В толкучке вагона московского метро спортивного вида мужчина притягивал взгляды окружающих не столько безупречной физической формой, сколько ранней сединой. На коленях у него сидел юркий мальчонка, который даже под впечатлением от посещения цирка не колебался с выбором будущей профессий. Гимнасты, акрабаты, дрессировщики… это хорошо. Но он будет следователем. Честным следователем. И если нарушит закон, то только в ситуации, в которой оказался тот, в честь кого его назвали Юрой. Тогда – обязательно нарушит.
Седой был увлечён общением с ребёнком, а у соседней двери полный мужик на секунду остановил на нём взгляд, вспоминая, где могли встречаться. Потом стал интенсивно протискиваться через толпу, подхватив на плечи улыбающуюся девчушку.
- Александр!?... Санька! Как сам?
Седой встрепенулся, растерялся на мгновение. Потом широко улыбнулся.
- Юрий Михайлович!?
На глазах седого проступили слёзы, глаза полного тоже на миг заблестели. Слёзы радости. Лишь на мгновение. Ведь мужчины не плачут. Настоящие мужчины.
Пока взрослые общались, внуки не теряли времени даром, успели обменяться впечатлениями о представлении и уже жалели, что сидели в разных рядах и вообще раньше не познакомились.
- Двенадцать лет уже…
- Не надо, Саша. Не надо об этом. Не береди раны. Диктуй лучше телефон, мне на следующей выходить. На выходные ничего не планируй. Приезжай ко мне в воскресенье. Всей семьей!
- Нет, приезжайте Вы к нам. У нас…
- Обязательно, но потом. Потому что на этот раз у меня…
- Я настаиваю…
- А я уже настоял! Рябинку на коньяке. Буду угощать!
Поезд сбавил скорость, люди потянулись к выходу.
- Юрий, не удобно с этого начинать, но мне нужна Ваша помощь. Лечащий врач Алёны… Вы помните, Светлана Николаевна!? Я должен её найти, поблагодарить. Может она сейчас в чём то нуждается… Как она… У Вас ведь остались связи… Поможете разыскать? – скороговоркой прокричал вслед седой.
- В воскресенье, всё в воскресенье – ответил полный и хитро улыбнулся. – Букетик цветов захватите.
- Причём здесь цветы… кому…? – растеряно думал седой.
Полный подхватил внучку и, кивнув седому, поспешил на перрон. Долгие проводы – лишние слёзы. Тем более, прощались только до выходных…

***
Данной встрече предшествовали два события из настоящего времени и двенадцатилетней давности. Первое – не совсем этичное, но приятное. Второе – …
Впрочем, начнём с хорошего…
Жёлтая струя омывала памятник, полируя фотографию от пыли. Александр Завадский, опорожнив мочевой пузырь, сжал пальцами уретру, освобождая канал от последних капель. Стряхнув, заправил в брюки и застегнул молнию.
- Ну и кто из нас гандон обоссаный? То-то же».
В глубине, под могильной плитой в мёртвом теле, бурлила жизнь. Пировали черви, поглощая останки Павла Живоглотова…

***
В зелёной молодости Паша купался в лучах сопленосой славы, которую обеспечивала гиперфункция половых желёз. Стремительный рост биомассы дополняла ранняя растительность кожного покрова. Вчерашние девочки-зассыхи из неблагополучных семей превращались в стройных нимфеток, не обременённых и без того скудной моралью современного общества. Паша для них был Богом и Дьяволом в одном лице. За ним были готовы пойти хоть в постель, хоть на эшафот. Но даже мимолётного внимания избалованного дарами природы паренька удостаивались далеко не все. Только самым шикарным мокрощёлкам удавалось оседлать дермантиновую седлуху мотоцикла за широкой Пашиной спиной и с ветерком укатить на сеновал, обдавая сизым дымом менее удачливых подружек. А там была и первая боль ранней дефлорации, и небо в алмазах от телодвижений завидного самца, и последующие слёзы от созерцания новой пассии на Пашином мотоцикле, увозящем на импровизированное «ложе любви» очередную нераспакованную «двухстволку». Учёба отвлекала молодого «Лямура» от приятных дел, и он на неё забил. Жизнь была прекрасна и удивительна.
Но, как говорится, нет в мире ничего более постоянного, чем временное. Вчерашние задроты, получавшие от Паши тычки и подзатыльники, вытянулись и окрепли, сначала догнав, а затем и перегнав Пашу. Его уже никто не боялся, да и уважение трансформировалось в снисходительность. В душе подростка клокотала буря негодования. Но если этот удар коварной судьбы ещё можно было пережить, то неудачи на любовном фронте окончательно отравляли некогда безоблачное существование «царя дыры». Право, жертвы раннего созревания имеют приятный вид только на начале аномально-активного гормонального пути. Рано сформировавшиеся фигурки юнцов привлекают. Потом девушки превращаются в маленьких толстух, на теле которых отличить сальную складку от груди не так-то просто, а юноши – в «пеньков», которых не красит даже «косая сажень» в плечах.
Юные нимфетки, источающие невинной промежностью аромат свежего сена, покинули Пашину жизнь, уступив место жирным тёткам со студенистой грудью и отвратительным зловоньем протухшей рыбы из раздолбанных половых путей, как следствие недолеченых венерических заболеваний. Детородный орган Паши по толщине был сопоставим с лучшими экземплярами голливудских «кожаных флейт», которые он видел на видеокассетах. Но длина… Пресловутый минимальный эталон в 16 сантиметров можно было зафиксировать, только если измерять от конца висящих яиц. Рассчитывать на женское внимание с таким «агрегатом» не приходилось, скорее на любопытство.
Сверстники закончили школы и поступили в институты. Паше со справкой о прослушанных восьми классах путь «в люди» был «заказан». Он мог рассчитывать только на вакансию грузчика, но данная специальность не перекрывали его финансовые потребности. Мысли о том, где бы «надыбать» денег из лёгкой дымки превращались в густой туман, окутывающий мозг. «Как бы было круто» - думал разжившийся белым билетом малолетний уебан, доливая остатки в стакан - «если бы началась война и всех мужиков поубивали на фронте. Тогда бы все бабы были мои, и «бабки» тоже». Но воина не предвиделась, и жаждущий социального реванша пидоросток стоял на развилке финансового и полового кризиса.
Криминальные новости с поблекшего чёрно-белого экрана допотопного телевизора вернули в скудный словарный запас недоёбка подзабытое слово «Эврика!!!». Вот ответ на все вопросы! Если жизнь чего-то не даёт – это что-то надо упиздить!...

***
- Только как тут упиздишь… Пасёт, падла, – думал потенциальный экспроприатор чужого добра, таская мешки с крупами.
Паша украдкой зыркал на тавароведа Татьяну.
- Красивая, сучка… Лярва грёбаная, отшила грубо. Можно подумать, что целку хранит. А дочку ей туда как будто ветром надуло. Эх, завалить бы её сейчас на эти мешки, да отодрать во все дыхательные и пихательные, - думал несостоявшийся Казанова.
На самом приятном месте эротических фантазий грузчика серпом по яйцам ударил детский смех.
- Ага, сикелявка её прибежала, Алёнка. Кстати, ей бы в щёлку тоже хуёк макнуть. Мелкая ещё, третьеклашка походу, да мамаше был бы урок. – продолжал свои гнустные мысли Живоглотов.
В спине грузчика что-то треснуло, и острая боль разошлась по конечностям.
- Блять, спину сорвал, нахуй – подумал Паша, бросая мешок, - Уебёшься, в пизду, за эти копейки ишачить. Эта пришмандовка, блять, за неделю больше зашибает, чем я за месяц. И в нычке небось, на чёрный день, пресс зелени лежит. А у меня одни долги… Ебать мой хуй! Мокрощёлку её мелкую тиснуть, отвезти на дачу в сарай. И попросить выкуп за возврат. Заплатит… В ментовку сейчас даже дурак не побежит. Хули от них толку. Да ещё припугнть, если что мол – мелкой пиздец. Баба одна, помочь некому. Мужа уже ухуячили небось, или сидит в зиндане, яйца морозит…
- Паша, ты как – подбежала Татьяна, - Больно? Иди домой, я день тебе засчитаю, не переживай. Мешки тяжёлые, я знаю. Потерпи немного, тележку у хозяина выбъю, будешь возить.
- Сука, - думал Живоглотов, - не нужна мне твоя жалость. Себя пожалей, пизда с ушами. Скоро, очень скоро, ты умоешься слезами горькими…

***
- Привет, Алёнчик, - улыбнулся Паша у ворот школы, увидев дочку товароведа – Меня мамка прислала. Она срочно в одно место уехала, пойдём со мной, отвезу и по дороге всё объясню.
- Нет, я тогда к бабушке лучше. – ответила Алёнка, почуяв неладное. – Она отвезёт, если что…
Но Пашка знал больную мозоль девочки.
- Послушай, малышка, - Живоглотов присел на корточки и зашептал, - Ты уже взрослая, и я тебе по секрету всё расскажу. Там твой папа. Мама к нему поехала.
- Мой папа на войне…
- Вот его с войны и отпустили на чуть-чуть. Он будет плакать, если с тобой не повидается. Поехали…
- Мужчины не плачут. Поехали, - решительно сказала школьница и доверчиво взяла Пашу за руку.
Убивать ребёнка Паше было жалко, но себя было жалко ещё больше. Его Алёнка знает, и по этому заложит. А брать в долю сообщника накладно. Делится придётся.
- Всю жизнь гнуть спину за гроши, пока другие в роскоши купаются? Хуй вам в сраку. Теперь моё время, - думал грузчик.
Малышка не задавала вопросов, и Паша спокойно обдумывал план, - Убъю её быстро, чтобы не мучилась. Да хуйли её жалеть? Это она сейчас такая вся невинная, а через несколько лет пиздёнка подрастёт и начнёт дупло своё раздавать направо и налево всяким гандонам…
Оказавшись в сарае, Живоглотова захлестнули приятные воспоминания. На этом, уже подгнившем сеновале он «распечатывал» целок. Эх, были времена… Нахлынувшее возбуждение вернуло Паше радость в жизни, и он плотоядно посмотрел на Алёнку…
Девочка отчаянно сопротивлялась. По началу насильнику это нравилось, но потом вспомнилась мораль из древней песенки «Первым делом - самолёты». С разодранной рожей его заподозрят. «Пусть меньше кайфа от надругательства над обмякшим юным телом, но главное ведь – деньги», - думал мерзавец, целясь кулаком в переносицу…

***
- Слышь, Клава, на пузырь срубить хочешь? – Бомжиха подскочила от столь заманчивого предложения.
- Ясен хрен, - бодро ответила «Клава».
- Тебя как зовут-то?
- А назови хоть горшком, только мой с порошком. Зови Клавой. Мне то похуй, а тебе проще запомнить – ответила клошарка, задирая юбку.
- Закрой своё плесневелое болото лохмотьями. Потом бутылку туда засунешь, если заработаешь. Позвонить надо, в одно место. Пошли…

***
Александр спешил домой. Как там, ждут ли ещё его? Звонить не стал заранее, специально. Лучше сразу по ситуации выяснить, занято ли его место на некогда жарком супружеском ложе. И дочь увидать…
Ключ подошёл. Значит, замок не меняла. В квартире нет даже намёка на присутствие в её жизни другого мужчины. Разве можно столько ждать, тем более с войны? В начале его опасная командировка была оправдана – катастрофически нужны были деньги. Но при продлении контракта она зарабатывала уже больше него. Именно это его и выбило тогда.
- Скоро придёт из школы Алёнка, да и Танюшка должна быть с минуту на минуту. Я больше от них никуда не уеду, и никогда…
Размышления прервал телефонный звонок. Александр поднял трубку.
- Слушайте внимательно и не перебивайте. Ваша дочь у нас. Подготовьте 20000 долларов и ждите звонка, в милицию не обращайтесь, иначе ей конец. Готовьте деньги. – скороговоркой проговорил хриплый женский голос.
- Алё, погодите! – прокричал в трубку Александр, но ответом были короткие гудок.
В сознании прокручивались детали разговора. На войне ему не раз приходилось анализировать и принимать единственно-правильное решение. Говорила скороговоркой – значит по памяти повторяла слова преступника. Похититель - мужик. Нет сомнений. Были, конечно, на его памяти и бабы – «белые колготки». Но те были хладнокровные снайперши. А у этой голос дрожал с похмелья… Значит шестёрка, или вообще не при делах. На фоне разговора был слышен лязг и едва уловимый обрывок фразы «… платформа Х-кая…». Точно! Электричка. Звонили с перрона. Но где эта платформа?… Споп! Преступник знал жертву, по этому не говорил сам. Значит из этого района. Скорее всего с работы жены, или родитель одноклассника. Выходит по нашей ветке…

***
- Командир, до Х-кой, - прокричал Александр таксисту.
- Штука – лениво ответил тот.
- Десять, но быстрее. Мигом!
- Прикалываешься?
- Поехали, - прорычал пассажир, бросая на панель купюры. – Газуй!...

***
- Ну чё ты так хрипела-то? – спросил Паша, - Хуёв холодных обсосалась?
- Дал бы сразу горло промочить, запела бы как Маврыкина, - ответила клошарка, - а чё за хрень-то. Я, это, криминал на хую вертела.
- Да корефана разыгрываю, расслабъся. Ладно, бери пузырь и пиздуй, - брякнул не думая Пашка.
- Кстати, корефан твой проорал что-то. Не расслышала, бросила трубку, как ты сказал.
- Проорал? А не баба была?
- Мужик, я не глухая.
- Ладно, давай, пиздуй.
Пашка испытал прилив радости.
- Вот блядина, ёбаря привела. Каму-то даёт в пизде хуй погреть, а я значит побоку? Ну ничего, с горя сопьётся, и я её утешу. Во все дырки, - От последней мысли Живоглотову стало особенно приятно.

***
Таксист довольно ухмыльнулся, с визгом резины «причалив» к платформе. Такой навар…

***
Александр безошибочно определил источник информации. Бабки, торгующие семечками и прочей снедью.
- Мужчину с девочкой не видали?
- Да их тут столько ходит…
- Ну что-нибудь необычное?
- Да ты один необычный, с глупыми вопросами. Нужна девочка – так на трассу иди, нужен мужик – в пивнуху. Там всегда есть готовые. Ладно, иди уж. Не мешай торговать.
- Я серьёзно. Девочка лет десяти. Школьница…
- А-а-а. Кстати. Тут такой корявый парень с девчёнкой прошёл. Я ещё обратила внимание – не местная. Я тут всех знаю. И ещё у неё портфель был. У нас то школа в другой стороне. Не из Москвы – же с занятий ездит. Это студенты в столицу мотаются, а школьникам и в нашей места хватает. А парня того помню, у него дача за посёлком. Ох и шебутной был, всё девок на мотоцикле катал. Пашкой зовут.

***
Председатель дачного кооператива ковырялся во внутренностях старой шестёрки.
- Здорово, отец, где дача Пашки. Корявый такой.
- Третий дом с конца, там ещё мотоцикл ржавый валяется. Найдёшь короче, - ответил дедок, даже не посмотрев на визитёра…
Удар ноги в район замка выбил хлипкую дверь. Она лежала на грязных мешках, голая. В крови. Александр, видавший десяток смертей, оцепенел. Волосы на голове зашевелились. Воздуха не хватало. Он был густым, как сметана. Непроизвольным рывком лёгкие наполнились, чтобы оглушить окрестности криком. Но внимание опытного бойца привлекло лёгкое движение. Жива!...

***
Странный и абсолютно седой мужик с огромным баулом вихрем вылетел в больницу.
- Врача! Быстрее!...
Как он туда попал, Александр не помнил. «На автомате». В памяти остались только слова врача, - Оставьте координаты, мы позвоним. От Вас уже ничего не зависит, дальше – наша работа…

***
- Блин, ну хер ли ты там заблудился чтоли, сказал-же третий дом… - пробурчал председатель кооператива, услышав знакомый голос. – Неужели уже три часа шарахаешься, и найти не можешь?
- Адрес владельца, быстро.
- А ты кто такой вообще?
- Дед, долго объяснять. Не доводи.
По виду седого было ясно, что промедление – смерти подобно. Дед быстро нашёл адрес. В членском билете оказалась и фотка.
- Напомни ему, чтобы оплату внёс, уже третий месяц не платит, - прокричал председатель вслед убегающему седому…

***
- Обгандонила всё-же зима настроение, - думал Пашка, вернувшись домой - Ебаную землю хрен старой лопатой продолбишь. Знать бы летом всю хуйню – заранее бы ямку для этой зассучки вырыл. И куда я топорик убрал? Сейчас опять туда переться. На даче, блядь, ничего ценного не оставишь. Спиздят, блять, местные уебаны. И что за люди пошли? Да, ещё этой пизде надо позвонить. Бабло чей собрала уже. Кстати, дочуре её присунул ничего так. Ага, вот он, ебучий. Завернуть бы во что…
- Блять, ну и чувак идёт. – Продолжал свои мысли Живоглотов на улице, выходя из подъезда - Белый весь. Прокрасился что ли? Может пидор? Бляха муха, глаза горят. Обколотый походу. И накачаный, хер моржовый. Ёбнуть бы ему топором по еблищу…
Развить ход своих мыслей Пашка не успел. Сокрушительный удар свалил его в сугроб.
- Ты чё, охуел, гандон обоссаный!?
Следующий удар помутил рассудок. Пашка еще кричал что-то, пока ему не заткнули рот какой-то бумагой. Потом стащили штаны…
Ротовая полость уже была заполнена деньгами, но останавливаться Александр не собирался. Под давлением пальцев ассигнации проникали в пищевод, вызывая рвотный рефлекс. Но что могли противопоставить судорожные сокращения пищеварительной трубки дегенерата напору поседевшего от пережитого отца?
    Скомканные купюры разного достоинства Мститель запихивал и в прямую кишку выродка. Денег не жалел. Новые и новые мятые комки билетов центрального банка, от ударов носком ботинка «пыром», уходили в кровоточащее отверстие под «пятой точкой».
    Увлёкшись расправой, Александр не обратил внимание на подбежавший патруль. Потом откидывал тонкошеих ментят, продолжая своё дело. Остановил его удар приклада от наряда ГНР. Позволив немного попинать его ППСникам, ГНРщики отвезли обмякшее тело в отделение и расписали все свои чирии как серьёзные травмы, полученные при задержании. Не забыли приписать, как Завадский сам долго бился об их сапоги всеми частями тела. Так, на всякий случай. Чтобы не было потом вопросов…
    На утро Завадскому сообщили, что Живоглотов умер, не приходя в сознание. Сокамерники крутили пальцем у виска, глядя на улыбку первохода при замене статьи за «нанесение тяжких телесных» на «мокруху».
    Дело поручили вести следователю прокуратуры Юрию Михайловичу Коровину. Жестокому и беспощадному к преступникам…

***
    - Чего ты возишься с этим Завадским, - ударился в привычную болтовню следователь Карбашов. - Прибъют – туда ему и дорога. Меньше залупаться будет. Бывший СОБРовец… Знаешь ведь, как сейчас формируют сводные отряды. Отморозков и головорезов по принципу «На те Боже, что нам не гоже» собирают. И отправляют за длинным рублём в Чечню вместо нар под Нижним Тагилом. Вот раньше в тот-же ОБХСС, чтобы попасть на службу, проверки до седьмого колена. А сейчас? Понабирают качков безбашенных. Они нас, прокурорских, нутром ненавидят. А ты всё ананируешь вместо того, чтобы «закрыть» его. Да его зарыть, а не «закрыть» надо…
    - Да не принимай близко к сердцу мою «палку». Зарою – не откопается. Как со Скрягиным? – прервал коллегу Коровин.
    - Сядет, сука. Деньги предлагал. Нет, ну ты представляешь!? Мне деньги предлагать! За кого меня держит, гад!? Опустил государство на полмиллиона. Пусть деньги уже не те, но ведь всё равно у народа… Сгною мерзавца, «загружу» по полной. Откуда только такие берутся, куда страна катится… Ну ничего. Ещё вспомните «усатого»... Вот посажу этого барыгу, и уйду на давно заслуженный отдых…
    Коровин вышел из кабинета, оставив автора монолога о былых временах без слушателя. Ещё Чапаева сейчас вспомнит. Роет хорошо, но вредный стал, ворчливый. Неужто таким же в старости буду?...

***
    - Надо «крутить» на полную Завадского, а то показатели ни к чёрту. Ничего, в общей камере посидит – соловьём запоёт, отморозок. Ещё этот потенциальный «висяк» с изнасилованием девочки… Позвонили из больницы, кто-то привёз… А кто? - думал Коровин, подъезжая к лечебнице…
    - В Кремле бы так топили, сволочи, - беззлобно проворчал вахтёр на входе в больницу Коровину, словно от него что-то зависело.
    Было действительно холодно. Лечащий врач Алёны склонилась над документами, освещаемыми тусклой настольной лампой. Поверх халата было накинуто пальто.
    Коровин притворно прокашлял. Врач отложила бумаги, встрепенулась, и пальто распахнулось, обнажив контуры стройной фигуры. Юрий невольно залюбовался на грудь, потом мысленно пристыдил себя, но тут же нашёл оправдание – чтение бейджика. На нём было написано: «Врач. Кривенцова Светлана Николаевна».
- Следователь Коровин, - представился посетитель. – У Вас есть несколько минут? Я бы хотел узнать об Алёне. Той, что…
Вопросы звучали несколько неуклюже. Руки дрожали, удостоверение не разворачивалось. Разум не хотел делать чистосердечное признание в том, что виной всем этим правонарушениям сознания не бесконечная усталость, а Светлана. Зато сердце ехидно намекало на появляющийся луч Света в его тёмном царстве жизни. Внезапно он осознал, что взгляд автономно изучает правую руку врача на предмет обручального кольца. Его отсутствие в глубине души порадовало, но Коровин уже злился сам на себя. Тут такая трагедия, а он…
- Состояние средней тяжести. Угрозы для жизни нет. Но половые органы сильно повреждены. Для восстановления репродуктивной функции необходима операция. Срочно. Ещё нужны дорогие лекарства, оборудование. Еще нужны… В общем, нужны деньги. Много, – голос врача задрожал. – Бедная девочка… Простите…
Врач отвернулась, достала платок, вытерла глаза…
- Я могу её увидеть?
- Не положено, да и ночь уже…
- Ведите – настойчиво отрезал следователь.
Сначала Коровину показалось, что опутанная проводами и капельницами лежит его дочь. Закрытые веки были испещрены сосудами. Сгибы бледных рук покрывали рубцы от игл. Потрескавшиеся пухлые губки что-то шептали во сне. «На кого же она так похожа» - перебирал в уме следователь – «Эти знакомые черты лица»… Лицо пациентки исказилось болью, и эмоции закипели…
- Мразь, гнида, сука… - мысленно обращался следак к выродку, поднявшему руку на ребёнка.
- Пойдёмте, - настойчиво, но ласково сказала врач. Проходите в кабинет, располагайтесь. Я на секунду за чайником в процедурную…
Коровин любовался на замёрзшие пальцы врача, крошащего торт скальпелем.
- Родители пациента принесли… Вы не арестуете меня за взятку?... – Светлана улыбалась. – Я отказывалась, но их настойчивость победила мой принцип. Не пропадать же добру… Наливайте чай, и не поедайте меня глазами закоренелого холостяка.
- Мне… в общем… ещё заехать кое куда надо… - Коровину было не по себе от того, что его так быстро «раскололи».
- Куда надо, вы уже заехали. И потом, целый торт испортит мою фигуру. Так что помогайте.
- А мою, похоже, уже ничем не испортишь… Портить уже нечего… Я тоже с харчами. – Сказал Коровин радуясь возможности сменить тему, - Кстати, меня зовут Юрий Михайлович… называйте просто Юрой…
- Мужчины в таких случаях говорят «Очень приятно» - устало улыбнулась врач, - впрочем, хоть я и не мужчина, но мне действительно очень приятно…
Следователь открыл портфель, и углубился в поиски провианта. Отчаявшись выудить пакетик с бутербродами на ощупь, стал выкладывать документы на стол…
- Это он! Он её принёс! – выдохнула врач, показывая на фотографию Завадского.
- Кого? Коробку с тортом?
- Её… нет… в смысле, Алёну. – ответил врач.
В сознание разрядом молнии ударила догадка – это же его дочь… Значит, это была не разборка гопников, не поделивших добычу… Живоглотов и есть тот насильник… Но почему он не обратился в милицию?... Точно, похищение, требование выкупа, изнасилование – в процессе. Сейчас уже ничего не докажешь… Но он всё сделал правильно. Он не побоялся тюрьмы, спасая дочь. Хотя с точки зрения закона вина очевидна… Самосуд…
- Светлана, мне надо бежать. Я… позвоню, заеду… - прокричал на бегу Коровин.
- Куда же?… А чай!?…

***
Открытие дверей камеры Александр не слышал.  «Завадский, с вещами на выход» - приказал контролёр. После секундного оцепенения кандидат в ЗК встал, и гордо проследовал к выходу. Многократно избитый, но так и не сломленный. «Переводят в другое СИЗО» - просыпались мысли в голове бывшего СОБРовца, оказавшегося в общей камере. «Поняли, наконец, что до суда я тут не доживу». Но воспалённый от недосыпания мозг фиксировал что-то необычное, выпадающее из стандартной рутины. Тишина. Звенящая. Может на расстрел? Это не возможно,  почти 21 век! Хотя, так было-бы даже лучше…
    На улице была ночь. Нет, неспроста всё это… Ночью просто так не повезут… Выгружаясь из автозака, Александр думал о прошлом, прокручивая эпизоды из жизни…
В камере под потолком тускло мерцала лампа. Обитатели физически крепкие. Набитые кулаки. Это конец…
    - Заходи, братишь, чего встал. Приземляйся, чай уже заварился.
    Александр стоял у двери, оценивая ситуацию. Пока сзади дверь и по бокам стены – напасть могут только спереди. Значит двоих можно уложить. А может и больше. «Последний бой, он трудный самый» - вспомнилась крылатая фраза. Но стоять у двери не в его правилах. Завадский смело прошёл вперёд. В новый казённый дом или в пропасть?
- Да не напрягайся ты, - добродушно сказал здоровяк, двигаясь на шконке и приглашая присесть. – Капитан Н-ского ОМОНа. Бывший… Крепко тебе там досталось. Чай допьём – приложи к тумакам заварку. Оттянет…

***
    Он для себя уже всё решил. Чёрт с ней, со звёздочкой. Дырка в погоне зарастет, рана в душе – никогда. Языки пламени охватили важные обвинительные материалы уголовного дела Скрягина. В пепельнице за одну минуту сгорели месячные труды следователя Карбашова. И его премия. Зато пепел лучше кофейной гущи в чашке гадалки предсказывал выговор с занесением. В лучшем случае.
    Коровин достал дело Завадского, нашёл в протоколе задержания и набрал номер старшего наряда ГНР.
- Следователь Коровин.
- Старлей Исаев. Как там этот, уркаган хренов, жив ещё?
- Почему уркаган? Зачем так про человека!?
- Так у него была наколка… А чё так, вообще, человек, не человек… Записываешь разговор что-ли? – напрягся собеседник.
- Нет, не записываю. Я собственно с просьбой. Он бывший СОБРовец, воевал в Эмс-ке. Оттуда и наколка. Дочь у него от рук этого урода… в общем долгая история, и грустная. Перепиши протокол задержания.
- Вот ёпт, а мы думали, уркаганы сцепились. СОБР в Эмс-ке здорово потрепали тогда… Братуха, есть ещё люди и среди «синих мундиров». Напиши чего надо, я завтра с утра подъеду, черкану автограф. И с бойцами поговорю, чтобы разночтений не было в показаниях. Бывай.
Исправлялись протоколы, исчезали важные улики. Формулировка «Убийство с особой жестокостью» превращалась в «Превышение пределов необходимой самообороны». Сопротивление при задержании заменялось на явку с повинной. Это самое большее, что он мог.
    В коридоре послышались шаги, и дверь распахнулась. В проём просунулась свиноподобная рожа преуспевающего кооператора.
- Я принёс… ну и аппетиты у Вас, товарищ следователь…- сказал Скрягин, вломившись без стука. – Пересчитывать будете?
    - Отнесёшь в детскую больницу, передашь лечащему врачу Алёны, Светлане Николаевне. И бегом, а то я тебе рёбра пересчитаю – рявкнул в ответ следователь.
    Скрягин испарился, оставив после себя лишь топот убегающих ног.

***
    Дверь камеры со скрипом открылась.
    - Завадский, на выход, - бодро сказал контролёр, и широко улыбнулся, - На свиданку.
    В комнате не было решёток и прочих атрибутов безопасности. За столом сидела Татьяна.
    - Как она?
    - Не очень. Её сейчас оперирует Светлана Николаевна, самый лучший врач. Лекарства дорогие достали, оборудование…
    - Квартиру продала?
    - Нет, какой-то мужик принёс деньги в больницу. Да я бы и не успела… И квартира государственная… Ты сам то как?
    - Живой пока… Я, это, всё понимаю. Но меня надолго… Ты… В общем не жди. Не мучай себя…
- Я тебя буду ждать, - сказала Татьяна, - Сколько надо. Сейчас мне надо бежать. Алёнка скоро от наркоза отойдёт, ей уход нужен…
    - На одной ноге простоишь, как матёрые сидельцы говорят. Года четыре, правда, жене ещё поскучать. – бодро парировал невольно подслушавший последние фразы вошедший следователь Коровин, - Ладно, наболтаетесь ещё. Ты давай, явку с повинной пиши. Да число не перепутай, позавчерашнее поставь…
    
***
    Прошло полгода… В дверь кабинета кто-то постучал и тут-же открыл, не дожидаясь разрешения. Вошёл Карбашов, деловито прошелся по кабинету и навис над Коровиным. Сгустилось тягостное молчание. Визитёр развернул пакет и поставил бутылку коньяка.
    -  Запоздалый свадебный подарок. Три звёздочки. На погоны ты третью звёздочку себе просрал… кхе-кхе… так хоть на бутылке будет. Всё у тебя, Коровин, не как у нормальных мужиков. Дом ты не построил, сына не вырастил, вместо деревьев – людей сажаешь… Но это можно исправить. На вот, черенок. Рябина. Под окном посадишь. И не забудь супругу поздравить, день медика как-никак…

***
    Двенадцать лет спустя Александр спешил на работу, думая о прошлом. Следователя Коровина он нашёл, с поисками врача тот поможет. То было время разбрасывать камни, теперь пришло время их собирать. Но кто это таинственный спаситель, который принёс деньги в больницу?...
    В пылу расправы за дочь, Александр упустил из внимания ещё один выпад недоноска. Фраза «гандон обоссаный», брошенная из уст выродка, в последнее время не выходила из головы. Обещание самому себе, - «Он ответит за всё» - превратилось в моральное обязательство. Раньше он не придавал значения подобным словам. Но теперь, пройдя зону, знал им цену. Развернувшись через две сплошных, Завадский поехал на кладбище навестить могилу Живоглотова в первый и последний раз…

***
    Секретарша крупного торгового центра сосредоточенно наносила лак на изящные ноготки. Неожиданно раздался звонок телефона, кисточка дёрнулась, испортив узор.
    - Какой суке приспичило? - злобно подумала секретарша, - Сейчас хуями-то покрою.
    Но надпись на дисплее коммутатора изменила её планы. Звонил Генеральный директор Скрягин Сергей Александрович.
    - Найди начальника службы безопасности. Пусть зайдёт ко мне.

***
    - Александр Владимирович, Вас генеральный вызывает – раздался голос секретарши в трубке мобильника.
    - Уже подъезжаю, - ответил Завадский.

***
    - А, Саша, заходи, - радушно пригласил генеральный Завадского.
    - Сергей Александрович, сейчас вышел странный посетитель…
    - Не напрягайся. Это из прокуратуры. Упустил ситуацию при проверке, до них дело дошло. Замяли, само собой. Сейчас они все у меня в кармане. А лет двенадцать назад дело было, я тогда только раскручивался ещё, так меня чуть не посадили. Следак по экономическим, ещё старой, ОБХССовской закалки, крепко тогда меня за яйца держал. Хорошо другой следак, из убойного, помог. Не бесплатно, конечно. Это они сейчас прямо в кабинете подачки хавают, а тогда цену заломил – мама не горюй. И сам не взял. Через больницу врачу, мол для какой-то Алёнки. Я тогда не разобрал что к чему. Ну, наверно типа наших фирм  - «прокладок». Через несколько рук деньги пройдут, как взятку уже и за уши не притянешь... Он сейчас, кстати, хорошую тему прорубил. Юрконсультацию открыл. По ОСАГО специализируется. Это за «жестянку» любой юрист бабки со страховой сострижёт. А за ущерб здоровью – гемор. У него жена там по этой теме разруливает, она тем врачом в больнице как раз раньше работала. Красивая такая. Светлана. А фамилию следака того уже и не помню. Коробкин что ли…
    - Коровин. Юрий Михайлович.
    Чашка с кофе выпала из рук генерального, разбившись на несколько крупных осколков.
    - Откуда ты знаешь???...
    - На счастье – вместо ответа констатировал начальник службы безопасности, указывая взглядом на чашку, - Кстати, я Вам на выходных не нужен? У меня важная встреча. Личная.