начало тут: http://udaff.org/creo/59713.html

Неожиданно из-за деревьев показался Пыж, баранки хвоста на спине как небывало. Хвост был поджат между ног и сам Пыж представлял довольно жалкое зрелище, бежал и скулил. «Болонка, а не лайка», мелькнуло в голове. За ним послышался топот Петровича. Что такое?

Еще не отдышавшись, Петрович срывающимся голосом просипел: «Пошли, сам все увидишь». Я пристегнул нож, взял ружье и пошел вслед за ним. На звериной тропе, хрипя простреленными легкими, угасала тигрица. Второго ранения я пока не увидел, но  в тот момент это было  не важно. Это была молодая крепкая самка в самом расцвете, которая могла бы дать Уссурийскому краю не одно потомство вымирающих родственников.

- Что произошло? – спросил я.
- Да вот, еле успел уложить, иначе бы мне хана была…броситься хотела.
- Хм…..ну-ну……

Тигрица тем временем практически перестала дышать и, как мне показалось, посмотрела на меня таким тоскливым взглядом, как будто бы прося о чем-то. Прошло еще несколько секунд, тигрица издала последний агонизирующий вздох, кровь вытекающая из легких запузырилась, она жалобно застонала и затихла.

Подходить к такому зверю, даже если тебе кажется, что он издох просто нельзя и Петрович выстрелил тигрице точно в глаз. «Теперь порядок», как-то достаточно просто и буднично резюмировал  он. Меня трясло.

Я подошел к тигрице и внимательно осмотрел ее. Что-то в  ее облике мне показалось странным. Дело было даже не в пузырящейся крови из легких, залившей ее бок, и не в остекленевших глазах, не в набухших сосках, которые никогда уже не смогут кормить, что-то другое, неуловимое и я бы даже сказал жизнеутверждающее  витало над ней. Боги, да ведь она и правда на сносях, и причем живот ее шевелился, живя своей, отдельной от мертвой матери жизнью. Видимо должна была скоро окотиться.  Котята….

Решение надо было принимать незамедлительно. Голова стала работать как компьютер, и я рявкнул Петровичу, срочно сюда, даже бегом: нитки, чайник с теплой водой, тряпку, полотенце или чё там у нас есть, шприц на пять кубов, марганцовку, спальный мешок. ????????????? Он опешил, не ожидая такого поворота. Блять, да тащи уж всю аптечку, сам разберусь.

Пока Петрович бегал, я надрезал ножом шкуру тигрицы в области таза, сделал лапаратомию и вышел к матке. Аккуратно, миллиметр за миллиметром  резал  миометрий, стараясь не повредить котят. Всё, матка открыта, вот они, сколько вас там? Один, два… три. Три котенка, вполне жизнеспособные, через неделю бы, небось, сами вылезли… Я почему то стал  улыбаться, хотя по щекам текли слезы. Живые же суки, слепые, беспомощные, все мокрые, в околоплодных водах, но живые же, блять…Живые!!!

Прибежал Петрович и растерянно встал рядом, наблюдая за моими манипуляциями…Я тем временем начал вскрывать пузыри, в которых плавали котята и, сжимая плаценту, движением от матери к ребенку выдавливал последнюю кровь в их тельца. После этого  перевязал плаценту и перерезал ее. Тоже самое  повторил и с другими котятами, успевая 5-кубовым шприцем отсасывть околоплодные воды из их носа и пасти, одновременно массируя маленькие тела. Ну вот, вроде зачихали, первые вздохи, писки. С днем рождения, пизденыши!

Ополоснув от крови руки,  всех троих разложил на полотенце, развел в чайнике марганцовку и тщательно обмыл, каждого растер и завернул в спальный мешок. Хуле, мать вас уже не вылижет. Уф, бля… «Петрович, прикури мне…»

«Слышь, ты тут собери все, а я пойду, отнесу котят в палатку, да и накормить их чем-то надо». Положив спальный мешок  в палатке, я принялся разводить сухое молоко. Петрович почему-то не появлялся. Ну да и хуй с ним.… Разведя молоко, напоил котят  из шприца. Они беспомощно пытались сосать пластмассовый сосок, воспринимая его как матерински. Пищали, давились, но продолжали сосать.



Окончание следует…