Не знаю - почему, нигде не приходилось читать или слышать объяснений на эту тему специально обученных людей, именуемых в просторечии «искусствоведами», но урбанистической темы в европейской живописи до середины XVIII в. практически не существовало. Были некие абстрактные архитектурные пейзажи, были (особенно у «малых голландцев») жанровые сценки на фоне отдельных зданий, были несколько вольные общие виды конкретных городов на задних планах батальных и аллегорических полотен… А направления – не было! Время от времени, гении не брезговали запечатлеть свою среду обитания.  «Вид Толедо» Эль Греко и «Дельфт» Яна Вермеера только подчёркивают существование лакуны на месте понятия «живописная ведута».
С другой стороны, в области графики, европейские города, городки, отдельные архитектурные и садово-парковые достопримечательности их, запечатлённые резцом гравёра, настолько многочисленны, что даже сегодня, при образовавшемся вакууме в области антиквариата XVIII – XIX вв., найти гравюру с панорамным видом какого-либо Богом забытого немецкого городка по невысокой ( 5 000 -10 000 руб.) цене – такой пустяк, о котором не стоит даже и говорить.

Как отдельное направление, урбанистическая живопись стала развиваться с середины XVIII в. Застрельщиками, по традиции, выступили итальянцы. Картины Каналетто, Белотто, Франческо Гварди делают реальный архитектурный пейзаж главным действующим лицом их картин. Даже пышные эскадры гандол – всего лишь стаффаж. Дальше дело пошло веселее. Городской пейзаж сначала робко, а потом всё настойчивее и ярче отвоёвывал своё законное место под Солнцем у жанровой, портретной, абстрактно-пейзажной, аллегорической и прочих традиций в направлениях живописи. Немецкие романтики дополнили картину триумфа, изобразив на своих холстах в присущей арийской школе скрупулёзной манере точные, почти фотографические, ракурсы родных Пенатов. Ну а дальше…Что называется – «пошло-поехало»… Тут вам и импрессионисты, с набившим оскомину « Boulevard Capucines», и Альбер Марке с сумасшедшими по лаконизму и точности цветопередачи пейзажами Парижа, и Коровин, и Кустодиев, и…несть им числа!

  В живописном декоре фарфоровых изделий европейских мануфактур городской пейзаж появился достаточно рано. Уже в 1720-х годах майсенские мастера исполняли тончайшие миниатюры портовых сцен с вполне реалистично написанными современными им архитектурными мотивами. Несколько позже, они же, в той же виртуозной манере изображали галантные сцены на фоне неких абстрактных европейских пейзажей с замками и городками на заднем плане. Однако, архитектура на этих миниатюрах не несёт никакой иной нагрузки, кроме фоновой. Здания, изображённые на них невозможно идентифицировать с точки зрения топографии. Это по-прежнему не конкретные населённые пункты, замки, соборы, а некие обобщённые абрисы европейского архитектурного пейзажа XVIII века. Первые ласточки документального живописного реализма  на фарфоровых изделиях появились в 60-х годах. В росписях начали завоёвывать своё место, несколько тяжеловесные и не вполне композиционно решённые с точки зрения размещения на поверхности предмета и соотнесения с остальными элементами пышного рокайльного декора, полихромные пейзажи. Как с панорамными видами реально существующих городов, так и с взятыми крупным планом видами их главных улиц, площадей, памятников. Главное внимание уделялось теперь точному воспроизведению элементов городской застройки, а галантные и жанровые сценки были низведены до роли стаффажа. Как правило, на оборотной стороне дна предметов делались пояснительные надписи преимущественно чёрной краской: « Ansict  * * *», « Vue de * * *». За образец брались, конечно же, гравированные изображения из книг, альбомов и атласов. Даже если живописец изображал свой родной город, который он видел ежедневно, колористическая достоверность пейзажа весьма условна. Все здания даны в различных оттенках коричневого и серого, цветах природного камня. Надо заметить, что гравированные пейзажи того времени, раскрашенные акварелью, так же не дают никакого реального представления о цветовом решении городской среды. Красили просто: крыши красные, небо голубое, море синее, трава зелёная, стены опять-таки серо- коричневые. С появлением во второй половине XVIII века новых техник печати, таких, как цветная гравюра и акватинта, ситуация с цветопередачей значительно улучшилась. Особенно реалистичны гравюры, на которых тонкими линиями обозначались лишь контуры композиции и наиболее существенные детали изображения, предназначенные специально для раскрашивания (не совсем, конечно, правильный термин) акварелью. Такой симбиоз гравюры и живописи позволял добиться получения тиража идентичных с точки зрения композиции и практически идентичных с точки зрения живописного исполнения листов. Поскольку дело это под силу только высокопрофессиональным мастерам, и гравёрам и акварелистам (иногда – в одном лице) результат получался просто великолепным. Жесткая графичность основы и живая, прозрачная акварельная живопись создавали впечатление почти фотографической документальности. Особенно стоит упомянуть Карла Шюца, создавшего в 1780-х годах , в качестве и гравёра, и акварелиста, серию листов с видами Вены, некоторые из которых были перенесены на изделия венской фарфоровой мануфактуры.   

Надо отметить, что уровень живописцев ведущих фарфоровых заводов к концу XVIII в. поднялся до таких высот, которые ставили их практически в один ряд с художниками традиционных направлений. Понятие «декоративно-прикладное искусство» меньше всего подходит для творчества мастеров росписи по фарфору того периода. Они были в состоянии решать практически любые живописные задачи. А с учётом того, что изображение в большинстве случаев наносилось на объёмные предметы, виртуозность владения кистью, глазомер и ощущение целостности изображения на выпуклой поверхности просто поражают! Рубеж веков был периодом расцвета для Майсена (после преодоления кризиса 1760-70-хх годов), Вены, ИФЗ, изделия того времени которых, до сих пор остаются непревзойдёнными образцами сочетания роскоши отделки, строгой лаконичности форм, технического совершенства живописи и пластики и утончённого вкуса одновременно. Многочисленные европейские заводы также «делали жизнь свою», ориентируясь на ведущие центры фарфорового производства. Тем не менее, общей для всех основой для живописного декора изделий оставалась в ту пору гравюра, во всём разнообразии её техник. Прекрасными образцами воспроизведения реальных дворцово-парковых и городских ландшафтов, являются запечатлённые на сервизной посуде, вазах, столешницах виды загородных резиденций под Петербургом, изготовленные на ИФЗ в период правления Императора Павла I. За основу были взяты серии гравюр по акварелям таких выдающихся мастеров, как Семён Щедрин, Алексеев, Матвеев, Корнеев и др. Традиции архитектурно-пейзажной живописи, заложенные в то время, сохранились и продолжились, несмотря на смену стилей,  в царствование Александра I  и Николая I. Следует отметить и направление декора, связанное с нанесением изображения на предмет способом печати, с последующей тонировкой или без неё, ставшее популярным в 1810-20-ее годы, под влиянием европейской, главным образом французской, моды. В этой манере изготовлена серия тарелок с видами СПб и окрестностей на ИФЗ и отдельные предметы в «живописных мастерских Матиссена» на привозном веджвудском фаянсовом белье. В этом случае, связь декора фарфоровых изделий на архитектурные темы с гравюрой проявляется как никогда откровенно. На многочисленных русских частных заводах, размножившихся неимоверно с начала XIX в., архитектурная тематика также нашла своё место. Однако, до уровня ИФЗ, ни один, мягко говоря, не дотягивал. В массе своей, здания изображались крайне условно и схематично, в полупримитивной - получертёжной манере: контуры строений, колонны, портики и прочие элементы прорисовывались коричневой или чёрной краской по линейке, тени практически отсутствовали, окна изображались вольными мазками кисти, стены и крыши закрашивались весёленькими локальными цветами, без оттенков и полутонов, фигурки людей изображали разноцветные «палочки». Излюбленными сюжетами были: стрелка Васильевского острова с Биржей и ростральными колоннами, Дворцовая площадь с Александровской колонной, Казанский собор в СПб, вид на Дворцовую набережную от Петропавловской крепости (по известной гравюре Б.Патерсена), Красная площадь с памятником Минину и Пожарскому. Часто встречаются и усадьбы. И такие известные, как, например, аракчеевское  Грузино, и совершенно безвестные «дома с мезонинами». Крупные мануфактуры давали, конечно, качество получше, мелкие заводики… Там, термин «качество» совершенно не приемлем. Там можно употреблять другие слова и термины: самобытный, тёплый, «воспринятый через призму…», «это всё моё, родное» и т.д. Но – что было, то было, из песни слова не выкинешь! По-эстэтски это называется «наивное искусство», по-русски – халтура. Было и ещё одно направление – западные, в основном итальянские, реже французские, города и руины, списанные с невысокого качества книжных гравюр. По исполнению они мало чем отличаются от отечественных архитектурных пейзажей, но – всегда снабжены пояснительной надписью золотом в специальном прямоугольном же и золотом же картуше под картинкой на разных языках: « Palais Farnese», «Palais Royale», «Колисеумъ римской», «палаты Васпасиановы» и т.д. Тоже, предметы – на любителя.

А в Европе, тем временем, борьба за покупателя давала свои, несколько отличные от российских, результаты. Там почему-то всегда так: ищут всё, на что бы ещё потребителя подловить, как ему потрафить, как заставить расстаться с нажитыми тяжёлым непосильным трудом трудовыми марками, франками и фунтами. Капиталисты, одно слово! Так вот, фарфоровые капиталисты ловили обывателя на разного рода технические и дизайнерские ухищрения. Во второй четверти XIX в. за дело взялись немцы. Разные. Немецкое искусство было в те поры на подъёме во всех областях. И в областях живописи и декоративно-прикладного искусства так же. Именно этому подъёму мы обязаны и такому стилистическому явлению, как Biedermeier, и такой художественной школе, как «немецкий романтизм». А где «немецкий романтизм», там и готика. А где в Европе такая концентрация готики, как не в немецких же городах и городках? Панорамные виды –бургов и – штадтов в окружении буйной зелени, на фоне гор, среди озёр и водопадов шагнули с холстов на тулова разнообразных предметов, главным образом чашек. Выработанный в 1830-е гг. стандарт благополучно существует до наших дней, с поправкой на технологию и стоимость ручного труда. Классическая немецкая бидермайер-чашка такова: довольно большая по размерам ( на объём 250-300 мл.), цилиндрической формы с отогнутым краем, большая (от основания до отогнутого верхнего края по высоте и занимающая до половины и более длины окружности тулова) миниатюра, мощная, поднимающаяся выше края почти на диаметр завитка, как правило лепная ручка, очень часто – на трёх мощных же ножках в виде лап. Золото – во краю, нижней кромке, в обрамлении миниатюры, на ручке и ножках-лапах. Тулово – белое, очень редко с полоской ненавязчивого, скромного золотого орнамента. Блюдце белое, с золотой каймой по краю и основанию борта, без живописи. Миниатюра, в нашем случае панорамный вид города или архитектурный пейзаж, исполнена очень тщательно, с проработкой мельчайших деталей и в 99% случаев снабжена надписью с названием города  по нижней стороне рамки. Учитывая размеры и тщательнось проработки (качество исполнения) живописного изображения, лаконизм остальных частей вполне оправдан, акцент сделан именно на миниатюру, которую можно рассматривать в лупу, таково живописное разрешение. Само-собой, стоимость труда художника составляла львиную длю в вопросе ценообразования. Изготавливаемые сегодня бидермайер-чашки с пейзажной и архитектурной живописью в силу этого обстоятельства потеряли тот уровень, который присущ вещам XIX в., превратившись в подарочно-сувенирную продукцию, стоящую, тем не менее, отнюдь не копейки.

В других европейских странах, сообразуясь с моментом и техническими возможностями, производители также выдавали на рынки определённый процент своей продукции, который можно иногда смело, иногда с некоторыми оговорками отнести к направлению «архитектурный (или урбанистический, если угодно) пейзаж». Как уже отмечалось выше, Франция внесла свою посильную лепту своими опытами в печати по фарфору и фаянсу, первенство на изобретение которых она оспаривает, как и многие другие экономические, научные, династические, территориальные и прочие приоритеты со своей извечной соседкой-родственницей-оппонентом Англией. Мне, честно говоря, кажется, что в данном случае перевес в вопросе первенства на стороне Англии, хотя, если опять-таки, говорить начистоту, в модный оборот данный вид продукции (в частности в России) был введён французами. Заслуга их в том, что они использовали практически идентичные с книжными (с точки зрения техники и манеры исполнения) сюжеты и композиции, что делало сюжеты легко узнаваемыми и востребованными у просвещённой публики. Главным образом это касалось модных в те поры античных и архитектурных мотивов. Живописная составляющая французских работ на урбанистическую, садово-парковую и прочую архитектурную тематику, варьировалась и эволюционировала на протяжении первой половины XIX в. в зависимости от объективных исторических процессов, коими так богата была история этого небольшого, но очень экспансивного, государства.
Подводя итоги победоносного шествия топографии и краеведения в области фарфорового производства, следует с сожалением констатировать, что направление это, так стремительно зародившееся в конце  XVIII в., достигшее своего расцвета на рубеже веков, создавшее свои региональные школы и традиции, давшее нам возможность увидеть краешек городской и усадебной жизни прошедших эпох глазами современников, к середине XIX в. потихоньку сошло «на нет». Широкое применение декалькированной литографии в декорировании фарфоровой продукции, ставшее к началу ХХ в. основным видом художественного оформления, сделало городской пейзаж на изделиях практически неотличимым от фотографии, которая и бралась за основу. Фотография, конечно, тоже искусство, но ... Фотографическая достоверность перевела посуду с архитектурно-городской тематикой в разряд исключительно сувенирной продукции, с соответствующими надписями. По-немецки « Andenken um * * *», по-русски «Привет из Кисловодска!». Кто не привозил из Парижа кружку с видами Монмартра и Эфелевой башни, а из Лондона – чайник в форме Тауэра или Биг-Бена?

Тем более интересны, с точки зрения коллекционирования, эти памятники направления живописи малых форм, которое давало обладателям его прекрасных образцов ощущение «праздника, который всегда с тобой»…

  P.S. Говорить о ценах на сегодняшний день – задача не просто неблагодарная, а предельно рискованная! Цены на продукцию ИФЗ вообще не поддаются мониторингу и анализу. Это, во всех смыслах, «продукт согласия, при полном непротивлении сторон». Цены на изделия европейских заводов логически более обоснованы, хотя, ежесезонно, преподносят свои сюрпризы. Нам, жителям «пределов рассейских», всласть всё своё, кондовое и домотканое. За этим сознанием своей «самости», наши соотечественники не в состоянии реально оценить ситуацию на мировых рынках. А она демонстрирует явную тенденцию к переоценке ценностей. Предметы декоративно-прикладного искусства, исполненные на высочайшем художественном уровне, давно соперничают по цене с живописью и ювелирными изделиями. Вот вам пример: на весенних торгах  Christiе’s в Нюю-Йорке, мужской портрет XVII в., приписываемый кисти придворного живописца Людовика XIV Риго, не нашёл своего покупателя при эстимейте 20 000 долл. А на весенних же торгах того же Christiе’s в Амстердаме , фарфоровый чернильный прибор Венской мануфактуры, 1826 г., состоящий из трёх предметов: подносика, чернильницы и сыпучницы, расписанных «по самое по некуда» видами Вены, при эстимейте 5 000 – 7 000 евро был продан по цене около 30 000!

Мне нравятся отечественные покупатели! Они ездят исключительно на «Б…и», «Х….х», П…ше» и прочих продуктах западного автопрома. Они отдыхают на Лазурном берегу и в Биарице. Они одеваются у …..Да вы и сами всё знаете! Но плачут при виде берёзок на картинах отечественных художников третьего эшелона и, что самое странное, за эти самые берёзки они готовы заплатить суммы, сопоставимые с ценой на оригинальную картину Рембрандта …

Такое вот региональное ценообразование. И при чём тут логика?

За подобного рода экзерсисы мне платят приблизительно по «штуке» зелени.
Кто осмелится возразить, дамы и господа?