив город Дуглас, это в Аризоне. Там и нашли проводника.
Две тысячи, говорит, с вас обоих за переход.  В гостинице к ним еще прилепился пакистанец, Первояз . Доктор медицины, если не врал.
И с ними три провожатых - молодые парни, лет так по двадцать пять. Это уж потом Любка узнал, что этих переправщиков через границу "койоте" называют, ну, койот по-нашему, волк такой малэнкий.

Провожатые говорят, все лишнее - выкидывать. Совсем минимум оставили. Ну, может на двоих килограмма четыре. И побежали. Там очень много сухих русел, ручьёв, примерно в человеческий рост. Метра три шириной, четыре. На дне рыхлый песок, на песке следов не остаётся. Пробежал кто-то - ничего нету.  Побежали. Семь часов, всё бегом.
В одном месте лежали минут двадцать - ждали, когда геликоптер, ну, вертолёт патрульный, пролетит. Пакистанец притомился, из-под чалмы пот выступил. Все молитвы свои твердит. Типа- аштадваннахуйилохаилалло!  Типа-аштадванахуймухамаданраслулох!
Никакой колючей стены или следовой полосы пограничной не было. Перелезали несколько раз,  правда, через колючую проволоку, но это просто так пастбища частные отделяются друг от друга.
В одном месте  Любомир видел в пустыне страуса. Тоже на ферме, правда.
Опять же в конечном итоге повезло – койоты купили им три  билета на автобус до Денвера.

Сначала в Денвере на разных работах вкалывал, потом надолго устроился к своему, к Володару с Тернопыльщины автомобили ремонтировать.
Вот так три года в Колорадо и прожил безбедно. Деньги заработанные практически только на еду, да на жильё тратил, ну, шмотки, и весь заработок жинке да дочкам отправлял. Лаптоп хороший, новый, по случаю очень дешево купил у грузин, краденный, наверно. Отправил  старшей домой . Старшая-то круглая отличница, на доске почета в институте висит. Её в Австралию в университет  отправить хотел. А младшая - троечница. Её только замуж.  Эх хватило бы сил еще хоть годик поробити.. На свадьбу.


А тут все и рухнуло. Потерял Володя свой бизнес и Любку рассчитал. И опять пошли муки – прачечные, отели, ночные магазины, стоянки машин, бензоправки. День и ночь, без выходных, а что делать в эти выходные, деньги тратить? Где заплатят, где на хер пошлют – а куда жаловаться пойдешь? Папиров –то, документов совсем никаких. Жрал всякую  дешевую сухомятку годами, на бегу. Вот и испортил желудок.

Выехать сейчас – потом в век не пустят. А опять ползти через границу – возраст не тот. Все думал ну еще годик, еще годик и до хаты.

Любомир мечтает разводить шампиньоны. Выкопал бы под землёй погреб, завез хорошей земли . Шампиньенницу бы сделал. Должна прибыль давать. И на стол всегда что поставить будет.

Любомир делает еще одну потугу. В этот раз он обнимает колени и наклоняется вперед – ЫЫЫЫЫЫ. Кажется выходит! ММММММ . В груди вдруг резко колит. Как кинжалом насквозь. Быстро и очень больно.  И не охнуть, не вздохнуть теперь. Больно. Як же я на працю пойду зранку?
Валидол. На кухне. Из украинского магазина в Чикаго. Американских лекарств Любка не знает, да и дорогущие они. На кухню. На кухню!
Не одевая спортивного трико Любомир делает шаг из ванной.
Ноги его как-то сами подгибаются, голова становится легкой, невесомой и, потеряв равновесие, он падает, со звоном зацепив полочку со старыми зубными щетками и бритвенным станком Нева. Прилипшая давно к полочке монетка в десять центов, падает на кафельный пол и долго танцует, празднуя долгожданную свободу.

Тело Любомира все как-то вдруг вытягивается струной, и конвульсивно дергается. Кишечник впервые за последние четыре дня облегченно испражняется.
Но Любомиру уже все равно...