Георгий Борисович был неудачником.
Ему абсолютно не везло, но если раньше, в детстве и юности это было полосами, то последнее время не везло постоянно.
Наверное, самая большая напасть – это была его женитьба. Надо сказать, Григорий Борисович долгое время оставался девственником. Опуская подробности, просто так сложилось. Или никто не давал. И чудо пришло неожиданно в лице пухленькой армяночки Марианны, с которой Григорий Борисович познакомился еще студентом, на какой-то встрече с сокурсниками. Марианна тогда была немного пьяна, раскрасневшись от красного вина и сидя от Григория Борисовича через стол, пристально на него смотрела и призывно улыбалась. Слева и справа Григорию Борисовичу что-то говорили, но он в тот момент, почувствовав шанс, был полностью обезоружен и полностью поддался гипнозу молодой армяночки.

Можно было бы опустить все подробности, но дело в том, что скорее всего, полоса неудач как раз и потянулась с того студенческого вечера. И мог бы тогда Григорий Борисович впасть в общее веселье в радостной компании, накушаться салатиков и портвейна, который был в обилии выставлен хозяином квартиры, но видимо, долгое воздержание так будоражило кровь молодому Григорию Борисовичу, что сделать он ничего не смог и попал в цепкие лапы судьбы.

И когда все начали вставать из-за стола и танцевать в полутьме медленные танцы, к ошалевшему от бурлящей внутри страсти подошла и села коварная Марианна. Она села и не произнеся даже слова, сразу прижалась к юноше, вовлекая его в собственное податливое тело и окуная все дальше в пучину, о которой Григорий Борисович и не смел тогда еще предполагать.

Потом она потащила его в другую комнату, которая оказалась спальней, спугнув какую-то парочку и быстро начала его раздевать, а кипящий от возбуждения и радостный предчувствий Григорий Борисович жадно мял ей мягкие груди, лизал соски, впивался ей в рот и дрожащей рукой лез под юбку, собираясь впервые потрогать то таинственное и недоступное, что скрывалось и не давалось ему все тогдашние двадцать два года его жизни.

А надо сказать, Григорий Борисович в то время как раз начинал взрослую жизнь. Доучивался и собирался идти младшим конструктором в конструкторское бюро. Писать диплом и получать путевку в жизнь, а потом собирать какие-нибудь военные агрегаты на благо отчизны. И получив крупицу удовольствия, быстро собирался забыть о проведенном вечере, потому что в лучах предрассветного солнца его партнерша оказалась сущей кикиморой с гармошкой жировых складок и густыми копнами волос во всех зонах обильного скопления пахучих бактерий и выделений.

Но получилось совсем иначе и когда воспоминание уже стало меньше бередить психику, некрасивая Марианна появилась снова и произнесла первую членораздельную фразу со дня их трогательного знакомства – «Я беременна».

При этих словах, которые пухлая армяночка произнесла около стен родного института, Григорию Борисовичу стало нехорошо, небо закружилось и организм жадно потребовал дополнительного кислорода, а проще – молодой студент потерял сознание. Вот тут его постигла настоящая сила жизненного коварства.

А вся эта драма происходила на фоне весеннего диплома, разгульных пьянок сокурсников, которые вовсю испытывали чаровницу-весну и отнюдь не становились новоиспеченными родителями. Ну а к Григорию Борисовичу несчастье подкатило по полной, достучавшись и до его родителей, и до института, в котором Марианна тоже имела честь учиться, и до комсомольской ячейки, в общем, везде…

Дело потянулось к свадьбе. Ее ускоряло общественное мнение, в лице армянской диаспоры, которые тоже учились и всеми силами старались защитить честь своих земляков. А пухлая армяночка, которая сделалась еще полнее, для проформы отбила телеграммы всем своим братьям, которые не соизволили долго заставить себя ждать и один за другим, а всего семь человек, приехали к Григорию Борисовичу разговаривать по-мужски. О чести, достоинстве, необходимости платить за свои поступки, коварстве, любви и прочем.

В общем, состоялась свадьба. Григорию Борисовичу удалось дописать диплом и защититься с миром, напуганных родителей за банкетным столом окружила армянская родня, пугая тех еще больше новоиспеченным родством, ребенок, то есть плод продолжал развиваться и все шло своим чередом.

Молодые зажили в общежитии, и Григорий Борисович мало-мальски примерился со своей участью, вздохами провожая вдаль загубленную молодость и с тайной завистью бросая взгляды на молодые пары стройных юношей и девушек на улицах.
Но если в других молодых советских семьях отношения строились на любви и согласии, то у Григория Борисовича отнюдь такого не было. Почувствовать вкус городской сладости и пользуясь обещанным правом конституции о свободе передвижения, все семь братьев Марианны остались в городе, стремясь сделать свои жизни попросторнее, а заодно и контролировать семейное счастье единственной горячо любимой сестры. Поэтому секс  Григорий Борисович имел исключительно в те моменты, когда Марианна была пьяна и ей уже совсем было нечего делать, а все бразды правления в молодой семье естественно достались ей. Мужу же достались в качестве компенсации ежедневные остатки подгорелой пищи, все посильные заботы о хозяйстве, забота о беременной жене и дополнительная бонусная забота о постоянном наличии крепкого спиртного в комнате, которое любили выпить приходящие в гости братья, ведущие дежурный контроль. И это на зарплату шестьдесят семь рублей тридцать копеек, которую начал получать новоиспеченный младший конструктор.

На смену весне и лету пришла осень, потом зима и в аккурат перед Новым годом у Марианны начались ожидаемые схватки, а в след за ними увидел этот свет и первенец, непроизвольно уже принесший столько горя в жизнь Григория Борисовича.
Нет смысла описывать радость семьи, рост сына, который, к слову сказать оказался чистокровным армянинчиком, не имея с Григорием Борисовичем ни малейшего сходства.
Братья-армяне, спиваясь в тяжелых условиях и обворовывая советских трудящихся по трамваям в силу обстоятельств и нахождений в различных государственных профилактических и исправительных заведениях, появлялись все реже, а когда появлялись, непременно становились еще злее и нередко награждали Григория Борисовича различными мелкими увечьями в ассортименте.

Вероятно, любознательный читатель задаст вопрос, почему же в гуманном советском государстве, герой нашего повествования не смог развестись. Препятствием к этому стала морализованная судебная система, строго стоящая на охране прав и интересов семьи и ребенка, установив невозможность развода до исполнения ребенком трех лет и необходимости защищать и оберегать беззащитного иждивенца Марианну, которая в свою очередь, которая должна ухаживать за ребенком и следовательно, не имеет каких-то других средств к существованию. Кроме того, пять братьев бедной Марианны, которые сумели присутствовать на процессе, после его окончания еще раз закрепили в голове Григория Борисовича вердикт народного судьи, закрепив это для порядка ударом в солнечное сплетение. Ему бы могло достаться и больше, но братья спешили, так как в этом суде слушалось дело двух оставшихся братьев, связанное, кажется с причинением тяжкого вреда здоровью.

Но жизнь неутомимо бежала вперед, один за другим сменяя сезоны. В один из дней Георгий Борисович неожиданно для себя получил повышение до ведущего специалиста, а маленький черноволосый Вагиз уже учился ругаться и лопотать на армянском, на четвереньках кружа по комнате общежития. Жизнь семьи так и оставалась почти раздельной, к тому же частенько к Марианне заглядывали в гости представители разных сословий и национальностей необъятного Союза, не стыдясь оставаться на ужин, ночь и завтрак. Георгий Борисович же предпочитал появляться в обиталище жены как можно меньше, совершенно не стараясь заботиться об армянском сынишке, но честно и преданно отдавая всю свою зарплату на пропитание надоевшей семьи. Его выручала работа, требующая титанических человеческих усилий и позволяющая Георгию Борисовичу отключаться от остальной повседневности.

И вот, спустя месяц от даты, когда горячо любимый вождь Леонид Ильич попрощался с бренным миром, маленькому Вагизу исполнилось три года, а Георгий Борисович категорично решил начать новую жизнь и еще раз обратился к советскому правосудию.
На сей раз правосудие оказалось гуманнее, а любимых братьев осталось лишь двое и то, присутствовали они на слушании абсолютно вялые, вращая глазами и выдыхая в зал судебного заседания неароматные пары испитого алкоголя.

Жена Марианна, привыкшая к расслабленному образу жизни и стремительно добирающая вес сумоистов, была возмущена и кляла Георгия Борисовича на двух языках советского государства, но маленькая победа состоялась, и Георгий Борисович был разведен почти с миром, обязавшись расставаться ежемесячно с тремя третями собственного жалования.
Победа конечно, была бы полной, если бы не мрачный случай трех братьев, которые самостоятельно, без разрешения умудрились покинуть места заключения и двигались с востока на запад через город, не забыв навестить при этом и Георгия Борисовича. Таким образом, состоялась некая армянская вендетта в результате которой наш герой, «случайно упав» для медицинской карты, умудрился сломать обе руки, лишиться селезенки и получить сотрясение мозга.

Но нет ничего чудеснее человеческой регенерации, и уже через два месяца Георгий Борисович почти уверенно выписывался из клинической больницы, вкушая сладкий запах свободы, непрожитой жизни и новых впечатлений, которые обязательно должны были случиться.