1. Едва он открыл глаза, взгляд его упал. Падение было неминуемым, как осень, и фатальным, как удар в печень. Похмельное пробуждение не давало никаких поводов для оптимизма. Тем более что взгляд упал на коричневые позавчерашние носки.

С трудом расклеив губы, он прочистил горло и протянул руку к будильнику. Разместив будильник так, чтобы какие-нибудь цифры попали в поле зрения, он понял, что проспал. 13:15. Будильник описал в воздухе красивую параболу и рассыпался сотней китайских пластмассок где-то в коридоре. Для студента Тихона Ошметкина утро понедельника наконец-то началось.

2. По дороге в ванную Тихон попытался вспомнить вчерашний день. В результате мучительных раздумий установить удалось только одно, – на культуру пития он вчера начихал. Начихал – это если сдерживать эмоции. Для печати, так сказать. Судорога лицевых мышц, вызванная воздействием холодной воды из-под крана, окончательно убедила Тихона в жестокой неотвратимости дня.

Раз уж день наступил, нужно решать, куда его деть. Ошметкин опустил прыщавый нос в кофейный пар и сжал кружку в руках. На лекции в два часа дня ехать уже как бы поздновато… И тут внезапная дрожь пробила его скомканное тело. Он вспомнил, что влюблен.

3. Эта девушка терзала его сердце уже месяца два. Какое-то тревожное очарование сквозило в ее каштановых, чуть вьющихся волосах. Оно не давало Ошметкину спокойно спать и полноценно питаться. Оно разъедало его изнутри, грызло как червь яблоко и проникло уже слишком глубоко, чтобы процесс можно было считать обратимым. И, что самое страшное, это ему нравилось. Мазохист Ошметкин даже не знал ее имени, но был полон решимости восполнить этот пробел.

Начать он решил с пива. Изучив содержимое холодильника, он извлек из ледяных недр банку, открыл и быстрыми глотками осушил ее. Потом достал вторую, и, присев на подоконник, закурил. В голове медленно зрел план действий. Когда вторая банка опустела, Тихон решил выяснить место дислокации своих штанов. Задача была не из легких, но он справился. Натянул потертые «левайсы» и устало посмотрел в зеркало. «Жизнь – все же shit» - сказало отражение. Но отступать было уже поздно.

4. В ларьке на остановке он купил третью банку, и, сидя на лавочке, неторопливо залил ее внутрь. Подошла маршрутка. Тихон залез в салон и рухнул на сиденье. Его путь лежал в городской сад, где объект страсти прогуливал лекции или прогуливался после оных. Руки Тихона дрожали, то ли от любви, то ли от похмелья. Чтобы как-то отвлечься от невеселых дум о своих конечностях, он стал разглядывать пассажиров.

Прямо перед собой он обнаружил грустного мальчика лет семнадцати с прогрессирующей лысиной на голове. Ошметкин подумал, что со страной явно не все в порядке, если мужчины в ней начинают лысеть в семнадцать лет. Пока он думал, мальчик все больше грустнел. В конце концов, его подбородок коснулся груди, и мальчик открыл глаза. «Наркот…» - брезгливо подумал Ошметкин и стиснул зубы. Женщина, сидевшая рядом с мальчиком и первоначально принятая Тихоном за бабушку, была, по всей видимости, наркоманской мамой. У нее были неухоженные паклеобразные волосы и насквозь проплаканные бесцветные глаза. Впрочем, один позитивный момент в этой сцене все же существовал, –  было понятно, что до полноценной лысины мальчик не доживет.

5. Выйдя на остановке, Тихон прогулочным шагом направился к парку, прихватив в ларьке пару банок пива. Пронизанные осенним солнцем деревья красиво умирали, роняя похожие на картофельные чипсы листья. Но нашему герою не было никакого дела до растворенной в воздухе высокой поэзии, – по мере приближения к парку он все больше сомневался в разумности своих действий. Однако после очередной банки пива алкоголь наконец-то добрался до центра здравомыслия и погрузил его в анабиоз. В парке Тихон присел на лавочку и посмотрел на часы. Она появлялась на этой аллее примерно в три, как правило, в окружении двух-трех подружек. "Хорошо бы, чтоб сегодня пришла одна" - подумал Ошметкин, открывая пятую за сегодня банку пива.

6. И вот она показалась в конце аллеи, вся-такая-из-себя-в-джинсовом-костюмчике, увы - не без двух развеселых, умеренно некрасивых девиц. Тихон выдохнул и закрыл глаза. И тут же понял, что делать этого не следовало -  внезапный вихрь, зародившийся где-то в центре головы, чуть не забросил тело куда-то за лавку. Усилием воли усмирив ураган, Тихон постарался сфокусировать взгляд на девяти приближающихся к нему девушках. На трех, то есть…

Они подходили все ближе и ближе, а Ошметкин все никак не мог придумать, о чем с ними говорить. По лицам девушек было понятно, что они тоже заметили Тихона. Видимо, штормило его, даже в сидячем положении, не слабо - девушки были полны решимости изобразить безразличие и торжественно продефилировать мимо. Поравнявшись с ним, одна из подружек презрительно хмыкнула. Тихон пропустил хмык мимо ушей и решил для начала просто поздороваться. Но приветствия не получилось - протянув руку по направлению к уходящим девушкам, как Владимир Ильич, указывающий верный путь, Ошметкин оглушительно икнул. Подружки ответили дружным хохотом и прибавили шаг. Тихон опустил голову и раздосадовано сплюнул в лужу.

7. Скося взгляд на соседнюю аллею, он старательно запомнил лавочку, на которую приземлились три сволочи, среди которых была его безответная пока любовь. Он встал и уверенно направил стопы к ларьку, в полной решимости вскоре вернуться. В ларьке он приобрел бутылку, на мятой этикетке которой было начертано "Кинзмараули". Выпил половину содержимого, не отходя от ларька, и прислушался к ощущениям. Шторм вроде бы утих, и это было хорошо. Однако у коленных суставов обнаружилась одна странная особенность - они получили возможность сгибаться во все стороны. Решив не обращать внимания на мелочи, Тихон пошагал обратно в парк. Около парка он произвел визуальный анализ ландшафта на предмет наличия доблестных ППС-ников и удовлетворенно избавил себя от избытка жидкости в ближайших кустах.

Когда он вернулся, рядом с девушками активно махал руками какой-то спортсмен. Похоже, это был одногрупник – стеснения в беседе не наблюдалось. Говорил в основном именно он, и говорил, по всей видимости, увлекательно, так как умеренно некрасивые подружки не упускали возможности наполнить прозрачный воздух парка своим гормонально-истерическим ржачем. Объект ошметочной страсти сдержано улыбался. Тихон зло отхлебнул из бутылки и решил стрельнуть сигарету у модного спортсмена-одногрупника с омерзительным ярко-зеленым рюкзаком на спине.

8. Но он даже не успел поймать урода в прицел. Урод взмахнул напоследок клешней и энергично направился к выходу из парка. Ну что ж, раз так, Тихон решил пойти на сближение с девушками и показать, что значит по настоящему интересный, образованный молодой человек. Не чета ублюдкам с зелеными рюкзаками. Подойдя к очаровательным дамам походкой зайца, заметающего следы, он предложил им вина. Дамы, посмотрев на бурую жидкость, болтающуюся на дне бутылки, вежливо отказались. Они его узнали – да-да, этот персонаж совсем недавно так весело икнул им вслед. Они улыбались, но, увы, – совсем не так, как спортсмену-одногрупнику. Тихон почувствовал, как его снова накрывает девятый вал, и решил извлечь максимум пользы из этой безнадежной ситуации. Он сократил дистанцию между собой и своей возлюбленной и сказал:
- Я когда кофе пил утром… подумал о тебе… решил вот приехать, посмотреть, как ты тут, - на последней фразе мозжечок Тихона закоротило, и он едва устоял на ногах. Умеренно некрасивые подружки заинтересованно заткнулись, – такого оборота они явно не ожидали. Каштановая красотка, глядя на Тихона, ждала продолжения. Потом ее взгляд устремился куда-то сквозь Ошметкина, туда, откуда доносились ломающиеся студенческие голоса.

9. Проследив за ее взглядом, Тихон увидел, что спортсмен-одногрупник возвращается в парк в компании еще двух орангутангов. Они оживленно общались между собой, предвкушая встречу с самками. Тихона они явно не ожидали увидеть, да еще рядом с  ИХ лавочкой. Их надбровные дуги напряглись, а руки приняли полусогнутое положение. Они приближались. Тихон понял, что экшн, которого он жаждал весь день, сейчас наконец-то начнется.
- Ты че тут забыл, урод? – молвил спортсмен. «И правда, че?» - подумал Ошметкин. Тут он вспомнил, что все еще сжимает в руке бутылку «Кинзмараули». Почти рефлекторно он расколошматил ее об башку спортсмена. Первый удар пришелся ему по уху, что почему-то очень развеселило Тихона. Радостно хохоча, он ударил куда-то в область спортивной хари и попал. Второй удар он принял носом, и это было уже не столь весело, но все же чрезвычайно интересно. Он заметил, что один из орангутангов повержено корчится под ногами, сжимая руками окровавленную голову, и это придало ему сил. Воодушевлено, особо не целясь, он вломил  с правой. В следующую секунду что-то тяжелое и быстрое раскроило ему лоб, и он начал падать на спину, роняя красные капли. «Нет, это все-таки не любовь» – успел подумать Ошметкин, прежде чем ощутить затылком грубую фатальность асфальта.

    10. Двое в форменных фуражках стояли над телом Тихона.
    - Бля, достали эти малолетки, - пробормотал один и цыкнул зубом, – Давай грузить, что ли?
Они погрузили Тихона на заднее сиденье видавшей виды шахи и отбыли из парка. Тихон, приподнявшись на локте, глубокомысленно изрек:
- Лучше уж так сдохнуть, чем никого никогда не любя, - и показал fuck в зеркало заднего вида.
- Слышь, ты, чучело блядь, заткнись нахуй. Щас приедем, я тебе про любовь сам расскажу, охуеешь! - сидящему справа прыщавому сержантику было по виду чуть за двадцать, и фуражка смешно болталась на его маленьком стриженом черепе.
Тихон улыбнулся – день прошел хорошо. На асфальте в парке медленно остывала его кровь.
28.09.04