…Лето, пятый класс позади. Бенгал в их город привез парнишка из Питера, сказал, что бенгал - оружие Бена Гана из «Острова сокровищ». Это длинная алюминиевая трубка (лыжная палка, отпиленная  с обоих концов).  Один конец для целей эстетических и гигиенических оборачивался синей изолентой. Затем бралась толстая стальная проволока, разрезалась на 10 сантиметровые отрезки, с одного конца загибалась, а с другого затачивалась до остроты иглы. На такую стрелку надевались вырезанные из поролона бобышки, типа сигаретных фильтров, но потолще, чтобы входили в трубку. Стрела засовывалась в трубку острым концом вперед,  бенгал прикладывался ко рту и нате вам - резко плюем стрелку в цель. После двухдневной тренировки Андрюха втыкал стрелы в спичечные коробки в пределах тридцати метров.

…Проснулся в девять, какой смысл спать если каникулы!  Прошлепал  в кильдим за бенгалом. Поднырнул под низкие ветки антоновки, оказавшись в саду, огляделся, прикидывая, куда бы половчее повесить мишень. Уже хотел  возвращаться за мишенью и стрелами и тут заметил ее. Таких он еще не видел. Птичка совсем маленькая. Брюшко оранжево-красненькое, на периферии красного пятна - зеленоватый отлив. Сидит на молодом вишневом деревце в двух метрах от него, крутит головкой, черные глазки весело поблескивают. Руку в карман – стрел нет, идти за ними - улетит. Ага, вот оно решение: завалявшаяся в заднем кармане штанов рябинка. Еле дыша, поднял бенгал, рябиновая горчинка уже вяжет язык. Прицелился. Птичка начала чистить перышки. От кончика бенгала до нее чуть больше метра. Надо плюнуть как можно сильнее. Ведь рябинка хоть и крупная, но это же не стрела, только сильный удар достигнет цели.
Воздуха много не вдыхать…так…тффук!
Есть!
...Помутнело в глазах от напряжения…
…Подошел к деревцу. Нагнулся и пошарил в траве. Вот она. Аккуратно взял в ладонь. И чуть не выронил – птичка была жива. Она что-то скрипнула своим маленьким клювиком, дернула черненькой головкой и моргнула блестящими глазенками. Теплое тельце жгло руку: надо было что-то делать -  он не знал что…
«Зачем? Зачем я это сделал? Ведь она такая красивая, такая беззащитная…» К горлу подкатил ком,  подступили слезы. Присел, бережно положил птицу  на землю, она не трепыхалась, только удивленно моргала своим глазками-бусинками. Хлынули слезы.

Сквозь слезы - навзрыд: «Птичка, прости меня, слышишь птичка!! Ну, прости, пожалуйста, птичка, я не хотел!!» Он поднял тщедушное тельце, в котором еще боролась жизнь, и обошел кильдим сзади. За задней стеной бывшего сарая не замечая зарослей крапивы, он подошел к полуразрушенной каменной кладке. Размахнувшись с полной амплитудой,  ударил об камни свою ношу и, не оглядываясь, высоко поднимая ноги, убежал…

…До деревни оставалось километров пять. Целый день они лазали по склонам балок, выстраивая геоморфологический профиль. Особенно тяжело давалась высотная съемка: с нивелиром никто толком обращаться не мог, приходилось с мерной лентой таскаться вверх-вниз  по мокрой траве склона, перемеряя все вручную. У них была самая маленькая подгруппа, два парня и две девушки, поэтому физически уставали сильно. Как некстати задождило. Температура упала до десяти градусов, что для них, студентов, взявших на практику летний вариант одежды, было равносильно лютой стуже зимой.  Ну, теперь все позади, лишь бы доволочься до вожделенного деревенского барака, где дежурные уже должны были приготовить сытный хавчик, а в рюкзаке припрятана долгожданная и так с устатку необходимая перцовочка.

Шли по краю лесополосы, высматривая редкие земляничные кустики на границе березовой посадки и заброшенного, поросшего осотом поля. Неожиданно - визг, радостный девичий смех:

- Ой, какие хорошенькие!

Дрон подошел. Девчонки и Дэн стояли над пищащей кучкой. Котята лежали на  краю поля, в небольшом углублении между земляными валунами. Крохотные живые комочки пищали и тыкались друг в друга, их глаза еще были закрыты белой поволокой. Самый шустрый и крупный, видимо мальчик, с шикарными черно-дымчатыми полосками вдоль туловища, все время пытался взобраться наверх этой кучи-малы.

- Какая же сволочь их сюда принесла, неужели нельзя было утопить, если не хотели оставлять в живых? - спросила у Дрона одна из девушек.
- Ведь они тут будут медленно погибать… - добавила вторая.
- Риторикой своей будете ебать мозга нашему завпрактикой - огрызнулся Дрон.
- Сперва хорошенькие они вам, а потом жалеете, почему не утопили их хозяева…Ден, идите в лагерь я догоню…

Яму копал толстой обгорелой веткой. Углубился сантиметров на тридцать.  Руками брать котят не хотелось, спихнул их в яму ногой, ботинки были знатные – подошва толстая, в кедах и мягких кроссовках на маршрут не выпускали. Торопливо забросал пищащую яму черноземом, немного потоптался сверху,  закинул ветку в кусты, отряхнул ладони и пошел. Дрон прошел метров десять, когда услышал писк. Не поверив своим ушам, он остановился, медленно обернулся…

Из притоптанной им могилы на тонкой шее торчала голова того самого полосатого шустрика, лап почему-то не было видно. На месте глаз были комки земли, земля набилась и в открытую маленькую  пасть, к писку примешивался хрип. Дрон подошел к котенку и двумя ногами прыгнул на него. Он топтал и топтал ногами пушистый комок,  пока не пропало ощущение инородного тела под ногами – у него были хорошие ботинки…

…Эта  студенточка производила впечатление человека не от мира сего. Типичная белая ворона. Подружек и ухажеров не было вовсе, хотя она была достаточно миловидна. Нет, никаких выдающихся форм, сексуального взгляда  и прочих атрибутов роковой женщины у нее не было. Она была маленькой и хрупкой, словно просвечивалась насквозь. Именно таких хочется опекать и оберегать. И еще она была гордой. Может быть именно поэтому одногруппницы, большинству из которых место за мясным прилавком, натурально пытались ее чмарить. Субтильно-инфантильно-дибильная мужская половина группы во всем потакала своим боевым подругам. Кто-то пустил слух, что ее еще в восьмом классе изнасиловал отчим, и вроде как потому и была она нелюдима, по этой же причине приехала учиться в чужой город. Звали ее Катей.

…Стал вдруг замечать, что девчонка ему симпатизирует: обязательно заглянет в глаза, когда здоровается, всегда готова к его предмету, хотя и не семи пядей во лбу - откровенно слабая к наукам. Подошел как-то на лабараторке к ней, подсказать, как правильно таблицу разместить, так она вся сжалась и как будто вовсе дышать перестала.

…В конце ноября у  жены была полуюбилейная днюха, отмечали хоть и дома, но в широком кругу. После расхода гостей в очередной раз побрехали, поэтому на первую пару прибыл  не выспавшийся, злой, с легким тремором. После второго звонка поплелся на лекцию: в поточной аудитории сидели четыре группы с двух специальностей. Зашел в аудиторию.

- Попов, бери графин, наберешь воды из крана в холле! - проскрипел  блондинистому дауну-баскетболисту вечно пускающему слюнки на сисястую дочку замдекана.

-  Андрей Вадимович, не надо оттуда воду пить, она какая-то теплая и соленая... - неожиданно встряла Катя.

- Это вы милочка наверно не с того крана пробовали, - проблеял Андрей Вадимович, и ехидно улыбаясь, посмотрел на нее…

Краснея все больше и больше с каждой волной дикого ржача, она не сразу подняла глаза - видимо расставалась с какими-то там мечтами, собиралась с какими-то там мыслями…
Он понял, что сглаживать уже поздно, но как заколдованный продолжал и продолжал смотреть на нее…
Когда он, наконец, увидел ее глаза, в них была пустота…

Мост был довольно старый, но высокий, ограждения чисто символические, видимо, поэтому она его и выбрала. Она не смогла прыгнуть точно в воду, дешевые замшевые сапожки соскользнули с обледенелого края моста. Она ударилась головой об ограждение, затем упала на наклонную бетонную площадку опоры моста и медленно скатилась вниз, а затем, продавив своим маленьким телом, тонкий осенний ледок ушла под воду…